Ночь, которой не было

Аннотация

— Давай, позволь нам порадовать тебя.

— Принцесса, мы не сделаем тебе ничего плохого.

Одна ошибка. Одна новогодняя ночь. Двое мужчин.

Ещё вчера я была счастлива в отношениях.

А затем бывший оставил замерзать меня посреди дороги, а эти двое — спасли.

Только их планы не так просты, как казалось с самого начала.

Я застряла в метель в незнакомом доме, и каждый из мужчин проявляет излишнее внимание.

Как отстоять свой разум в этом безумии страсти и похоти, когда они осаждают с двух сторон?

 

В тексте есть: очень откровенно, мжм, властный герой

Ограничение: 18+

 

Пролог — Тише, красотка, — чувствую ухмылку второго на шее, когда я вскидываюсь на новую ласку. Пальцы мужчин ускоряются, а один вот-вот проникнет внутрь. Хнычу, не сдерживаясь. Не могу, когда возбуждение проходиться лезвием по нервам. — Такая громкая. Такая влажная. Юн, чувствуешь, насколько ты влажная? Я чувствую только их касания, всё остальное кажется чужим, неправильным, посторонним. Только отвлекает от самого желанного. Меня во время моей болезни так не накрывало похотью, как с ними. Тогда было плевать на всё, лишь бы унять зуд. А сейчас мне хочется именно их прикосновений, их рук, губ. Всего, что они могут дать? Так неправильно, так сложно. Я вся сплошная неправильность в их объятиях. — Sie ist perfekt, oder? Сэм шепчет, а у меня сердце заходиться от его слов. Насколько лживы они, насколько прекрасны. Бьют по мозгу сильнее рваного толчка, с которым Алекс оказывается во мне. Вводит сразу два пальца, напополам с болью. Раздвигает, растягивая меня. Толкается резче и глубже, хаотично. А я только могу дрожать, хватаясь за плечи Сэма. — Вот так, — подначивает мужчина, будто и без его жаркого шёпота на ухо не плавлюсь от движений Алекса. — Не сдерживай стонов, принцесса. Я разве сдерживаю? Хнычу, двигая бёдрами навстречу, чтобы сильнее и быстрее. Кусаю губы, не в силах терпеть это наваждение, которое скручивает мышцы. Выбивает воздух, мысли, желание. Остаётся только самое главное — его движения во мне. Я одновременно заполнена и невозможно пуста. Всё горит, когда Алекс проталкивает третий палец, а Сэм кусает мочку уха. Пускает предательские мурашки и дрожь наперегонки. Мне хочется, чтобы они перестали медлить, сделали то, что предлагали совсем недавно. Взяли меня, вошли на полную длину, чтобы хоть немного унять жжение. — Фак, неудобно, — рычит мужчина, рывком стягивая с меня штаны. Тот демон похоти, что живёт во мне, только помогает ему. Приподнимает бёдра, чтобы было легче. Шире заставляет расставить ноги под жадным взглядом мужчин. — Так лучше. Лучше же, красотка? Лучше, острее. Когда они видят меня оголённой. С задранной майкой, без штанов и оставшейся защиты. Я полностью обнажена перед ними, раскрыта. Беззащитна, но не тянусь за одеждой. Не могу прикрыться и сказать им прекратить. Не тогда, когда так хорошо в их руках. На грани, вот-вот шагну за неё. Так сладко и хорошо. Телу больно, спина выгибается и грудь ноет от прикосновений. Но в мыслях так хорошо, легко, и это новой волной уносит меня. — Медленнее, Ал, — Сэм не даёт мне получить оргазм, насладиться своим падением сполна. Оттягивает момент, заставляя меня саму тянутся за нужной лаской. — Не всё сразу, принцесса. Сначала ты должна попросить. Верчу головой, сдерживая всхлипы вперемешку со стонами. Не могу этого произнести, выдавить из себя подобную просьбу. Мне больно от невозможности кончить, от того, что оргазм застыл на пороге. Всего в нескольких толчках от того, чтобы меня унесло. — Давай, красотка. Всего лишь попроси. Они действую оба, синхронно. Не перехватывают власть над моим телом, не борются, кто первым утянет меня в жаркий поцелуй, от которого в лёгких становится оглушительно пусто. Сэм и Алекс будто делят меня между собой, по очереди пробуют и касаются меж разведённых ног. Их пальцы соприкасаются на клиторе, от чего меня бьёт очередным спазмом. Они явно делают это не в первый раз. Умело, уверенно. Каждое движение моя личная пуля в висок. Толкающая и толкающая к грани, дёргающая обратно, не давая телу желанного. О Боги! Глава 1. Становясь подснежником За несколько часов до пролога… — Курва ты, Архипов. Это было невероятно. Я стояла посреди заснеженной дороги в Новый год. Праздник, который собиралась встретить со своим парнем, теперь отмечала прогулкой по трассе. Сильнее затянула шарф, прикрывая голову и лицо, всё в попытках утеплиться. Но согреться никак не получалось. Я продрогла, всё внутри колотилось от холода, зубами пришлось впиться в губы, чтобы не дрожали и не раздробили эмаль. Ещё час назад я была уверена, что Архипов вернётся за мной. Ну повздорили, поругались. У всех же так бывает, особенно при переезде и ремонте. Новый город, перемены, проблемы на работе. Всё навалилось перед праздником, да и мы давно не виделись. Вот и рвануло. Но это надо быть настоящей сукой, чтобы оставить меня на шоссе и укатить. А на мне лёгкая курточка, потому что возле моря вообще снега не было. А тут была настоящая зима. Снежинки опускались с неба, укрывая обочины плотным одеялом. Огромные сугробы из белого снега протянулись на десятки километров. И деревья — все в снегу, с белыми шапками на кронах. Всё такое белое-белое. И это было бы прекрасным видом, если сидеть где-то в тепле с бокалом белого вина. — Доберусь домой, убью. Прохрипела, откашливаясь. Лёгкие уже горели от морозного воздуха и мои попытки бежать только ухудшали ситуацию. Но если стоять на месте — я замерзала, если заниматься спортом — могла заболеть воспалением лёгких. Главное чтобы получилось дожить к тому моменту, как смогу убить Архипова. Я вышла из машины всего на минуту, перевести дыхание и успокоиться. Не наговорить злых слов. А он просто захлопнул мою дверцу и уехал. Оставил меня замерзать насмерть без шапки, перчаток и сумки. У меня не было даже телефона, чтобы вызвать такси в эту глушь. И денег на такси тоже не было, но это уже второстепенный вопрос. Сначала бы хоть добраться до источника тепла. Я надеялась найти какой-то дом или деревню, где меня бы пустили отогреться и переночевать. У меня был кулон из белого золота, подарок лучшей подруги Миры. В крайнем случае можно было бы расплатиться им. Но за час пути не было никаких признаком жильцов. Время близилось к обеду и начинало медленно темнеть. А за это время проехало всего машины три, и ни одна не остановилась. Я уже была согласна на маньяков и преступников, лишь бы не на улице сидеть. Снегопад только усилился, вызывая новую волну дрожи. Я перевязала мокрый шарф, чтобы прикрыть голову, лицо и шею. Получалось плохо, но капюшон сверху чуть улучшал идею. — Юнна, возьми тёплое пальто, — передразниваю в слух наш разговор с тётей. — Да ладно тебе, Ангелин, там тепло. Я с аэропорта сразу в квартиру. Курва. Шмыгаю носом, стирая сопли. Вот умру тут под слоем снега, и меня до весны не найдут. А Архипов будет праздновать Новый год и даже не вспомнит о том, что бросил меня. Разве ему хоть капельку не жаль меня? Мы встречались два года, а он просто оставил меня в метель непонятно где. Тело уже ныло от долгой ходьбы, мышцы горели. Правую ногу свело судорогой, от чего я присела, сжимая икру. Травма напомнила о себе резкой болью, от которой всё перед глазами замерцало. — Я пошлю его на… Песня Лолиты сплыла в голове и я принялась на певать её под нос. Говорить на морозе было плохой идеей, но я рисковала сойти с ума в этой тишине. Я крутанулась на месте раз, затем другой. Перенесла вес на носки ботинок и развела руки в сторону. Пируэт, пируэт, батман. Выпрямить спину и скрестить ноги для фуэте. Несколько вращений, пока в голове не закружиться с непривычки. Мышца только сильнее заныла, но я сжала зубы, выдерживая боль. Сколько раз во время выступлений и подворачивала ноги, и мышцы травмировала, и с высоты падала, когда партнёр не мог правильно поймать. Если мне суждено стать подснежником, то я собиралась вдоволь натанцеваться перед смертью. Сделала несколько прыжков, чувствуя, как натянулись джинсы, мешая развернуться во всей красе. Но не остановилась. Я кружилась и взлетала в воздух, стараясь двигаться вперёд. Рядом проехала машина, пускай и в другую сторону, но я попыталась её остановить. Но не получилось, серое Вольво пронеслось мимо. И я понимала. Странная девочка на пустой трассе танцует балет. Я бы бежала подальше и быстрее. Ещё один прыжок с выходом в ласточку. Только поскользнулась на корочке льда, закручиваясь на месте. И, не сумев удержаться, полетела прямиком в сугроб. Пушистый снег радостно принял меня в свои объятия с головой. Я лежала так, пока снежинки покрывали меня и щипали кожу своими касаниями. Хлопья снега рухнули на лицо с сугроба, заставляя закашляться. Я стряхнула их глаз, но подниматься не спешила. Просто не могла. Тело начало вибрировать, содрогаться. Пыталась унять это, но не получалось. Хотела уже встать, но пальцы просто задеревенели, превращаясь в сосульки. От холода же худеют, так? Пытаясь нагреть тело к оптимальной температуре, организм тратит калории. И сейчас, тоже тратит, чтобы я окончательно не превратилась в ледышку. Отлично, значит если умру, то хоть худой буду. Лежала, тряслась словно в припадке, и надеялась, что это прекратится само собой. Так люди замерзают? Нет-нет-нет. Я в двадцать один хочу жить. Я только начала, как из детдома выбралась. Всего восемь лет нормально жизни, мне ещё парочку лет нужно. Желательно сто, ладно, семьдесят. Но не так. Не в сугробе посреди дороги из-за Архипова. Постаралась подняться, как только судороги прекратились. Получилось с трудом. Тело отказывалось слушать меня, не выполняло команды. Подчинялось медленно и с неохотой. — Вставай, Снегурочка. Глава 2. Лес и предложение, от которого невозможно отказаться Мужской голос раздался издалека, словно сквозь толщу снега. Уже галлюцинации начались. А как потом? Станет невыносимо жарко и захочется спать? Нельзя. Такое нельзя допустить. Но двигаться не хотелось. Только растирала пальцами кожу, прикрыв глаза, и вслушивалась в завывания ветра. — Совсем плохо? — Плохо, — пробормотала в ответ своей галлюцинации. У меня как-то были галлюцинации, когда переборщила с обезболивающем. Это страшно и волнительно одновременно. Чувствуешь себя безумной, но зато наблюдаешь за альтернативной реальностью. Только в этот раз мой воображаемый друг оказался слишком настырным. Я почувствовала хватку на плече. Переворот и я уже на непослушных ногах. Стараюсь сползти обратно на асфальт, но меня не дают. Чьи-то крепкие руки подхватывают меня под мышки и несколько раз встряхивают, прочищая мой разсудок. — Пусти. — Собираешься умереть, Снегурочка? — Я собираюсь стать подснежником, не мешай. Пытаюсь отпихнуть галлюцинацию и упираюсь пальцами в теплое лицо. Провожу вдоль скулы и распахиваю глаза. Передо мной мужчина. С обеспокоенным взглядом серых глаз. Нет карих. Трясу головой, фокусируясь. У него гетерохромия. Один глаз карий, а второй голубой. Светлые длинные пряди закрывают лицо и он раздраженно смахивает их с лица. И вроде мужчина настоящий. Реальный! — Давай, Снегурочка. Тебя нужно отвезти в тепло. Ты меня понимаешь? — незнакомец машет рукой перед моим лицом и от этих резких движений кружиться голова. Киваю, цепляясь за его плечи в попытке устоять. — Хорошо. Давай, идём в машину. Тебя трясёт так, что даже я вибрировать начинаю. Мы подходим к серому Вольво, который стоит впереди метров на двадцать. Мужчина открывает передо мной переднюю дверь, а я застываю, сглатывая вязкую слюну. Он высокий, крупный, накачанный. Даже сквозь куртку заметно, насколько он больше меня. Сильнее. Опаснее. От него веет той аурой плохого парня, от которых мамы просят держаться подальше. Ему ничего не стоит скрутить меня и запихнуть в багажник. Внимательно смотрю на мужчину, сглатывая вязкую слюну. Спасение это