– Не знаю. Узнать, как ты.

– Я? Как видишь, неплохо. А ты?

– Вроде жив. И свободен.

Таким образом он намекал мне, что развелся? А если так… Для чего он мне об этом сообщает? Уж не думает ли, что я на него, такого, позарюсь?

– Значит, ты развелся? – спросила, отводя взгляд, и вдруг вспомнила, что над каминной полкой в рамке стоит фото дочки… Испугалась, что он увидит. В панике дернулась. Но потом сообразила, что этим только привлеку еще больше внимания, и встала так, чтобы загородить собой вид. Хотя, конечно, одной мне с этой задачей было не справиться. Вот у беременной меня вполне могло получиться. Разнесло меня тогда просто невероятно. Я даже сейчас, похудев, не вернула себе уверенность в собственной привлекательности. Может, и хорошо, что он меня не видел в то время. Я была похожа на дирижабль.

– В каком смысле развелся?

– Да брось, Алекс. Думаешь, я не в курсе твоей женитьбы?

Я ожидала чего угодно, но не того, что он откинет голову и рассмеется. Надтреснуто, но от души.

– Что за бред ты несешь?

– Послушай… Не знаю, зачем ты и сейчас пытаешься выставить меня дурой. Но этот номер у тебя не пройдет. Я знаю, чем ты занимался, и где был… когда я тебя как дура ждала в тот вечер. Когда я морги обзванивала… Поэтому оставь свое дерьмо, говори, чего хочешь, и вали из моей жизни…

– И чем же я, по-твоему, занимался? – напряженно заметил он. Встал, и как хищник пружинисто, не отпуская взгляда, подобрался ко мне вплотную. – Где был?

Он скользнул холодным носом от шеи к уху, разгоняя по моей коже мурашек и чертов огонь, которого мне так не хватало! Только на кой он мне был теперь?! Я отскочила. Сощурилась:

– Очевидно, наслаждался своей супружеской жизнью во Фриско, – зашипела змеей. А Алекс тоже отступил. Каким-то странным растерянным жестом провел по голове и вновь изучающе на меня уставился:

– Ты или врешь… или действительно не знаешь… Тогда это тем более странно.

– Не знаю чего?!

– А я все это время на зоне парился. До тебя, что, мои письма тоже не доходили?

Александр

Она хлопнула ресницами. Округлила рот и уставилась на меня, как на восьмое чудо света. А потом снова скосила взгляд на проклятую дырку на моем носке. Не может быть! Неужели правда не знала?

К этому я был не готов. Я даже себе не мог объяснить, зачем приперся. Думал, посмотрю, как она, что… И свалю по-тихому. Ей я мстить не собирался. Что с бабы взять? То, что нечего – на зоне как-то быстро понимаешь. А то, до чего не доходишь сам – объясняют на пальцах.

Так зачем пришел? Уж точно не из любви великой. От нее уже давно ничего не осталось. Если только презрение. И стыд за собственную глупость. Я ведь ей писал поначалу. Я ведь надеялся… Что чем-то лучше других. Что мне с женщиной повезло больше. Придурок.

С Соней Гейман мы познакомились случайно. На одной из вечеринок. Я только-только пригнал из Америки, чтобы навести порядок в документах и отчалить уж навсегда. Ну, и с девочками зависнуть, потому как, знаете, в Кремниевой долине с этим была беда (1). Деньги тогда у меня водились. А со дня на день их должно было стать просто немерено. Мой последний стартап (2), наконец, выстрелил. Как раз шли переговоры о покупке прав на него. И не с кем-нибудь, а с Фейсбуком. От успеха немного кружилась голова… Я был практически мультимиллионером и казался себе крутым, как яйцо. Девок окучивал только так. Хозяин жизни, чтоб его. А потом в клубе появилась она с подружкой… И все. Меня замкнуло. Среди девиц, которые вились вокруг, Соне даже делать ничего не нужно было, чтобы выделяться. Она сидела, скрестив ноги в щиколотках, как королева, помешивала коктейль и лениво, чуть свысока, наблюдала за происходящим. Может, этот взгляд, который присущ лишь тем, кто родился с золотой ложкой во рту и неоспоримой верой в собственную исключительность, и выделял ее из толпы так сильно.

– Слюни вытри! – хмыкнул мой партнер. – Эта телочка тебе не по зубам. Слышал о Яне Геймане? Это его дочь. Без вариантов.

Но Серега ошибся. Я к ней подкатил. Ну, так, издалека… Она ответила. А уже минут через пять разговора между нами искрило так, что, не свали мы из того клуба, пожар случился бы прямо в нем. Хорошо, мы вовремя сориентировались. И с трудом дотерпели до дома. Ее. Этого самого… В котором мало что изменилось за прошедшее время.

Я выпил залпом содержимое бокала. Шикарный букет взорвался на языке. Может, стоило выждать четыре года, чтобы вновь оценить его вкус по достоинству, а не хлестать как воду? Ага! Как бы ни так…

– Я не понимаю…

Оглянулся. И правда ведь не понимала. Стояла посреди гостиной, в которой не было места, где бы я ее не трахал, и нервно крутила крупные кольца на пальцах. Все такая же красивая и исключительная.

А я вдруг понял, как безумно хочу, чтобы это было правдой! Ну… То, что она действительно не знала. Мне так отчаянно, может быть, даже жизненно важно хотелось верить хоть во что-то хорошее. Я думал, меня предали все… все абсолютно… И пусть она не искала меня, не ждала... Пусть. Но хотя бы не предавала. Не знаю, какого черта это вдруг заимело такое значение.