– Да я не смеюсь, – Ритус поставил недопитый бокал вина на рояль и подошёл к окну.– Поговори с ней.

– О чём? – Юли залпом выпил стакан коньяка.

– О чём ты обычно разговариваешь с женщинами, – ответил Ритус.

– Так то обычно и с женщинами, имеется в виду нормальными, – перебил его брат, – а тут аномалия.

– Тогда не знаю.

– Ритус. – Юли поставил стакан на столик. – Я хочу на ней жениться.

Ритус внимательно посмотрел на сидевшего:

– А если это роковая женщина?

– Мне уже четвёртый десяток. Пожалуй, эта девочка может мне дать что-то новое, как-то переломить меня.

– Ты хочешь этого?

– Да. Знаешь, – уже тише прошептал Юли, – порой мне кажется, что эта ее странность не случайна, что большую часть жизни я ждал именно эту самую странность… Ты понимаешь, о чём я?

– Да.

– Похоже, я влюбился. Ни как в Крис, как-то иначе, через боль что ли. Я и сам толком ещё не разобрался, но боюсь упустить её.

– А может, наоборот. Не стоит торопиться, – поинтересовался Ритус.

– Чтобы у меня мозги совсем расплавились?

Юли специально приехал к брату. Ритус был на несколько лет моложе, но.… В этом «но» и заключалось главное, что было в ЭСВ, что объединяло, по сути, весь ЭСВ, с чего он начинался.

Ритус Бланки был командующим ЭСВ. Им он стал в четырнадцать лет. Многие не верили в это, но факт остаётся фактом. Когда речь зашла о выборе командующего, выбрали именно его, больного, полуслепого ребёнка, так как он, по выражению одного из друзей, был надёжным, как земля. Почему земля? Да потому что, только стоя на земле, человек чувствует крепкую опору под ногами. Он может строить планы, свершать их, превращая будущее в настоящее. Другими словами, он может всё. И ничего без этой опоры. Ритус был уникальным человеком. Но всему своё время…

Так как Юли не встретил препятствий со стороны брата, он ещё больше уверился в том, что прав в своём решении. Не откладывая дело в долгий ящик, уже на следующее утро он купил кольцо, бутылку вина и букет цветов с намерением вечером отправиться к Даше. Однако решил прихватить и пистолет на случай, если она ему откажет.

Он с трудом соображал в этот день: что происходило, с кем разговаривал, о чём. Очнулся уже на пороге Дашиного дома звонящим в дверь. Открыла Ирина Владиславовна.

– Добрый вечер, – поздоровался Юли.

– Добрый, – ответила Ирина Владиславовна и пригласила войти. – Снимайте пальто, проходите.

– Вот возьмите, пожалуйста, – Юли протянул букет нежно-розовых роз и бутылку вина.

Ирина Владиславовна удивилась, предложила присесть. Вошла в комнату, где дети готовили уроки, положила букет перед Дашей. Дмитрий Николаевич поднял вопрошающие глаза на жену, та только пожала плечами, мол, сама ничего не понимаю.

– Красивые. От кого они? – спросила Даша.

Родители посмотрели на неё, но, ничего не сказав, вышли в комнату, где сидел Юли.

– Здравствуйте, – Дмитрий Николаевич пожал протянутую руку.

– Добрый вечер, – ответил Юли – Я, может быть, не вовремя?

– Да нет, почему же. Мы как раз собирались ужинать. Присоединяйтесь к нам.

Ирина Владиславовна накрыла на стол, позвала всех. Даже переодела блузку, смекнув по внешнему виду Юли, что он пришёл не просто так. Когда все уселись, Дмитрий Николаевич сказал:

– Юлиус Станиславович, разливайте вино.

– Мить, тебе же нельзя, – возмутилась баба Таня.

– Мам, я же не из горла, а от чуть-чуть ничего не станется.

Бабушка, поджав губы, смолчала, неудобно при госте отчитывать.

Юли разлил вино взрослым. Даша налила компота детям, в том числе и себе. За столом воцарилась напряженная тишина.

– Дмитрий Николаевич, Ирина Владиславовна, – обратился к ним Юли.– Я… по делу пришёл. Как бы лучше выразиться?.. Одним словом,.. я прошу руки вашей дочери, – выпалил он.

Затянувшееся молчание нарушила бабушка:

– Мить, чего это он сказал? Какой руки, какой дочери. Ты, милок, либо выпимши.

– Я, бабушка, пока не пил, – тихо, но чётко ответил Юли. – Хочу жениться на Дарье Дмитриевне, то бишь внучке вашей.

Юли повернулся в сторону поражённой бабы Тани. Та не унималась:

– Вот я и говорю – выпимши. Тверёзый-то такое не выдумает. Она, касатка моя, ещё дитятко неразумное, а ты, прости господи (тут бабка истово перекрестилась), жеребец племенной. Что ж, мы растили, холили её, неужто для тебя?