хорошо, но он не внушает мне доверия. Он же может отвезти меня куда угодно и сделать что угодно. Не с моими силами тягаться с ним. Недавно была согласна на маньяков, но теперь совсем не хочется с ними ехать. Отступаю обратно к сугробу, сейчас он кажется мне более безопасным. Незнакомец помят, уставший. Может, сбежавший преступник? Ладно, на маньяка он не очень смахивает. Но как узнать, что в голове у человека? Архипов вот тоже два года парнем хорошим казался, а в итоге я могу умереть из-за него. — Снегурочка, не дури, садись. — Я не Снегурочка, — огрызаюсь, чтобы выиграть время. Он сейчас уедет и я останусь одна. Но и ехать с ним не хочется. Как сложно быть мной. — Меня Юнна зовут. — Юнна, — мужчина перекатывает моё имя на языке, от чего жар прикатывает к щекам. — Красивое имя для Снегурочки. Я — Сэм. Имя иностранное, а сам говорит на чистом русском. Не нравиться мне всё это. Что-то здесь не клеиться. — Ты здесь где-то рядом живёшь, Юнна? — Нет. Я в город иду. — Странное место для прогулок. — Да нет, люблю так, в снегопад прогуляться по трассе. — По трассе, красотка, лучше вообще не гулять, — я снова краснею, от намёка. — Я не еду в город, если тебе позарез туда нужно. Но могу отвести тебя к себе домой и там согреть. Он вдруг замолкает и слегка улыбается, ероша светлые волосы. — Согреть в смысле напоить чаем и дать тёплую одежду. Ничего такого. Если кто-то из твоих друзей захочет в такую метель приехать за тобой, то отлично. Нет — можешь переждать у меня. Мы с другом живём недалеко. С другом. То есть, ещё один мужчина. Двое незнакомых мужчин в чужом городе, в какой-то глуши. Они могут сотворить со мной, что угодно, а потом мой труп никогда не найдут. Но Сэм говорит уверенно и просто, предлагая мне варианты. И я знаю, что мне нужно соглашаться. Другого такого шанса может и не быть. И у меня нет таких друзей, чтобы они могли забрать меня в такую погоду перед самым Новым годом. У меня вообще друзей в этом городе нет. Нет, Мира есть и она примчиться в любой момент, стоит только попросить меня забрать. Но у неё только начала жизнь налаживаться, первый Новый год нормальный, а тут я её сорву. Ничего же страшного, если приму предложение Сэма и до утра подожду? — Обещаем не приставать, — но Сэм произносит это таким тоном, словно как раз таки обещает это. Глупости. Он красивый и явно обеспеченный, судя по дорогим шмоткам. Он любую девочку может получить, а я, с моей фигурой, ему нафиг не сдалась. — Садись. — Хорошо. В любом случае, лучше уж сексуальные маньяки, чем умереть в двадцать один. Да и как говорила Красная Шапочка: «Лес я знаю, секс люблю». И если природу я любила созерцать через экран телефона, то секс действительно любила. Ну, в период обострения и отсутствия лекарств. Диагноз психолога с пометкой «нимфомания» служило прямым доказательствам. Хотя, этот мужчина вряд ли обратит на меня вниманием в таком ключе. Сэм усаживает меня на переднее сидение, невесомо придерживая, чтобы не упала. Закрывает дверь и обходит машину, а затем начинает что-то крутить на панели. В лицо ударил тёплый воздух, и я громко выдохнула, поднося ладони к печке. — Спасибо. — Все для красотки, — и опять этот непонятный тон. Ему просто нравится меня дразнить? — Лучше стяни шарф, он насквозь промок. Я послушно выполняю указание. Стягиваю зелено-серебристый шарф с эмблемой Слизерина — подкол от лучшей подруги — и бросаю на пол. Не сгибающимися пальцами пристёгиваюсь и подвигаюсь ближе к теплу. Кожу щиплет, она начинает стремительно краснеть. Машина вдруг разворачивается, действительно уезжая в другую сторону от города. Он увидел меня и вернулся? Серьёзно? Это та же машина, которая проехала мимо минут десять назад. Когда я вытанцовывала посреди дороги. Это она же? Или просто совпадение? — Ты уже проезжал мимо меня. Несколько минут назад, — говорю неуверенно, чувствуя себя глупо. — Да. Мы с Алексом ехали домой, как увидели тебя. Сначала решили, что ты из ближайшей деревни. Но потом поняли, что тут никого нет. Алекс остался прогревать дом, а я поехал за тобой. Убедиться, что ты не превратишься в сосульку. — Спасибо, что забрал меня. — Как ты вообще оказалась в такую погоду одна? — Сэм выключает радио, переводя взгляд на меня. Изучающий, внимательный, пронизывающий. Будто пытается прочитать ответ в моей душе. — Тут даже деревни нет на ближайшие полсотни миль. Миль. Вот, ещё одно странное словечко. Вроде и говорят на русском, и внешность обычная, но что-то в их разговорах и именах напрягает. — Я с парнем поругалась. Вышла подышать, а он уехал. А все вещи в машине остались. — Уебок! Пожалуйста, Снегурочка, скажи, что он уже бывший парень. От таких мудаков нужно держаться подальше. Сэм начинает обсуждать этот поступок, нелицеприятно отзываясь об Архипове. А я вдруг улыбаюсь. Приятно, когда не одна ты кроешь матом бывшего. Конечно, бывшего. Я многое могла простить, и мерзкие словечки, и пропущенные праздники, и многое другое. Но этот его поступок уже совсем за гранью. Машина вдруг начинает замедлятся, сворачивая с главной дороги. Стараюсь не подавать виду, но внутри начинает клокотать паника. Почему мы свернули, зачем он едет так медленно, а затем вообще тянется рукой ко мне? Что он собирается сделать? — Прости, — улыбается, когда крышка бардачка ударяется о мои колени. Он шарит там рукой, своими длинными офигенными пальцами, а затем протягивает мне конфету. — Держи, чтобы поднять настроение Снегурочке. — Спасибо. Он так широко улыбается, что не могу с себя выдавить, что не ем сладкое. Страшного же ничего не случится, от одной конфетки мои бёдра не станут в два раза шире. Шоколад мягки, подтаявший от тепла машины. Но любимый горький и с орехами, так что я с удовольствием съедаю этот кусочек. Стараюсь языком достать до кусочка шоколада, затаившегося в уголке губ. И замечаю внимательный взгляд Сэма. От него жар приливает к щекам, затапливает смущением. Стараюсь отвернутся к окну, чтобы прийти в себя, но даже в размытом отражении его глаза не отпускают меня. Постепенно разговоры стихают. Я греюсь и оттаиваю, как настоящая Снегурочка. Разминаю руки, которые возвращают свои чувствительность. Слежу, чтобы кожа не белела или темнела. Только обморожения мне сейчас не хватало, лучший подарок под ёлочку. На день рождения мне уже Вселенная подарила аварию, хватит с меня сюрпризов. Дворники скрипят, пытаясь справиться со снегопадом. Вот теперь за снежным лесом наблюдать намного приятнее, через стекло автомобиля. Я укладываю голову на стекло, чуть ударяясь при каждой яме. Прикрываю глаза и слушаю гул машины, постепенно проваливаясь в тёплое облако. — Просыпайся, Спящая красавица, — чувствую нежное прикосновение к щеке. Горячая ладонь скользит дальше, слегка щекоча шею. — Я Снегурочка или Спящая красавица? — уточняю, немного раздражаясь таким прозвищам. Я же назвалась своими именем, неужели так сложно запомнить? Назвалась же? И тут я понимаю, что со мной говорит не Сэм. Другой незнакомый мужчина. Чуть ниже моего спасителя, но шире в плечах, темноволосый и с хищной улыбкой. Приподнимает только один уголок губ, от чего дыхание захватывает. — Тогда просто принцесса, — вдруг произносит, видимо, Алекс. — Может, тебя, как принцессу, на ручках понести? Ты только попроси. — Нет! Я резко поднимаюсь, путаясь в ремне безопасности. Щёлкаю и вылетаю на улицу, чуть не сбивая с ног мужчины. Алекс мог и пошутить, но не хочу даже допускать того, чтобы он попытался меня поднять. Я поправилась и была жутко тяжелой, зачем лишний раз на это указывать. — Она собиралась стать подснежником, — говорит Сэм, подходя к нам. — Я предложил переждать бурю у нас. Её парень бросил посреди дороги. — Мудак, — Алекс полностью согласен со словами Сэма, брошенными в машине. — Бывший хоть? — Бывший. — Вот и правильно. Конечно, оставайся. Давай, тебе нужно отогреться в тепле. Дом у мужчин шикарный. Господи, я наверняка умерла в том сугробе и попала в Рай. Потому что это прекрасно и невозможно. Каменная кладка переплетается со прозрачными стёклами. Словно взяли старый замок и заменили основные стены на панорамные окна. Он небольшой, миниатюрный, совсем не похож на огромные особняки, которые любят наши олигархи. Безумно дорогой, но при этом невероятно эстетичный и лаконичный. Мне хочется достать телефон, которого нет, и отправить тёте несколько сотен фотографий. Ангелина обожала архитектуру и пришла бы в восторг от одного взгляда. Даже я, ценящая танец, а не здания, затаила дыхание. Сэм достаёт чемоданы из багажника. Значит, они только прилетели откуда-то. Решили отпраздновать Новый год в другом городе? А тут я свалилась на них, заставляя принять в свою маленькую компанию. Или, может, они ждут гостей. Тогда я смогу напроситься с утра к кому-то в машину и поехать в город. Внутри дома всё ещё красивей. Внутренние стены выполнены в бежевом цвете, а те, которые граничат с улицей, обиты деревом. Не смотря на множество интересных подвесок и светильников, всё выглядит собранно и невообразимо. Особенно поражает плавающая лестница из стали. То есть буквально плавающая. Просто короткие ступеньки, вбитые в стену. Никаких подпорок, креплений или поручней. — Охренеть, — вырывается у меня против воли. Но это правда невероятно. — Полностью согласен с нашей красоткой, — Алекс чуть подталкивает меня в плечо, заставляя пройти внутрь дома. — Не знаю, сколько Давид отвалил за этот дом, но оно того стоило. — Давид? — Господи, будет ещё кто-то третий? Так, надо звонить Мире, и она придумает, как доставить меня в другое место. — Наш друг, это его дом. Он сейчас свалил на острова. — В Лондон, — поправляет Сэм, занося пакеты с продуктами. — Это его новая пассия хотела на острова. Я стаскиваю промокшие ботинки у входа и отправляюсь смотреть дом. Может, не очень вежливо, но не могу удержаться. Огромная гостиная с камином и двумя диванами. За мной следом заходит Сэм, облокачиваясь на стену. Он скрещивает руки на груди и чуть склоняет голову, осматривая меня. От этого взгляда мне жутко неудобно. Ещё в машине такое внимание напрягало, а сейчас будто пронизывает каждую клеточку тела. — Что? — мне нужно нарушить эту звенящую тишину, прекратить этот цепкий взгляд разноцветных глаз. — Раздевайся. Глава 3. Неправильная трактовка ведёт к беде Мягкий голос мужчины не соответствует его словам. Меня прошибает дрожью от этого тона и значения. Я цепляюсь пальцами за край куртки, думая насколько далеко смогу убежать босиком. — Не в том смысле, принцесса. Сэм вдруг широко улыбается, обнажая резцы, похожие на клыки. Длинные и острые. Интересно, каково ощущать их во время укуса? И они натуральны или мужчина нарастил их? Вряд ли Сэм фанат вампирской саги, но выглядит сейчас намного лучше многих кровососов из сериалов. — Я имел ввиду снимай куртку и промокшую одежду. Ты и так продрогла, нужно уменьшить риск заболеть. Какая ты идиотка, Слицерин. Нашла о чём думать. Будто такой парень действительно захотел бы меня. Нужно выкинуть подобные мысли и расслабиться. — Алекс сейчас найдёт в нашем бардаке полотенца, и сходишь в душ. Только не горячую воду, это повредить капилляры. — Ты врач? — у меня вообще не было идей, чем могут заниматься эти мужчины. — Нет, я разрабатываю компьютерные игры. — Серьёзно? Он называет одну из своих разработок, а я таращусь на него. Эта игрушка вышла месяц назад и вызвала фурор. Архипов в неё все выходные проиграл, пытаясь пройти последний уровень. Я сама залипла, но не смогла уйти дальше двух эпизодов. Мне больше детективные игры или симуляторы нравились. Но даже я оценила проработку и графику этой хоррор-истории. Она была потрясающей, а сейчас мне спас её создатель. Вот будет знать Архипов, как меня бросать. — Это круто. Особенно ход с красными розами. Мой бывший бесился, что я сразу их взяла и быстрее него прошла уровень. — И как ты догадалась, что