Гитлера ужасал облик публики [100] . Патриотические настроения тех, кто славил императора из династии Габсбургов, лишь возбуждали в нем гнев и отвращение. Его взрывали даже звуки иностранной речи или диалекта, когда он слышал их на улице. Сосед по комнате вспоминал, что всякий раз, как рядом раздавался другой язык, особенно чешский, Гитлер крепко хватал его за руку [101] . Он горько сетовал: «Вот тебе и немецкая Вена! Вена, в которую отовсюду стекаются чехи, венгры, хорваты, поляки, итальянцы, словаки, украинцы, а больше всего галицийские евреи, – неужели это до сих пор немецкий город?» [102] Август Кубичек писал о том времени:

Мой друг видел в положении дел в Вене символ борьбы немцев в империи Габсбургов. Он ненавидел разноязыкий говор на улицах Вены, это «воплощенное кровосмешение», как он позднее назвал его. Он ненавидел это государство, которое разрушило немецкий способ мышления, и столпы, которые подпирали это государство: правящий дом, знать, капиталистов и евреев [103] [104] .

В связи с преклонным возрастом императора гостей «бриллиантового юбилея» часто приветствовал Франц-Фердинанд. Но нигде не появилась его жена София, пожалованная титулом графини Гогенберг. Удобным предлогом стала ее четвертая беременность. Кроме Адольфа Гитлера, больше всего возмущались чешским браком эрцгерцога, пожалуй, лишь его родственники Габсбурги [105] .

Супруга эрцгерцога не могла похвастаться королевским происхождением. Ее имени не было в утвержденном списке невест, которых Габсбургам поставляли католические дворы Европы. Она происходила из знатной чешской аристократии, но все же имела недостаточно «голубую» кровь. А еще узкое, кастовое сознание Габсбургов никак не принимало прошлое Софии. Будущая жена эрцгерцога вынуждена была пойти компаньонкой, фрейлиной к его двоюродной сестре, эрцгерцогине Габсбург – до того обеднела дворянская семья Хотек ко времени их знакомства [106] .

Чтобы Франц-Фердинанд смог унаследовать трон, его дядя-император должен был формально одобрить выбранную племянником невесту; однако его императорское и апостолическое величество, правительство да и сама семья эрцгерцога были против. Они никак не могли согласиться, что женой императора станет какая-то София Хотек, еще вчера чуть ли не прислуга [107] . Романтикам эта история любви наследника престола и небогатой дворянки казалась чуть ли не волшебной сказкой. Габсбурги так не считали [108] . Для них это был кошмар, вызов их собственным династическим бракам. Эрцгерцогиня Изабелла Хедвига Габсбургская, известная своей толщиной, пышными нарядами и изобилием украшений, у которой в свое время работала София, горько пожаловалась: «Вот чем эта подлая славянская девка отплатила за нашу доброту!» [109]

Вдова кронпринца Рудольфа принцесса Стефания Бельгийская писала о грустной правде: большинство членов королевских домов состояли в несчастных браках с собственными дальними родственниками, и это не было даже слабым подобием нормальной семейной жизни [110] . Своей подруге графине Берте фон Зутнер она признавалась: «У императора нет сердца. Он глуп, и тут уже ничего не поделаешь, но чувств он лишен совсем» [111] .

Династические браки традиционно строились на родословной, политике и деньгах. Стефании пришлось до дна испить горькую чашу. Муж заразил ее сифилисом, умер в объятиях семнадцатилетней любовницы, и этот громкий скандал потряс всю империю. Поговаривали, что и император Франц-Иосиф передал позорную болезнь жене, императрице Елизавете, после чего она начала страдать от изнурительного нервного расстройства. Их брак так никогда и не наладился. Елизавета поступила благоразумно и любовницу подобрала императору сама. До конца своей жизни он не расставался с актрисой Катариной Шратт [112] .

Францу-Фердинанду достаточно было примера своего младшего брата Отто, чтобы увидеть трагический конец браков, заключаемых по расчету двора. Некогда Отто считался красивейшим мужчиной среди Габсбургов, но его беспутная, распущенная жизнь окончилась медленной, мучительной смертью от сифилиса. Жену он презирал, они разъехались уже давно, потом Отто потерял нос, гортань и репутацию и скончался в присутствии лишь своей любовницы, духовника и мачехи, которая от него не отвернулась [113] .

После трех лет угроз, волнений, схваток и бесконечного маневрирования эрцгерцог добился права заключить брак с любимой женщиной, но и он, и София испытали полную меру императорского недовольства. 28 июня 1900 г. его вынудили дать обет отречения, после которого брак неизбежно становился морганатическим. Это был старинный юридический прием: София Хотек, законная жена, не могла на равных с супругом участвовать ни в каких публичных церемониях императорского двора. И она, и дети, рожденные в этом браке, никогда не стали бы Габсбургами. Им была пожалована фамилия Гогенберг, одной из отдаленных ветвей семейства. Франц-Фердинанд еще мог стать императором, но его жена ни при каких условиях не стала бы ни принцессой, ни королевой, а их дети вообще не имели права на престол [114] . Семья эрцгерцога была обречена остаться чужой в величайшем правящем доме Европы.

Унизительная церемония, без которой брак не мог считаться законным, совершилась в изысканной красно-бело-золотой комнате Тайного совета, в самых дальних покоях дворца Хофбург. Франц-Фердинанд принес устную и письменную клятву, стоя в одиночестве и глядя на ледяные лица императора Франца-Иосифа и пятнадцати надменных и хмурых эрцгерцогов Габсбургов [115] . Среди этих эрцгерцогов «голубой» крови были убийцы, педерасты, распутники, мужья, избивавшие жен, сексуальные извращенцы и недавно высланный младший брат императора, печально известный тем, что любил переодеваться в женское платье. Представители высших эшелонов власти империи, сотня тщательно отобранных руководителей общества, правительства, церкви тоже были свидетелями этого события. Никто и не думал щадить чувства эрцгерцога. Все подробности дворец «слил» прессе.