они помогают от нечисти? Сэм не выглядит уставшим от разговора, а скорее восторженным. Как родитель, желающий обсудить успехи ребёнка. Так же Ангелина, которая никогда не хотела детей, рассказывает о первых шагах сыновей. — Никак. Я просто всегда беру всё, что могу. — Это правильно, — только сейчас замечаю подошедшего Алекса с синим полотенцем в руках. — А как тебе решение с призраком? Сэм долго над ним бился. — Туда я не дошла. Меня страшилки пугают, поэтому закончила на моменте, когда нужно было войти в дом. Но игра правда потрясающая. Просто невероятная. — Эти слова да твоим родителям в уши, — Алекс легко пихает Сэма, но не сводит с меня взгляда. — Мы бежали ближайшим рейсом с семейного праздника. Это при том, что я говорил, что не нужно вообще к ним ехать. Но кто слушает, меня, да, Самуил? — Никто разумный тебя не слушает. Нет, серьёзно, им плевать на то, что mein Junge постоянно бросает работу ради путешествий. А вот то, что я работаю в сфере игр — это катастрофа. — Иди в жопу, — легко огрызается Алекс, а я чувствую себя немного лишней. Иностранное слово режет слух. Потому что я знаю немецкий и это слово тоже знаю. Конечно, существовали разные переводы. Но самый сленговый заседает в голове. Mein Junge. Мой мальчик. Я застываю, осмысливая слова Сэма. Стоп. Что? Он же сказал что-то об отношениях с парнем. Так? Я внимательным взглядом обвожу мужчин, стоящих близко к друг другу. То есть они… А он… Ого. Ладно. Это вообще не моё дело, если они встречаются с друг другом. Любовь есть любовь, в любых её проявлениях. Я никогда не воспитывалась в гомофобной среде, не смотря на жесткости детского дома. Так только спокойней от того, что никто ко мне приставать не будет. Никто из мужчин не выглядит так, будто признался в чём-то тайном и смущающем. Значит и меня это волновать не должно. — Моя мама в течении восьми лет каждый день рассказывала мне о неудачах танцовщиц. Я понимаю тебя, Сэм. Произношу для поддержки и чтобы увести разговор в чуть другое русло. Молча стоять в ожидании, так себе вариант. — Значит, танцовщица? — Алекс ухмыляется, от чего рождаются притягательные ямочки. — И в каком стиле? — В разных. Однообразие приедается. Но основным был балет. — Точно, ты же берешь всё, что можешь. Держи, — Алекс отдаёт мне полотенце и комплект сменной одежды. — Всё чистое, не переживай. На втором этаже повернёшь направо, первая комната твоя. — Хорошо, спасибо. Я спешу к лестнице, желая остаться в одиночестве. Почему-то мне жутко неуютно с ними. Всегда дружила с парнями и чувствовала себя уверенней, моя единственная лучшая подруга — Мира. И разница в возрасте в несколько лет ни капли не мешает. Ну, ладно, ещё тётя Ангелина, которая всегда поддерживала, и я иногда общалась с Миной, лучшей подругой тети. Но в других случая только парни. Да и у девчонок точно так же, они привыкли общаться в мужской компании. А наши посиделки были какой-то отдушиной девичьей души. Но с Алексом и Сэмом, я будто постоянно жду броска хищника и готовлюсь отбиваться. Хотя ничего плохого мне мужчины не сделали. Наоборот, спасли от мороза, привезли в свой дом и помогают прийти в себя. А напряженность не отпускает. Я поднимаюсь по странной лестнице вверх, хватаясь пальцами за стены. Мне страшно от мысли, что сейчас пластина провалиться под моими ногами, и я полечу вниз. Вроде ступеньки надёжно вбиты в стену, но я не понимаю, как они держаться. Поэтому жду подвоха в каждом шаге. Поворачиваю в узкий коридор направо и теряю дар речи. Прохожу мимо трёх комнат и упираюсь в огромное окно. Видно хвойный лес, укрытый белыми верхушками. Там огромные валуны снега и непроходимая чаща. Вдалеке от проезжей части природа кажется совсем нетронутой. Хищной, и вместе с этом невинной. Манит и чарует. А затем на ёлках, которые рядом с домом, начинают появляться жёлтые светлячки. У меня уходит несколько восторженных минут, прежде, чем я понимаю, что это включились гирлянды. Вижу Сэма, который стряхивает со светлых волос падающие снежинки и поправляет гирлянды. Понимаю, что нужно идти в душ, но продолжаю следить за его движениями. Как он тянется, чтобы накинуть провод на самую верхушку. Даже с его ростом это кажется сложной задачей. Он вытягивается, поднимает руки вверх. Я слежу, как какой-то сталкер. Цепляю взглядом белую полоску кожи из-за задравшейся куртки и свитера. Как крепко сжимается пальцы на ветках ели, от чего прорисовываются косточки и сухожилия. Появляется Алекс, который подаёт край гирлянды и ждёт, когда Сэм закончит. А тот наклоняет к нему и что-то шепчет. Мне нужно уйти, прямо сейчас. Я словно подглядываю за чем-то личным и чужим. Это не для моих глаз. Но всё равно смотрю, не в силах оторваться. Внутри всё трепещет, будто это я там стою, возле заснеженной ели и чувствую его руки на своём лице. А затем Алекс поднимает взгляд, встречаясь глазами с моими. Откидывает голову, его губы двигаются, но не могу понять ни слова. Мужчина ухмыляется и подмигивает. Глава 4. Немного уединения Я сбегаю. Открываю первую дверь от окна, где должна быть моя комната и влетаю в тёмную спальню. Прислоняюсь к стене и прикладываю ладонь к груди. Сердце выбивает чечетку внутри, и всё сжимается от непонятных ощущений. Алекс увидел, что я подсматривала. Поймал на горячем. Всё тело горит от неловкости и смущения. Как теперь им на глаза показаться? Зачем я вообще смотрела? — Дурочка ты, Слицерин. Снимаю с себя всю одежду, бросая возле огромной кровати. Ванная комната небольшая, но уютная, выполненная в чёрно-белых тонах. И Господи, я продам свою почку за такую обстановку в своём доме. Стеклянный душ. Зеркало с полочками и двумя раковинами, вмонтированными в стену. Ладно, одной почкой не обойдёшься, подключу печень. Я рассматриваю себя в зеркале, стягивая нижнее бельё. Даже оно насквозь мокрое из-за снега. Подхожу ближе к своему отражению, пытаясь заметить изменения. Весь декабрь я строго следила за питаниям, вкалывая на тренировках. Но эта складка на животе никак не хотела уходить. Я сжала её пальцами и удовлетворённо вздохнула, чуть уменьшилась. Провела руками ниже, проверяя ноги. Я не была совсем уж толстой, балансировала на верхней грани нормального веса. Но после всей жизни с худощавостью, каждый лишний килограмм казался приговором. Сжала пальцами предплечье, раздосадовано кусая губы. Не получалось обхватить так, чтобы средний и большой палец смыкались. А когда-то было проще простого. Надавали до боли на рёбра, чтобы прощупать их. Провела пальцам по бёдрам, где выступали косточки. Живот под рукой подрагивал, максимально втянутый. Так, что лёгкие сводило от недостатка кислорода. Зато такой я себе нравилась. С чёткими линиями косточек, впалым животом, тонкими длинными пальцами. И если для этого нужно будет ещё месяц питаться одним воздухом, я сделаю это. Чтобы такие мужчины, как Алекс и Сэм смотрели на меня, хотели. Чтобы даже мысли не возникало, что я им не нравлюсь. Нужно лишь сбросить всего парочку килограмм. Может десять. Или даже все двадцать. Тридцать уже слишком конечно, но буду тогда совсем идеальной. Ангелина, не набравшая лишних килограмм ни за одну из своих беременностей, пыталась меня утешить. Но успокаивать легко, когда ты сама красивая и худющая. Она-то пошла генами в нашу семью, где тонкие кости и предрасположенность к худобе. А мне досталась родословная отца, где каждый съеденный кусочек тортика откладывался на теле. Когда я занималась танцами, они были накачанными, ни капельки лишнего жира. А после травмы всё изменилось. Я знаю, что сама виновата. Запустила себя и заедала стресс сладостями. Но я всегда так питалась, сжигая лишние калории на тренировках. Вот только спорт закончился, а аппетит остался прежним. И лечение гормональной терапией ничуть не улучшало ситуацию. Зато задница осталась красивой, подтянутой. И грудь увеличилась, единственный плюс во всей этой ситуации. А остальным нужно серьёзно потрудиться. Шутка ли, набрать двадцать пять килограмм за два года, пять из которых мне уже удалось сбросить. И если не вернуться к фигуре балерине, то хоть спуститься к весу пятидесяти. Я сдёргиваю резинку с волос, распуская тёмные локоны. Убираю косметику с лица, и так одни остатки были. Хорошо, хоть с личиком мне повезло. Пухлые губы, большие светло-карие глаза и идеальный нос, исправленный ринопластикой. В аварии его так раздробило, что легче было собрать новую форму, чем возвращать старую. Я включаю режим водопада, чтобы вода лилась на меня сверху, и встаю под мощный напор воды. Капли ударяются о тело, расслабляя уставшие от ходьбы мышцы. Вспоминаю, что говорил Сэм о температуре, и чуть уменьшаю количество горячей воды. Тянусь к баночкам, стоящим на полках. Нахожу гель с запахом кофе, намыливая тело. Приятный запах с нотками корицы. Провожу пальцами по уставшему телу, скольжу ниже. Под веками вспыхивает картинка двух мужчин и их улыбок. Пытаюсь убрать этот образ, но он приклеился ко мне. Раз за разом возвращаюсь к тому, как они были рядом со мной. Какой потрясающий одеколон, один на двоих, обволакивал. Внизу всё наливается жаром и это совсем неправильно. Меня торкнуло и я понять не могу от чего. Будто водки бахнула, так горело внутри и рассудок туманился. Настолько, что представляю себя на месте Сэма. Как Алекс обводит пальцами моё лицо. Повторяю это движение, будто он в реальности это делает. Ведёт большим пальцем по губе, сжимает лицо, заставляя смотреть на него. И эта ухмылка перед тем, как наклониться для поцелуя. — Ах. Я стону, понимая, что опустила руку вниз и ласкаю себя. Я вся влажная не от воды, пальцы скользят по смазке, раскатывая удовольствие. Архипов вечно жаловался, что меня сложно возбудить. А теперь я теку от одной фантазии о поцелуе. Не хочу останавливаться. Растягиваю удовольствие, обводя клитор по кругу. Едва касаюсь, а всё сжимается в преддверии. Натягивается колючей проволокой возбуждения, раздирающей всё изнутри. Ноги дрожат, немеют с каждым движением. Упираюсь ладонью в стену, продолжая фантазию. Только теперь там Сэм. Какого было бы целовать его пухлые губы. Тянуться навстречу, к этой высокой глыбе. И тут же привстаю на носочки, когда будто током ошпарило между ног. Как он бы кусал меня своими клыками, скользил по телу, крепко сжимал пальцами. Тяну горошинку груди, заставляя себя вскрикивать. Это так неправильно, но так хорошо. Двигаюсь быстрее, доводя себя до грани. Представляю, если бы они были вдвоём. Зажали меня с двух сторон. Кусали бы, целовали, ласкали в четыре руки. Тело дрожит от возбуждения, в груди сжимается, не давая дышать. Задыхаюсь от желания, как горит всё тело. Выгибаюсь, усиливая движения. Тело мне больше не принадлежит, это сгусток клеток, ожидающий разрядки. Кусаю губу, чтобы не кричать в голос, когда меня накрывает лавиной. Оглушительной, уничтожающей. Я вся сжимаюсь, упираясь головой в стену, чтобы не упасть на пол. Меня колотит и трясёт, выгибает от порочного удовольствии. — Курва, — я тяжело дышу, приходя в себя. Смотрю на своё размытое отражение в хромированной лейке для душа. Прибавляю горячей воды, пускай снаружи всё горит так же, как внутри. — Безумная. Я такая безумная, неправильная. Господи, представляла как меня ласкают двое мужчин, двое занятых мужчин. Это неправильно, аморально. Чувствую себя похотливой шлюхой, которая готова лечь сразу под двоих. И нет же причин, чтобы так вело от одного вида. Даже на болезнь не спишешь, пока на таблетках. А меня повело, просто в прорубь с чувствами кидануло. Закрываю глаза, чтобы успокоится. Клубы пара поднимаются вверх и я молюсь, чтобы они унесли все дурные мысли из моей головы. Это не просто греховное и моральное падение, это полёт вниз, прямиков в лапы Дьявола, который тоже будет смотреть на меня с неодобрением. Холодок пробегает по спине. Веду плечами, но согреться не получается. Выключаю воду и разворачиваюсь, собираясь выйти из душа. И застываю. — Вот это подарочек. А я не могу отвести взгляд от оголённого мужского тела. Глава 5. Двое Я скольжу взглядом по обнаженному Алексу. Его широким плечам, накачанному торсу, крепким рукам. Господи, у него такие руки, что теперь точно не грех о них фантазировать. Крупные, накачанные, с выступающими венами. И эти родинки внизу живота, так и хочется соединить их языком, попробовать на вкус эту загорелую кожу. Краснею от своих мыслей и того, что вижу дальше. У него стоит. Его длинный член с набухшей головкой в полной боевой готовности. Красивый, крупный. — Нравится? Ехидный голос словно ушат холодной воды. Отшатываюсь к стене вспоминая, что вообще происходит. Поднимаю глаза на лицо Алекса. Сколько же там эмоций. Самодовольство, наглость, похоть. Он облизывает меня взглядом, проходиться по каждой клеточке оголённого тела. На инстинктах втягиваю живот и выгибаю спину, стараясь казаться привлекательней. А затем ругаю себя за глупости. Это уже полный крах, финиш моей морали. Мы оба едва знакомы, голые в тесной душевой. И пожираем друг друга глазами, не пытаясь прикрыться. Точно. Голые. Я громко ойкаю, пытаясь прикрыть себя. Ударяюсь затылком о полочку и вниз летят всевозможные баночки, с глухим стуком приземляясь на дно кабинки. Удаётся схватить только шампунь, который крепко сжимаю в пальцах. Ты выстреливает жидкостью прямо в лицо мужчины. — Фак, — он добавляет ещё несколько непонятных мне слов, однозначно ругательств. — Пиздец. Пока Алекс пытается промыть глаза, я протискиваюсь мимо него на свободу. Даже не касаюсь кожи, но чувствую её опаляющий жар. Заматываюсь в полотенце, стараясь вернуть себе обладания. Кошмар, пялилась на голого мужика. А он ни слова не сказал, пока не начала рассматривать его достоинство. Это даже не нимфомания, это кретинизм. Тем более, что у меня сейчас был курс таблеток, который должен был глушить подобные порывы. — Scheiss, - громко фыркнул Алекс, пытаясь найти рычаг воды. А это ругательство я знала прекрасно, не раз характеризовала им весь процесс изучения немецкого. Значит, они всё-таки немцы? Или просто фанаты ругаться на иностранном языке? Я бросила взгляд на мужчину, решаясь уйти, и замерла. Господи, да даже моя задница, которой я гордилась, проигрывала ягодицам мужчины. Накачанные, поджатые. Дай мне Боженька мозгов, потому что мои сейчас стекли жаром вниз. Мне нужно уйти. Сбежать подальше и скрыться в комнатах этого дома. Но вместо этого я плотнее завязываю полотенце и делаю несколько шагов обратно к мужчине. Надавливаю на его плечи, вынуждая сесть на откидную полочку. Под моими пальцами сталь и хочется провести вниз, почувствовать каждый изгиб мышц. — Сейчас помогу. Шепчу севшим голосом, понимая, что это всё ненормально. Меняю режим душа и откручиваю кран. Я набираю едва тёплую воду в ладошки и аккуратно промываю глаза мужчине. Касаюсь его лица. Изучаю пальцами его широкий лоб, приподнятые густые брови. Провожу по скулам и мягкой бородке. Никогда не нравилось такое на мужчинах, но ему удивительно идёт. Смываю остатки пены с острого подбородка и ещё секунду не убираю руки, наслаждаясь теплом его кожи. Его глаза распахиваются и я могу разглядеть их. Едва заметный оттенок зелёного в карем омуте. Светлые крупинки к краю радужки. — Какого дьявола ты зашёл ко мне?! — нападение всегда лучший вариант защиты. — Ты с ума сошел?! — Это моя комната. — Ты сам сказал — первая дверь ведёт в мою комнату. Я и зашла в первую комнату… от окна. Обречённо вздыхаю, наблюдая опасные огоньки в глазах мужчины. Он откидывается на стену, улыбаясь. — Ага, от окна, через которое ты наблюдала за нами. — Не знаю о чём ты! Зачем тогда в душ зашел? Ты-то понимал, что я тут по ошибке. — Принцесса, кто в здравом уме уйдёт, видя перед собой голую красотку? Ты же тоже мною любовалась. Я видел. А потом взяла и чуть не убила меня. — Ну прости. — Извинений не достаточно. Мне нужна компенсация. Миг и я оказываюсь на его коленях. Мужчина укладывает ладони на мои лопатки, которые тут же начинают пылать, и прижимает к себе. Я чувствую его возбуждение. Горячая головка касается внутренней стороны бедра, совсем рядом с моим лоном. Если я хоть немного двину бёдрами, то насажусь на него. Можно резко опуститься вниз, входя на всю длину. Я почувствовала, как снова становлюсь влажной. И судя по потемневшему взгляду — мужчина тоже это понял. — Что ты делаешь? — шепотом, будто громкость убьёт меня. Раздробит на кусочки сильнее, чем блуждающие руки по моему телу. — Беру всё, что могу. Кожа покрывается мурашками, от его слов. От жаркого, жаждущего взгляда. Ухмылки, которая предназначена только мне. Как он рукой обхватывает шею, лаская загривок. Его головка скользит по лону, задевая клитор. Меня накрывает удовольствием от одного этого движения. В голове всего две мысли. Насколько это неправильно, нужно прекращать. И о том, как будет прекрасно, когда он войдёт в меня. Плотно, сильно, разрывая все устои. Кажется, у меня были причины этого не делать. Но сейчас не могу вспомнить ни одной из них. Только желание, испепеляющее, голод, который никак не утолить. — Я ведь могу? — Что? — я моргаю, стараюсь прийти в себя. Ничего не понимаю, мысли путаются, как наушники в кармане. — О чём ты? — Взять всё, что могу. Могу же? Я облизываю губы, собираясь кивнуть. Позволить всё, не думая, как вести себя после этого. Но затем слышу звук отрывающейся двери. Нас в доме всего трое, и двое уже здесь. Сэм. Глава 6. Немного мыслей, немного мужчин Пытаюсь вырваться из хватки мужчины, стать незаметной. Но вместо этого с грохотом падаю вниз. Так нас и застаёт Сэм. Алекс, сидящий на полочке с торчащим членом, и я у его ног. Потираю многострадальный затылок и прячу взгляд. — Привет, Сэм, — легко произносит Алекс, словно нас не застали в пикантной позе. — Это не то, что ты подумал. Да это самое глупое оправдание во Вселенной. Кто-то ещё верит в него. Меня обжигает стыдом и неловкостью. Сэм вытащил меня из сугроба, привёз в свой дом и приютил на эту ночь, спасая от смерти. А я чуть не трахнулась с его парнем в душевой. Отлично отплатила, Слицерин, ничего не скажешь. — А мне показалось, что ты, Ал, начал приставать к девушке. А теперь Сэм ещё и обвинит во всём Алекса. Они поругаются. Из-за моей неспособности держать себя в руках. — Да я бы никогда. — Да ты бы всегда. Юнне нужны тёплый душ, сухие вещи и покой. А не твои неуместные приставания. Сэм не выглядит злым или ревнующим, скорее просто раздраженным. Может, он застаёт Алекса в такой ситуации не впервые? Свободные отношения тоже вариант. Но я не хочу узнавать об этом, лишь стараюсь как можно быстрее выбраться из душа. Подхватываю сухие вещи, в которые должна переодеться, и сбегаю прочь. Под действием стыда и адреналина, ступеньки больше не кажутся такими опасными. Оказываюсь в гостиной и выдыхаю. Надо было просто зайти в свою комнату, а не полуголой спускаться вниз. Пока мужчин нет, можно одеться прямо тут. Алекс вручил мне серые спортивные штаны и чёрную майку. С моим ростом и комплекцией я просто тону в это одежде. Майка с овальным вырезом сползает, почти оголяя грудь. А штаны спадают вниз, и никакие завязки не спасают. Без белья неудобно и непривычно, но не хочу возвращаться за ним. Оно осталось в комнате парней, как и остальная одежда. Надо будет всё забрать и просушить, но сейчас я к этому совершенно не готова. Я разделяю волосы на две половины, собирая их в объёмные пучки. Удлинённая чёлка лезет в глаза, но я заправляю её за уши, слегка подсушив полотенцем. Я усаживаюсь на один из диванов в гостиной и жду, когда они вернутся. Может, мне стоит засесть в своей спальне и не показываться, пока кто-то не приедет за мной? Лучше не попадаться мужчинам вообще на глаза. Я же чуть не переспала с одним из них. Сгибаюсь пополам, обхватывая голову и разочарованно тону. Да что со мной такое вообще? Как можно настолько пошло себя вести. Буквально раздвинуть ноги перед незнакомым мужчиной, который занят. Что они теперь обо мне подумают? Что я шлюха? Ну, такой я себя и чувствую. И мой диагноз оправданием не послужит. Потому что я на таблетках, с постоянными консультациями у врачей. С Архиповым меня так не вело. Хотя с бывшим мы так и познакомились. Петя пристал ко мне в клубе, а я утащила его в ближайший отель. Снова ненавидела себя за слабость, за то, что позволяю телу взять вверх над разумом. Архипов сам меня остановил, когда я собиралась сбежать. Пригласил на одно свидание, другое. Его ни капли не смущал мой повышенный сексуальный аппетит. Даже в больницы со мной таскался, вместе таблетки покупали. А потом, когда нимфоманию удалось купировать и приглушить таблетками, оказался не совсем доволен. Моё либидо снизилось, так уже не возбуждалась. Но пришли к норме, выстроили наши отношения до тех пор, пока он мне не бросил. Курва. И вот теперь опять. Просто срывает башню, все мозги отбивает от вида мужчин. И таблетки не помогает, хотя с Архиповым меня так не вело. Или всё дело в новизне? Чёрт, а таблетки остались в сумке. Мне никак нельзя их пропускать, иначе весь курс заново. Ладно, антиандрогеные препараты, завтра десятый, последний день. Одна таблетка дела не сделает. А вот прозак мне нужен позарез. Может, у кого-то из мужчин есть депрессия или проблемы с питанием? По ним, конечно не скажешь, но всякое случается. По мне тоже не скажешь, что я как мартовская кошка, могу наброситься на незнакомца. Для начала можно одним глазком глянуть на аптечку. Чувствую себя воровкой, пробираясь на кухню. Если одну таблетку найду, никто и не заметит, и объяснять не придётся. На барной стойке стоят несколько пакетов с продуктами, которые никто не разобрал. Лекарств я нигде не нахожу, наверное, не все хранят их на кухне, как я. Поэтому решаю разобрать продукты, пока они не испортились. Надеюсь, что это не сильно нагло с моей стороны. Хотя уровень наглости в ванной мне уже не переплюнуть. Видимо, вечеринка действительно будет, раз мужчины накупили столько еды. И, вероятно, вечеринка для не готовящих, раз тут два пакета забито разным полуфабрикатами. Отчима бы удар хватил от вида такой еды, он не воспринимал даже заново разогретую еду, что уже говорит полуфабрикатах. Или, его бы хватил удар, если бы он узнал, что в мыслях я называю его отчимом. Теймур был старше меня всего на тринадцать лет, что много для отношений, но мало для отцовства. А учитывая, что их брак с мамой продержался меньше двух лет, отчимом я его называть не могла. Но называла. Потому что он был близким для меня, родным. Таскал с собой по миру и обучал самообороне. Родного отца я никогда не знала, но мне кажется вот таким должен быть настоящий папа. — О, молодец, Юн, — Сэм вваливается на кухню, а за ним Алекс. — Я думал, мороженное окончательно растает, пока мы вернёмся. Мужчины довольные и взъерошенные. У них влажные волосы, и по писку Алекса стекает несколько капель, прокладывая дорожку за ворот его тёмно-синего свитера с V-образным вырезом. Сэм тоже переоделся, в чёрную футболку, которая только облепляла его мощное тело. — Да, мороженное, — выдавливаю из себя, потому что нужно что-то сказать. — В морозильнике на верхней полке. И отворачиваюсь, стараясь не смотреть слишком пристально Сэма. Это совсем не моё дело, чем они занимались, когда я сбежала. Нужно успокоиться и привести себя в порядок, совсем рассудок потеряла за этот час. Архипов был честным, он не боялся указать мне на мои недостатки и промахи. Так что я знаю, что не выгляжу хорошо. И мужчины уже увидели все мои недостатки, Алекс так точно рассмотрел во всех подробностях. И мне нет никакого дела до того, что я им не нравлюсь. Вот совсем. И глаза режет от лука, а не из-за дебильных комплексов. Ну подумаешь лук неочищенный и в пакете, это детали. В любом случае, с утра я уеду и забуду о них, и происшествии в душе тоже. Обо всём забуду. Глава 7. Трое в одной комнате — Юн, — негромко зовёт Сэм, и я застываю с упаковкой ананасового сока в руках. Его голос вкрадчивый и спокойный, в то время как у меня дрожат руки. Вот сейчас, сейчас я выслушаю всё о своей распущенности. — Ты почему себе чай не сделала? Тебе горячее пить нужно. Что? Чай? Какой чай? Да застань я своего парня в такой позе с незнакомой девкой — этот бы чай полетел ей в лицо. Но Сэм спокойно подставляет кружку с заваркой под термос с горячей водой, немного разбавляя холодной. Добавляет мёда и протягивает мне. — Пей и согревайся, Снегурочка, — мужчина внимательно смотрит, пока я сделаю первые глотки. Может это не мёд, а яд? — И спасибо, Юн. — За что? — За продукты. Нам с Алексом хватило их покупать. Терпеть не могу это дело. Выбери, сложи в корзину, выложи на ленту, упакуй в пакеты, распакуй дома. А потом ещё и приготовь это всё. Бесполезная трата времени. Я громко смеюсь, пытаясь скрыть звук ладонями, но не получается. Мужчины с интересом спорят на меня, пока я беспрерывно хохочу. Вытираю слёзы и понемногу утихаю. — Во-первых, так любое дело можно разобрать. — Нет, — Алекс упирается ладонями в барную стойку напротив меня. — У тебя не получится так обезобразить путешествия. — Легко, — не смотря на то, что я обожала путешествовать с отчимом, сдаваться не собиралась. — Выбери страну, билеты, отель. Купи билеты, забронируй отель. Собери вещи в своей стране, разбери в другой, потом собери там и разбери дома. Аэропорт, таможня в одной стране, потом таможня в другой стране. И так далее. Сэм тоже начинает смеяться, подтверждая, я так думаю, мою правоту. — А секс? Давлюсь, но делаю вид, что этот вопрос не выбил меня из колеи. — Выбрать партнёра, подождать, пока он выберет тебя. Объятия, поцелуи. Сначала одеваешься на свидание, потом раздеваешься, потом снова одеваешься. Я выпаливаю всё сжато и скороговоркой, чтобы не успеть покраснеть. Неловко произносить такое в слух, поэтому опускаю взгляд на сцепленные пальцы и жду, когда мужчины сменят тему. — Ладно, но секс это весело. — Покупки тоже. Просто вы не умеете их делать. Я вспоминаю, как мы с Теймуром рассекали на тележках по супермаркету Испании. Старики крестились, родители с детьми отходили в сторону, подростки поддерживали наши гонки. Охранник магазина не решился к нам подойди, решив наблюдать издалека. Только после, на ломанном английском, попросил не приходить в будни дни, когда его смена. А закупать на маленьких европейских рынках? Это сплошное удовольствие. Миллионы ароматов, людей, необычные продукты с дегустацией. Это всё превращалось в мини-праздник и лишний повод скупиться. — Поверьте, я работаю с детьми и знаю, как заинтересовать любого. — Намекаешь, что мы дети? — Намекаю, что вы просто не умеете скупаться. Как минимум, всегда можно скупаться раз в месяц или неделю, чтобы меньше заниматься этой бесполезной тратой времени, — передразниваю тон Сэма. — Мы с отчимом иногда устраивали соревнования, кто быстрее скупит свою половину списка. — И ты закупаешься сразу на месяц? — Я-то люблю покупки. Мило улыбаясь, отходя от темы, что раньше всегда скупалась сразу на месяц всем необходимым. Крупами и прочими долгожителями так сразу на три. У меня из-за танцев, учёбы и подработок было слишком мало времени, чтобы каждый день бегать по магазинам. После того, как я категорически отказалась учиться на экономиста или юриста, выбрав танцы, мама полностью прекратила моё финансирование. Если я взрослая достаточно, чтобы выбрать будущее, то смогу сама себя обеспечить. Ангелина часто помогала и в первый год я жила с ней и её женихом, пока не смогла спланировать свой бюджет. Да и сейчас, спустя четыре года, получалось выживать, а не жить. Поэтому скупаться сразу большими объемами у меня не получалось. Индивидуальные занятия часто отменялись, а аренда зала была проплачена. И на групповые не всегда все собирались. После аварии и окончании карьеры балерины, финансы начали хаотично скакать от «можно купить красной рыбы» до «два дня голода не так страшно». Конечно, Теймур помогал всегда, хотя не обязан был. Спонсировал любые желания и сам отправлял деньги, когда предыдущие «карманные» ещё не закончились. Но это только лишний раз подтверждало правоту матери, что я сама ничего не смогу добиться. А мне хотелось доказать, что я могу всё сама, а не быть на содержании. Поэтому в октябре я отказалась от помощи отчима, стараясь выживать самостоятельно. Надеялась, что совместное проживание с Архиповым и новый город станут в этом деле прорывом. Вот только эта курва укатила со всеми моими вещами. И мне теперь либо одной выживать в этом городе, либо возвращаться домой. Ни то, ни другое меня не особо радовало. — О чём задумалась, принцесса? — Алекс щёлкает пальцами, привлекая моё внимание. — Точно Спящая Красавица. — О бывшем и том, что он мудак, — практически честный ответ. Забираю с пакета две пачки риса и направляюсь к полочкам. — Мне просто интересно, он хоть поедет проверить, не превратилась ли я в снеговик? — Ты сама сказала, он мудак. Но ему же хуже. Я тянусь, приставая на носочки, чтобы поставить крупы на верхнюю полку. И чувствую, как ко мне прижимается мужчина. Я так и застываю, не дотянувшись до нужной полочки. Мужское тело горит, обжигает меня. Шею щекочет чужое дыхание. Глава 8. Наглость второе счастье По телу будто плывут руки, совсем невесомо, едва касаясь. Проводят по ногам, пересекаются на животе, заставляя напрячь его. Длинные пальцы скользят вверх, задевая рёбра и край груди, проходятся по голым рукам. Кожа покрывается мурашками на такую невинную ласку. А затем всё прекращается. Алекс забирает из моих рук рис и ставит его на место. Вниз его руки опускаются точно так же, касаясь моего тела. Я дрожу от этих касаний и не понимаю, что происходит. Резко разворачиваюсь к нему лицом, желая смутить. Но брюнет ни капли не выглядит таковым. Растягивает губы в этой чёртовой улыбке, которая начинает меня подбешивать за этот день. Хотя кого я обманываю, от этой ухмылки у меня горит между ног, а в животе всё сжимается от предвкушения и надежды. Мужчина упирается руками о кухонный столик, ловя меня в кольцо своих рук. Нависает, давит своим ростом и телом. Я сама была довольно высокой, но он, Господи, он гигант на моём фоне. А Сэм так вообще… Сэм. Мысль о нём отрезвляет меня. Мужчина стоит совсем недалеко, разбирая оставшиеся продукты. А я готова растечься лужицей от всего одно касания Алекса. — Не хочешь отойти? — у меня всё самообладание уходит на то, чтобы произнести эти слова. — Алекс. — Не хочу. — Хорошо, перефразирую. Отойди. Мужчина даже бровью не ведёт, только наклоняется ниже, прижимается совсем близко. Ещё немного и я смогу через одежду прочувствовать каждый его мускул, каждую впадину и выпуклость тела. И одну такую выпуклость я отчётливо ощущала бедром. — У тебя красивые глаза, принцесса. — Обычные, карие. — Нет, будто виски, в который добавили слишком много льда, — шепчет, а у меня мурашки бегают, предатели. И сердце так громко грохочет в груди, будто мы не о цвете глаз говорили. — Но я уверен, что при должном мастере, твои глаза потемнеют. — Алекс, — получается хрипло, тихо. — Отойди. — Я всего лишь возьму то, что хочу. Я слышу его мятное дыхание и нотки цитрусов, запах кофейного геля и едва ощутимый одеколон. Мне хочет податься к нему навстречу, попробовать тёмные волосы на мягкость и сильнее вдохнуть мужской аромат. Алекс выглядит так, словно знает каждую порочную мысль в моей голове. Медленно проводит языком по губам, и я уже чувствую, как он мог бы проводить так же по моим губам. Облизывать и кусать. Мужчина тянет руку вперёд, а у меня сердце останавливается. Секунда, и Алекс отходит. Сжимает в пальцах яблоко и с преувеличенным удовольствием откусывает огромный кусок. Оборачиваюсь, замечая за моей спиной вазочку с фруктами. Можно было бы списать это всё просто на разыгравшуюся фантазию и совпадения. Но нельзя. Лапать меня было не обязательно, чтобы помочь дотянуться до полки. И зажимать в кольце рук. И эта двусмысленная фраза. «Возьму то, что хочу». Меня от неё колотит, внутри будто растекается горький шоколад. Крепкий, не для всех, но при этом липкий и будоражащий. Сэм только смотрит в нашу сторону пристально, но ничего не говорит. Продолжает укладывать бутылки вина в специальное отделение холодильника и никак не реагирует. Почему он спокойно это принял? Или это нормальное дело, чтобы Алекс зажимал других в присутствии своего парня? Ни черта не понимаю, но нужно заканчивать всё это, пока не натворила ошибок, о которых потом пожалею. — Вы решили, что хотите приготовить? — готовка всегда безопасная тема. Особенно если держаться подальше от Алекса. — На ужин и Новогоднюю ночь. И сколько народа будет? — А нас тебе мало? — Алекс показательно надувает губы и корчить личико обиженного кота из Шрека. — В самое сердце, принцесса. — Я имею ввиду, вы купили столько продуктов, думала будет толпа. — Нет, — Сэм закрывает дверцу холодильника и улыбается мне тепло. Будто не видел, как его парень зажимал меня. Да что творится-то? — Мы просто сгребли всё, что видели. Будем только мы. У нас есть замороженные нагетсы и крупа, что-то простое. — Серьёзно? У вас полон холодильник продуктов, а вы собираетесь есть замороженную еду сомнительного качества? — Мы плохо готовим, принцесса. — Хватит называть меня принцессой, — я взрываюсь на Алекса, но стараюсь взять себя в руки. Они спасли меня, нужно быть помягче. — И я готовлю хорошо. Так что если вы хотите праздничный ужин — я организую. Мужчины кивают, тем самым вручая мне кухню в полное владение. Я ещё раз исследую все полки и холодильники, изучая продукты. Ничего не запомнила из того, что раскладывала. Тогда я была занята самобичеванием. Да и сейчас, если не отвлекусь на готовку, снова вернусь к этому. Они действительно скупали всё. Может, мужчины решили заехать сюда на несколько недель. Но ассортимент просто огромен, буквально мини-магазин на дому. — Есть идеи, что хотите? Желательно не банальные новогодние блюда, потому что их готовить я отказываюсь. — Да на твой выбор. Что угодно. — Я весы по знаку зодиака, для меня выбирать это худшая пытка. Так что назовите, что любите, а там уже решим. И пока мужчины думают, усевшись за барную стойку, я достаю продукты для Цезаря. Конечно, соус повторить идеально не получится, но это мой любимый салат, так что я постараюсь. Хотя, он готовится довольно быстро, так что прячу продукты обратно. Вижу вопросительный взгляд мужчин, но они ничего не говорят, а я не объясняю. Но стоило мне потянуться за новой порцией чая, как на меня обрушились заказы. Мужчины, кажется, перебирали все известные им названия, настолько нескончаемый был поток блюд. Против воли, губы расплылись в улыбке. Я кусала губы, но не могла справиться с собой. Скулы начало сводить, но я продолжала улыбаться, смотря на мужчин. Они будто дети, добравшиеся до Рождественской ярмарки. И я даже думать не хотела, сколько мне придётся готовить всё это, а им — есть. — Ладно, вы же в курсе, что ризотто и паэлья похожие блюда? Оба из риса, — я начала отметать часть заказов, потому что в противном случае выберусь из дома к весне. Колобком. — И вам, правда, хочется три одинаковых десерта? — Прости. Сэм смеётся и смех у него красивый. Громкий и звонкий, он не старается себя остановить или быть тише. Запрокидывает голову, плечи трясутся и он ерошит волосы. Смех перерастает в эту широкую улыбку, обнажающую манящие клыки. — Да, мы что-то разошлись, — Алекс выглядит смущённым, и это настолько непривычно, что впитываю это выражение в память. — Мы хоть и не весы, но с выбором у нас тоже проблемы. Давай попробуем определиться. Паэлья, потому что Сэм обожает её. — Хорошо. А что обожаешь ты? — Круассаны, — я киваю, это я могу. — Серьёзно? Ты сможешь приготовишь их? Sie ist pr"achtig. — Ich bin einverstanden. — Она великолепна. — Я согласен. Я стараюсь сохранить беспристрастное выражение лица не показывая, что пять лет изучала немецкий. А после аварии Теймур увёз меня на два месяца путешествовать по Германии и Австрии. Так что я прекрасно понимала сленг и быструю речь, и мужчин тоже прекрасно понимала. Алекс только что назвал меня прекрасной, а Сэм согласился с ним. И это всё при том, что они было уверены в моём непонимании. Нужно, чтобы это оставалось тайной и дальше. — Невежливо говорить на другом языке при других, — поджимаю губы и достаю морепродукты. — Прости, sch"onheit. Зачем он это делает? В чём смыл говорить о том, что я красавица просто так? С ними я свихнусь до рассвета. — И что вы ещё хотите? — Ich will dich auf diesem Tisch haben. — Я хочу тебя на этом столе. И это от Сэма. Они поняли, что я знаю немецкий и теперь просто издеваются. Прекрасно. Я удивлённо приподнимаю брови и делаю вид, что жду перевода. Хочет он меня на этом столе. Ага, так я и поверила. И пускай всё внутри застыло подобно желе от этих слов и пустило дрожь в пальцах, я не собираюсь играть в эти игры. — Если я вам мешаю, могу уйти к себе. Не нужно раздражать меня непониманием немецкого. — Всё, больше не будем, принцесса. Давай какой-то творожной десерт. Я понял, что тебе не нравится выбирать, но нам всё равно. Мы и так заказали наши любимые блюда, а дальше сама. Единственное, могла бы ты приготовить что-то сейчас? Мы жутко голодны после перелёта. — Конечно. Но за ваши переговоры — будете мне помогать. Я возвращаю ингредиенты для Цезаря. Сейчас он будет готовиться быстрее всего. А ещё можно сделать рулеты с сыром и лососем. Мне нравится готовить, единственной среди моих подруг. Ну, и среди образовавшейся троицы на кухне тоже. Это помогало отвлечься и расслабиться. Пока фокусируешься на помешивании соуса и раскатываешь тесто, все проблемы перестают быть такими критичными. И желание секса, в период обострения, тоже помогает утихомирить. Я поручила Алексу смешивать творог и сметану, а Сэму вручила вымытые овощи и попросила нарезать. Сама занялась салатом и закуской, чтобы было быстрее. Включила чайник, заодно промыла куриную грудку, поставила нагреваться три сковородки. Надеюсь, тут есть посудомоечная машина, потому что мыть вручную всё это я не собиралась. Готовить одновременно несколько блюд было проще, чем по очереди. Кинуть чеснок на сковородку, подготовить курицу сразу к трём разным блюдам и поджарить до золотистой корочки. Я заправила салат Цезарь соусом, который нашла в холодильнике, и нарезала рулет на несколько кусочков. Я простонала от того, сколько вкусно получилось. Ела последний раз с отчимом перед моим отъездом, а это было почти полтора дня назад. Кофе и турецкие сладости во время пересадки не в счёт. — Verdammt! Von diesen Ger"auschen Ich kann spritzen jetzt ab. — Чёрт! От этих звуков я сейчас кончу. Глава 9. Мука и объятия — Verdammt! Von diesen Ger"auschen Ich kann spritzen jetzt ab. Так, а вот эти слова Алекса я не совсем поняла. Смогла перевести только что-то о моих звуках и шуме, а дальше мой немецкий дал сбой. Может, слишком громко жую? — Перекус готов. Алекс, пусти меня к десерту. Пока мужчины ели, я влила растопленные дрожжи в творожную массу и залила получившейся смесью формочки, где уже были разложены фрукты. Только застыла, услышав стон Сэма. Он точно так же отреагировал на еду, как и я. Отлично, не так стыдно одной кайфовать от еды. — Потрясающе вкусно, принцесса, — в подтверждение моим мыслям сказал мужчина. И потянулся за ещё одним кусочком. — Что делать дальше? — Алекс, поставь десерт в холодильник и нарежь шампиньоны. А ты, Сэм, натри, пожалуйста, помидоры на тёрке. Мужчина кивнули и принялись за готовку. Какое молчаливое повиновение для тех, кто не любит готовить. Я же очистила морепродукты, чуть перекусив салатом, и подготовила всё для паэльи. Было так странно. Руководить двумя накачанными парнями, которые беспрекословно выполняли все мои указания. — Scheiss! Я тут же бросила переворачивать курицу и подошла к Сэму, который порезался об тёрку. Потащила к раковине и промыла под проточной водой, чтобы увидеть рану. Его руки были в томатах и понять было сложно, где кровь, а где мякоть овоща. — Аккуратней. Мясо с кровью готовиться по-другому, — мужчина улыбнулся моей неудачной шутке, не спеша вырывать свою руку из моей. Я слегка подула на порез, убеждаясь, что он небольшой. И поймала пристальный взгляд Сэма. — Жить будешь, но теперь за тёрку стану я. Никаких производственных трав при моём руководстве. — А чем мне заняться? — Можешь замесить тесто для круассанов. Просто меси, пока не перестанет прилипать к рукам. Алекс, не таскай еду, — я ударила парня лопаткой, лишь после подумала, что он может обидеться. Но мужчина лишь поднял руки, сдаваясь, и оставил овощи в покое. — Ну, мы почти закончили. — Так быстро? — Так нас трое, и рецепты с одинаковых ингредиентов почти. Было бы быстрее, если бы кто-то не таскал еду! Алекс, блин! Тот уже успел стащить с тарелки куриную грудку и натёртый сыр, отскакивая от меня. Нагло улыбнулся и показательно положил кусочки еды в рот. Нет-нет-нет, это уже ни в какие ворота. Я схватила со стола кухонное полотенце и надвинулась на мужчину. Терпеть не могу, когда кто-то ест во время готовки. Только Ангелине можно, и то, когда та беременна. Хах, может это единственная причина, почему она ждёт четвертого ребёнка. — Принцесса, не злись. — Я говорила не называть меня так. Я замахнулась полотенцем, но мужчина ловко ушел вправо, чем только сильнее раззадорил меня. Алекс отскочил к барной стойке, пытаясь спрятаться за ней. Вот только я бросила вслед за ним, закручивая полотенце. Это было странно, но мы летали по кухне. Несколько раз мне удалось попасть по руке мужчины, но это был только разогрев. Я не приемлю насилия ни в каком виде, но это и не было настоящей злобой. Скорее детской шалостью, которая пыталась стереть негатив сегодняшнего дня. Мужчина замешкался возле плиты и я сделала рывок, замахнувшись полотенцем. Только Алекс перехватил мои запястья, сжимая. Мы налетели на Сэма, который выругался, а затем оказались у холодильника. Мужчина развернул меня и поймал в капкан своих рук. Я оказалась прижата к мощной спине, а мои руки мужчина скрестил, крепко сжимая. Я постаралась вырваться, но, предсказуемо, ничего не получилось. Только сильнее прижалась к мужскому телу. — Вы, как дети, блин. Сэм отряхивался от муки, которая была везде. В светлых волосах, на лице, полностью запачкала тёмную футболку и джинсы. Я почувствовала, как затряслось тело за моей спиной от беззвучного смеха мужчины. — У нас есть Снегурочка и кокаиновый барон, — выдавил Алекс, сквозь смех. Он уткнулся в мою шею, продолжая смеяться. Дрожь его тела вибрацией прошлась вдоль моего позвоночника. Добралась до мозга, выключая его, вырубая все предохранители. — Осталось понять, кем буду я. — Придурком, — пробурчал Сэм. И сделал то, от чего у меня всё задрожало внутри. Мужчина стянул с себя футболку, стирая тканью муку с лица. И пускай стирает, мне не жалко. Но не одеждой же, показывая своё полуголое тело озабоченной мне. Я уставилась, жадно сканируя глазами каждый сантиметр его торса. А смотреть там было на что. Чётко очерченные кубики пресса, идеальные косые мышцы. И проколотый левый сосок с небольшой штангой. Губы сжались при мысли, как я могла обхватить это украшение и потянуть на себя. Вырвать хриплый стон из мужчины и спуститься поцелуями ниже, к тому, что было скрыто за светлой тканью джинс. Алекс был шире в плечах Сэма, но это ни капли не делало его хуже. Сэм был прекрасен. Разве компьютерные гики не должны быть долговязыми дрыщами? Потому что единственное, что было из этого у мужчины — высокий рост. У меня зудели пальцы, от желания прикоснуться к нему. Всё скрутилось вокруг струны, натягивая желание. Я старалась отвести взгляд, но это было сродни пытки. Вдруг меня сильнее прижал к себе Алекс, наклонился ниже и прикусил мочку уха. Меня вышибло из реальности на добрую минуту от этого. Тело превратилось в тесто, не способное держаться на ногах без поддержки. И мужчина держал меня. Вжимался в моё тело, ведя пальцами по рукам, скользнул под край майки и заставил жар разлиться по телу всего одним вопросом. — Нравится? Глава 10. Наслаждение прекрасным Щёки горят от того, что меня поймали за разглядыванием. Алекс ласкает нежную кожу возле рёбер. Мне кажется, он может почувствовать, насколько бешено колотиться моё сердце. С каждым быстрым ударом возбуждение сильнее растекается по венам, заполняет собой все клеточки тела. Я ничего не могу, только стараюсь не задохнуться от нахлынувших чувств, и продолжаю смотреть на идеальное тело Сэма. — Не смущайся, принцесса. Алекс отпускает мои руки, но только чтобы схватить меня по-другому. Теперь одна его рука уползла выше, лаская шею, проводя горячими пальцами по ямочкам на ключицах. А второй рукой он сжимал мою ладонь, накрывая её своей. — Не грех любоваться прекрасным. А знаешь, что ещё не грех, красотка? — я машу головой, с трудом сдерживаю отчаянный стон. Я ничего сейчас не знаю, ничего не соображаю. — Касаться прекрасного. Прежде, чем я успеваю среагировать, моя ладонь оказывается прижата к телу Сэма. Пальцы упираются в кубики пресса и скользят вверх, под напором Алекса. Он управляет мной, как кукловод, а я не могу перечить. Не могу заставить себя оторваться от мощного тела под рукой. И когда ладонь оказывается возле пирсинга, я чувствую, как стучит его сердце. Так же, как и моё. Бешено, отчаянно, будто пытаясь заглушить доводы разума. — Oh mein Gott, das ist nicht dein Ernst? — Боже мой, ты издеваешься надо мной? Да, Сэм, да. Алекс просто издевается надо мной, доводит до безумия своими поступками. Но ты же можешь отойти, Сэм. Ты же не я, с мозгами набекрень. Но мужчина не отходит, он вообще не двигается. Замирает под моими прикосновениями, превращаясь в статую. Стальную, крепкую, горячую во всех смыслах, статую. Сэм только опускает взгляд, давая мне рассмотреть его глаза. Потемневший, прищуренный взгляд. Его кадык дёргается, и я завороженно наблюдаю за движением гортани. — Ich versuche dich zu "uberzeugen. — Я пытаюсь тебя убедить. Убедить? В чём убедить? Я плавлюсь между двух мужских тел, зажатая, обезоруженная. Сглатываю слюну и облизываю губы. Всё внезапно пересохло, вся влага стекла вниз, ошпаривая. Всего несколько прикосновений, взглядов, а у меня дрожь и неутолимый голод. Мне хочет откинуться на грудь Алекса, притянуть за шею Сэма. Самой затащить себя в сладостный капкан двух мощных скал. Исследовать их тела, пройтись губами по каждой родинке на теле. Хватит. Хватит вести себя, как шлюха. Позволять такое творить незнакомому мужчине, получать наслаждение от этого. Фантазировать о такой пошлости. Это грязно, неприлично, аморально. Я не должна быть такой, не должна опускаться так низко. — Хватит, — шепчу, прикрывая глаза. Мне стыдно, меня мутит от самой себя и такого поведения. — Пусти меня, Алекс! Истерично, отчаянно. Я кручусь в руках мужчины, заставляя меня отпустить. Отскакиваю прочь. Поясницу обжигает резкой болью, от удара о столешницу. Но это такая мелочь, это наказание за мою распущенность. Я вжимаюсь в барную стойку, будто могу слиться с ней. — Не смейте так больше делать. Я обхватываю себя руками, прикрывая грудь. Ткань майки не скрывает вставшие соски, жаждущие чужих прикосновений. Скрещиваю ноги, стараясь унять пылающий там костёр. И внимательно смотрю на мужчин, которые кажутся удивлёнными такой реакцией. Сэм трясёт головой, будто приходит в себя, и делает шаг назад. Алекс же внимательно смотрит на меня с лёгкой улыбкой, будто знает что-то, чего не знаю я. И мне впервые хочется ударить человека. Пустить рукой наотмашь, чтобы лицо брюнета дёрнулось и налилось краснотой от моего удара. — Это не смешно и не забавно, — произношу твёрдо, хотя внутри я глина. Вязкая, текущая, растворяющаяся глина. — Что ты о себе возомнил, Алекс? — Всего лишь хотел, чтобы ты прикоснулась к прекрасному, красотка. — Сам прикасайся. А ко мне не подходи, ясно?! Я отвернулась к плите, пытаясь не сорваться на крик. Посыпала сыром тортилью и выложила сверху овощи, накрывая ещё одной лепёшкой. Добавила морепродукты к рису, накрывая крышкой. И находила невероятно интересным наблюдать за сковородкой, будто она может сбежать вместе с закуской. — Юн, не обижайся. — Я никогда не обижаюсь, я делаю выводы. А ещё злюсь. Чертовски злюсь, до покалываний в груди и сжатых кулаков. На себя и на них. Хочется, подобно ребёнку, топнуть ногой и сбежать в свою спальню. И да, я действительно старалась не обижаться. Это пустое, тёмное чувство, которое отравляет изнутри. Оно разрушает отношения, потому что обиду не вытравишь извинениями и лаской. Это твой собственный демон, не дающий спокойно жить. Раз за разом возвращаешься к прошлому под его злобный шепот, прокручиваешь случившееся и перекручиваешь чужие слова. Даже когда всё закончилось, когда утихло и пришло в норму, обида остаётся. Всплывает в неподходящие моменты и напоминает, как с тобой поступили. Прожигает изнутри, скребётся, сжимает твои чувства и выворачивает. Одна такая крупица и лучшие отношения могут сгинуть в пучине ненависти и злости. — Это звучит ещё хуже. Тогда не делай выводов слишком быстро, хорошо? Алекс иногда поступает импульсивно. Полный придурок, — Алекс возмущённо протестует, но это вызывает у меня подобие улыбки. Сэм останавливается возле меня, помешивает рис и делает вид, что только ради этого и подошёл. — Но на самом деле он хороший, иногда, бывает таким. — Когда спит? — подсказываю я и улыбаюсь на кивок мужчины. Удивительно, как Сэм может всего парой фраз сгладить ситуацию. Ни словом не объясняет, почему сам стоял истуканом, но неприятный осадок растворяется. — Я закончила тут. Ещё минут десять и паэлья будет готова. — А круассаны? — Алекс влезает между нами с Сэмом, будто тот пытается отобрать его лакомство. — Тесту нужно настоятся, они будут готовы ближе к полуночи или утру. Переживёшь? — Не знаю. А ты будешь моей медсестрой, чтобы спасти от смерти? — Так я Снегурочка, принцесса или медсестра? — А можно всё вместе? Раздраженно пихаю мужчину в бок, а тот уклоняется. Но, не боясь последующих атак, остаётся рядом со мной. Следит за тем, как я переворачиваю кесадилью, но чувствую его взгляд на себе. Кожу будто током бьёт в тех местах, куда падает его взгляд. — Мм, а можно одолжить телефон? Мне нужно позвонить родным, они волнуются. — Да, конечно, — Алекс протягивает мне свой мобильник, и я отмечаю, что пароля нет. — Звони и приходи в гостиную, засядем там. А мы пока перетащим туда уже готовую еду. Мужчины выходят, прихватив с собой закуску, и я остаюсь одна. Набираю номер мамы, но затем стираю. Если ей сейчас позвонить, то выслушаю только упрёки и фразу «я же говорила». И окажется, что я сама во всём виновата, зря только два года встречалась и прочую чушь. Поэтому я решаю позвонить лучшей подруге, она поругает Петю и придумает вариант, как мне справиться с ситуацией. Всего несколько гудков и раздаётся весёлый голос Миры: — Слушаю, красавчик. Я застываю. Ещё раз проверяю номер, будто могла ошибиться. Да подруга меня среди ночи будила и проверяла насколько я знаю её номер. Это был целая подготовка новобранца перед отъездом. И это при том, что я переезжала в город, где она живёт. Я не могла ошибиться. — Алекс, ты там? Это точно голос Миры. Но… Какого чёрта? Глава 11. Тайны связи Миры и Алекса — Алекс, если ты напился и решил мне позвонить, то я уже занята. И Царь напоминает о гробе, который он тебе заказал. На твоём месте я бы не рисковала так. — А на моём месте не Алекс, — это всё, что я могу выдавить из себя. — Ревнивая подружка? Солнышко, мне хватает и без Алекса забот. — А мне хватает лучшей подруги, которая не узнаёт меня по голосу. — Юнна?! Мира орёт так, что на заднем фоне становится оглушительно тихо. Затихают разговоры, прекращается смех и музыка. Мне кажется, что я смогу услышать, как шипит шампанское в бокалах. Мира никогда так не орала, она вообще редко выходила из себя. Только с Царём, мужчиной, который сломал её, даже не подозревая об этом. Но там были схватки, баталии и почти что кровная месть. Мира была собранной и спокойной, настоящий хладнокровный юрист. Которая умудрилась заключить сделку с бывшим, чтобы спастись. Но это только их история. — Красотка, ты в порядке? — столько беспокойство в голосе девушки я слышала последний раз, когда полтора года назад её брата ранили. — Я пыталась дозвониться к тебе, но ты не отвечала. Теймур сказал, что ты прилетела, а дальше пропала. Я коротко обрисовываю подруге ситуацию, накрывая паэлью крышкой и уменьшая огонь. К возмущению присоединяются все. Мира грозится засудить Архипова или прострелить колени. И то, и другое предпочтительней. — Я сама смогу прострелить, у меня травмат в сумке, — средство самообороны, без которого Теймур не пускал меня на вечерние прогулки. — Хорошо, что ты без сумки, — Алекс достаёт из холодильника вино и удивлённо смотрит на меня. — Это Алекс? — в голосе Миры прибавляется теплота и я хмурюсь, пытаясь понять, с чего бы это. И почему мне это не нравится. — Ты же помнишь, Алекса, у которого я брала консультации перед поступлением? Это он. Передай ему привет. И что я его засужу, если он тебя обидит. Точно. Русскоязычный австриец, с которым Мира постоянно влипала в неприятности. Будто ей и без него не хватало проблем. Брат Миры шутил, что та маячок для неприятностей, а я бы сказала, что прям маяк с приглашением для всех проблем. — Тебе привет от Мирославы Соболевой, — прижимаю трубку к уху и тянусь за тарелками, пока Алекс открывает вино. — Да, Мир, передам. Без проблем. Целую, люблю, пока. — Отвечать на чужие звонки невежливо, принцесса, — в глазах Алекса полно веселья. Довольный, будто миллион выиграл. — Или ты приревновала, увидев имя другой девушки? Поверь, я весь твой. — Ты весь Сэма, — отрубаю, чувствуя непонятные спазмы в груди. Неприятно и горько, что самой себе приходится напоминать. — А Миру я набрала сама. Это моя лучшая подруга. И она, кстати, просила передать, что, если обидишь меня — получишь иск. — Я думал, ты не обижаешься. — Для тебя сделаю исключение. — А какие ещё сделаешь исключения лично для меня? Мужчина делает шаг ко мне, а я реагирую, как дикий зверёк. Одного неверного движения хватит, чтобы спугнуть. Я подхватываю тарелки с приборами и уношусь в гостиную к Сэму. С ним хоть немного безопасней. Мужчина уже разжег камин и подкидывал последнее полено. В доме и так было тепло, но камин создавал новогоднюю атмосферу. Горел только приглушенный свет и это было очаровательно. Поставив бокалы на столик между двумя диванами, я прошла к окну во всю стену. На улице тьма, хотя ещё нет и пяти. Буря только усиливалась. Вихрь разносил потоки снега, заметая всё вокруг. Елки, украшенные мужчинами, опасно кренились к земле под весом снега. Я вдруг прижала ладони к стеклу, будто стараясь оказаться там. Последи бурана. Ветер треплет мою челку, застилая глаза. Кожа горит от колючих снежинок и мороза. Страшно представить, что со мной было бы, не подбери меня Сэм. — Эй, Снегурочка, соскучилась за морозом? Алекс останавливается рядом, но не пытается прорваться в моё личное пространство. Я наблюдаю за отражением в окне. Как незаметно потрескивает огонь в камине, и Сэм на заднем фоне разливает вино. Как Алекс слегка склонил голову, тоже наблюдая за мной через отражение. Наши взгляды пересекаются в окне, но я не отвожу его первой, не смущаюсь. Через размывчатое отражением намного проще. А затем я отталкиваюсь от панорамного окна и направляюсь к диванам. Усаживаюсь на тот, с которого открывается вид на лес, а мужчины оказываются напротив. — И за что пьём? — я забираю в руки бокал с красным вином и цепляю один кусочек рулета, желая отвлечься. — Тосты слишком скучно. Предлагаю другой вариант. — Какой? — Сыграем в «Я никогда не». Остатки разума во мне кричат, что это плохая идея и ничем хорошим она не закончиться. Но, под пристальным взглядом двух мужчин, я могу только сделать жадный глоток алкоголя и кивнуть. Глава 12. Немного драмы и много объятий — Sie ist eine mutige Sch"onheit. — Unsere Sch"onheit. — Какая смелая красотка. — Наша красота. Трижды ваша, Алекс, ага. Это уже перестаёт быть забавным или раздражающим. Их непонятные фразы на немецком и эти короткие переглядки щедро подливают масла в мой огонь злобы. — И кто начнёт? — я забираюсь на диван с ногами, жалея, что нигде нет пледа. Вино, плед и камин. Что ещё нужно для счастья? — И когда допиваешь бокал, то что? — Выполняешь желание двух других, конечно же, — Алекс говорит, как с нерадивым ребёнком, который забрёл на вечеринку для взрослых. — Принцессы загадывают первыми. — Лучше вы, чтобы я могла понять, какие действия выбирать. — Я никогда не жульничал на экзамене. Я во всю смотрю на мужчину, пытаясь поверить в это. Ладно, я уже успела убедиться, что Сэм во многом спокойней и рассудительней Алекса, но ни разу не жульничать, не подсмотреть ответ это уже слишком. Вино крепкое, оставляет послевкусие сухофруктов. Делаю большой глоток, наслаждаясь растекающимся тепло. Почему-то я боялась, что игра будет намного хуже. Я быстро хмелею от вина, все мысли отступают, и я просто наслаждаюсь беседой. Узнаю много нового о мужчинах и с каждым разом смеюсь всё громче на их истории. Как Сэм угнал слона, а Алекс прятался от аборигенов в реке. — Я никогда не каталась на мотоцикле. Язык немного заплетается, речь становится медленней. Побочный эффект смешение таблеток и алкоголя была сонливость, но мне так плевать сейчас. Мне легко и хорошо. Мужчины пьют. Меня расслабляет и укачивает от алкоголя. Алекс говорит про тату, и я делаю последний глоток вина, опустошая бокал. Чёрт, нужно было делать не такие большие глотки. — Принцесса, да ты самая испорченная среди нас, — Алекс даже не представляет насколько. — Готова к желанию? — А можно пропустить? Сделаем первый раунд тестовым. — Нельзя, — неожиданно твёрдо произносит Сэм. С минуту молчит, а потом выдаёт: — Расскажи, почему рассталась со своим бывшим. Почему вы ругались в машине. Это надо так, одним вопросом и в самое больное попасть. Я вскакиваю с дивана и отхожу к огню. Мир немного крутится перед глазами, и я цепляюсь за каминную полку, держась. Не могу подобрать слов так, чтобы не задеть старые раны. Или не углубляться в детали своей жизни. И видеть жалось в их глазах тоже не хочу, а она появится, когда рассказать о всех аспектах наших отношений с Архиповым. — Он мудак, — произношу просто. Спину жгут любопытные взгляды, но я не оборачиваюсь. Не хочу видеть их лица, когда буду говорить. Тяну руки к теплу, и языки пламени греют пальцы, обжигая. — Я была совсем другой, когда мы начали встречаться. И я знаю, что сильно поменялась, стала не такой, как при знакомстве. И это ему не нравилось. Я понимаю, правда, когда твой партнёр меняется не всем подходит. Вот ему не подошло. — Из-за танцев? — Сэм задаёт самый дурацкий вопрос. И меня колотит от него, трясёт и срывает фильтры, которые помогали мне остановиться. — Из-за фигуры, — слёз слишком много, чтобы я могла их сдержать. Я беззвучно плачу, стараясь унять дрожь тела и ни звуком не выдать своего состояния. — Я бросила танцы, проходила гормональную терапию, и сильно поправилась. — У тебя прекрасная фигура, — это мило, но я знаю, что Алекс говорит так только из-за вежливости. — Принцесса, поверь, тебе не из-за чего переживать. — Я говорю о фигуре не для того, чтобы услышать комплименты. Правда, я знаю, что не идеальна, и всё нормально. Я в процессе работы, но парню не нравилось, что я поправилась на двадцать килограмм. — Arschgesicht, — согласна Сэм, он сволочь. Но он честная сволочь. — Он мудак, Юн. У тебя действительно хорошая фигура. — Но не такая, как была раньше. Я вдруг чувствую жар чужого тела. Мужские руки легко обнимают за плечи. Не сжимают, не давят, не прижимают к себе. Просто невесомо касаются, поддерживая. Сэм. Почему-то я точно уверена, что это именно он. Всего за час или два научилась различать мужчин, клеточками тела чувствовать каждого. Осталось научиться обрывать эту неуместную тягу к ним. — Тогда я боюсь представить, насколько тощей ты была раньше. Тощая. Так меня не называли никогда. Только мама пару раз, когда из детдома пыталась забрать. Худая, стройная — да. Тростинкой иногда Теймур называл. Моя преподавательница балета могла добавить о том, что нужно сбросить килограмм или два. На фоне низких и хрупких девушек, мой рост казался слишком высоким, а плечи широкими. Я не Волочкова, чтобы мне прощались такие недостатки. — Он просто придурок, — Алекс прижимается сбоку. Так странно и приятно быть зажатой с двух сторон. — Посмотри на меня. Я машу головой, пытаясь прикрыться чёлкой. Не хочу, чтобы мужчины видели мои слёзы и слабость. Сейчас немного успокоюсь, прикушу губы, сдерживаясь. И тогда смогу посмотреть на кого угодно. Но Алекс не собирается ждать. Он мягко обхватывает мой подбородок и заставляет поднять взгляд. На его лице нет ни капли насмешки, улыбка мягкая, а взгляд обеспокоенный. Настолько непривычно, что я стараюсь запомнить это выражение, впитать в память. — Ты красивая. Это не комплимент, не попытка утешить, — я хочу в это верить, хочу слышать. Но все его слова перебивает сердце, пытающееся проломить рёбра. Алекс ласкает пальцами лицо, в такт своим словам. — Это факт, принцесса. Ты — красивая. Даже в этих бесформенных шмотках ты прекрасна. — Самая прекрасная, — поддакивает Сэм, сильнее вжимаясь в меня. Висок опаляет его дыханием, кожа плавится всего от двух слов. — Верь нам, слышишь? Верь. И чувствуя их касания, теплоту, даже чертовый стояк сквозь джинсы, я верю. Всего на секунду я верю в чужие слова. На крохотный миг допускаю их правоту, и чувствую себя счастливой. Глава 13. Неправильные решения — Продолжим игру, — мне неуютно, что настолько обнажила душу перед ними. Поэтому спешу обратно к дивану. Сама разливаю вино по бокалам, наливая себе побольше. Проигрывать ещё раз я не хочу. — Я никогда не была арестована. Алекс поднимает бокал и с загадочной улыбкой выпивает. Никаких подробностей, а меня любопытство разъедает. Мужчина приподнимает брови и смотрит прямо на меня. Ждёт вопроса, знает, как мне хочется узнать. А я кусаю губы, стараясь не поддаваться. Мы молчим, ожидая, кто первый сдастся. Ведь я вижу, что Алекс сам хочет рассказать. Но мы, как упрямые ослы, буравим друг друга взглядом и не уступаем. Между нами метра или два, но кажется будто мужчина невыносимо близко. — Он пытался украсть слона, — вдруг произносит Сэм. Алекс недовольно бурчит и пихает того в бок, чтобы замолчал. — Ну, мы оба пытались. Но у меня получилось, а у него нет. — Предатель. Я за эту историю пытался выторговать что-то интересное у принцессы. Ты меня подставил. — И за это выторговал любой вопрос себе, — слетает с моих губ прежде, чем успею остановить. Это не я спрашиваю, не я флиртую и заигрываю с ними. Вот только мой голос раздаётся по гостиной, привлекая повышенное внимание мужчин. Фильтры не просто отключились, мужчины их сожгли дотла, а вино развеяло остатки. Алекс недовольно закатывает глаза и коситься на Сэма. Демонстративно отсаживается на другой край дивана и бурчит. Показушник. Но при этом мне весело и хорошо от этого. И от взгляда Сэма, который теплеет и пронизывает. Мужчина улыбается, кивая в благодарность, и откидывается на спинку дивана, более расслабленно и уверенно. Звучит таймер и я подрываюсь с места. Минутная передышка это то, что мне нужно. Может, в одиночестве смогу понять, почему меня так выворачивает и кроет от них. Да, красивые, блядски харизматичные. Но это не первые такие парни в моей жизни, пока училась в балетной академии было много парней и ухажеров, особенно с физкультурного. Но только при этих так мозги отключаются и ноги подкашиваются от одной мысли, что у нас что-то может быть. Но не может, это неправильно, опрометчиво. — Давай мне. Алекс забирает у меня сковородку и деревянную дощечку, а Сэм достаёт новую бутылку вина. Так, с алкоголем нужно заканчивать. И с игрой тоже. Просто лгать дальше в игре, раз меня так развозит и мозги не работают. И пускай от врача строго запрета на алкоголь не было, мешать с таблетками плохая идея. Весь этот день сплошная плохая идея. Я разрезаю каседилью на треугольники, проверяя, чтобы плита была выключена. И выдвигаюсь вслед за мужчинами, думая, как правильно себя вести с ними. И зачем они вообще всё это затеяли? Просто развлечься в Новый год, доставая меня, или действительно захотели затащить меня третей в свою постель? Нет, последнее точно бред. На пороге я останавливаюсь, не решаясь войти к мужчинам. Они стояли спиной ко мне, о чём-то переговариваясь на немецком. Но настолько тихо, что даже интонаций было не разобрать. А мне хочется сбежать. На кухню, в свою комнату, или вернуться на улицу в буран. Куда угодно. Но ноги будто приклеило к полу из красного дерева и не даёт сделать шаг. Второй раз за день, наблюдая за ними, ощущаю себя конченой извращенкой. И заодно укрепляется чувство, что я лишняя на их празднике. Поэтому я разворачиваюсь и сбегаю-таки, на кухню. Упираюсь руками в столешницу и пытаюсь понять, как поступить правильней. Я же ворвалась в их дом, помешала уединению и празднованию Нового года. У них были свои планы, как отметить эту ночь, а теперь вынуждены терпеть меня. Может, эти подколы и намёки, и даже приставания, всё это было лишь для того, чтобы смутить меня и заставить укрыться в спальне. Не знали, как не обидеть меня просьбой не мешаться, и Алекс придумал такой план. Жесткий и нелогичный, как сам мужчина. Мне лучше подняться к себе, соврать про разболевшуюся голову и не появляться до утра, пока не приедет Мира. Тогда им не придётся портить свой праздник из-за меня. Да, так и следует поступить. Глава 14. Неудачный побег и близость — Ты куда пропала? — Сэм мягко прижимается ко мне со спины, а все мысли разлетаются, словно напуганные бабочки. Что я там хотела? Почему? Была целая речь, а теперь в голове только выстукивает одно желание прижаться в ответ. — Мы ждём тебя, Юн. — Мне немного нехорошо от вина, — так, начало положено. Сейчас главное дойти до конца. — Наверное, поднимусь к себе и немного отдохну. Посплю, может. А вы тут празднуйте. Я и так подпортила ваши планы, не хочу ещё сильнее мешать. — Плохо? — от переживаний в голосе мужчины хочется плакать. — Пошли, для начала тебе нужно поесть. И ты нам ничего не испортила, слышишь? Ты делаешь этот праздник только лучше. Одной рукой Сэм забирает у меня еду, а второй сжимает мою ладонь. От этого невинного касания разряды двести двадцать по телу без остановки. Мужчина тянет за собой, а я не могу перечить. Словно всю волю сожгло этим током, превращая в безвольную амёбу. — Кто-то пытался сбежать от нас, — бесстыдно сдаёт меня Сэм, стоит Алексу удивлённо посмотреть на наши сплетённые руки. — Пришлось убеждать, что мы рады её присутствию. — Конечно рады. Что за глупые мысли, принцесса? Ты только скажи, мы можем по-разному убедить. И от этого тона никаких приличных мыслей. Качаю головой и усаживаюсь на своё место. Подтягиваю к себе тарелку с паэльей, хотя есть больше не хочется. Катаю рис по тарелке, погружаясь в свои мысли. — Вот мы придурки! — Алекс выкрикивает это так громко и неожиданно, что вскидываюсь в переживаниях. — Мы не спросили, что ты любишь из еды. Может, нужно было приготовить что-то другое? — Я думала, что вы не любите готовить. А если бы я хотела что-то другое, я бы приготовила и это. Блюдом больше, блюдом меньше. — Тогда почему не ешь? — Собралась вас отравить, а ты весь план испортил. — Из твоих рук — хоть яд. Говорит такой лёгкостью, будто не заставляет проклятых бабочек биться в припадке в моей крови. — Тогда продолжим игру? Алекс подливает вино в бокалы и откидывается на диване, будто придумал уже все каверзные вопросы. У меня ощущение, что нахожусь на тонком льду. Он уже начал покрываться трещинами, угрожая опасностью. А я словно только прыгаю на нём, желая проверить на прочность. Вот-вот провалюсь в пучину безумия, но не стараюсь отойти к безопасному место. Скольжу вокруг, боясь, что выдержка закончиться, но при этом надавливаю и жду, когда покажется вода. — Юнне не очень хорошо от вина. Так что лучше пока притормозить, Ал. — Да? — впивается взглядом карих глаз. Скользит по лицу, внутрь проникает. — Мне кажется, что это было оправданием сбежать от нас. Но мы так легко не отпускаем, принцесса. Мне стыдно от того, что обман раскрыли. И то, как Сэм хмуриться, замолкая, делает всё только хуже. Мне от подглядываний и откровенности об отношениях с Архиповым так неловко не было. — Ладно, — я поднимаю бокал с тонкой ножкой и чуть улыбаюсь. Ложь во время игры никто не отменял. — Я никогда не сбегала от родителей первым попавшимся рейсом. Кажется, именно так описал Алекс их внезапный приезд. И да, мужчины пьют, недовольно стреляя в меня взглядами. Не одним им загонять меня неудобными вопросами. — Ауч, принцесса, по самому больному, — но Сэм улыбается и в разноцветных глазах ни капли обиды. — Вот так и открывай тебе секреты. — Так почему всё-таки вы сбежали? Ну не могло же всё быть настолько плохо? — Было ещё хуже, — мужчина пожимает плечами, цепляя кальмар со сковородки. — По мнению родителей, игры это не серьёзно и вскоре я пойму это, а мне будет сорок. И всё в таком духе. — Но твоя игра бестселлер во всём мире. И не одна, мой бывший говорил и о других. — Да, но это всего лишь игры, — Сэм пищит, будто передразнивает заезженные разговоры. — И то, что Алекс юрист, ни капли не помогает. — Почему? — я подаюсь вперёд, будто услышу главную тайну человечества. — Вот Алекс умница. Он выбрал правильную профессию, твёрдо стоит на ногах. Бесит, — мужчина вдруг смущается и потирает щёку. — Прости, меня заносит на этой теме. Не обращай внимания. — Да, расскажи танцовщице, у которой мать депутат, о том, что такое непринятие твоего выбора. — И вечно закатывание глаз, когда говоришь о своих успехах. — Да! А потом, когда что-то не получилось, вместо поддержки только цоканье языком и… — Я же говорила! Фразу мы заканчиваем одновременно, наполняя комнату смехом. Приятно, когда кто-то знает и разделяет то, через что тебе приходиться пройти. И непонимание выбора, и постоянные попытки переубедить. Разговоры о том, что нужно найти приземлённый вариант, который принесёт деньги. А танцы оставить в качестве хобби. И единственный вопрос на успех — а сколько мне удалось заработать. Будто больше ничего нет значимого, кроме финансов. Деньги, деньги, деньги. И не важно, насколько ты счастлива в этот момент и каким трудом добивалась успеха. — А слова о старости? — Сэм пересаживается ко мне, продолжая разговор. Я усаживаюсь боком, полностью сосредотачиваясь на нашем разговоре. — Что тогда не сможешь работать и прочее. О, прости, думаю в танцах это ещё актуальней. — Да. Особенно после аварии. Последний год академии я заканчивала с огромным трудом, так как я уже не могла танцевать так же, как раньше. Угадаешь, что сказала мама? — Про то, что образование нужно было брать другое? — Да! Я давлю смешок от радости, что Сэм понимает. Но полтора года назад мне было совсем не смешно. Лежать в больнице и не знать, что тебя ждёт завтра. Слушать неутешительные прогнозы врачей, что танцевать я совсем не смогу. И агония от этого была намного больше, чем от прооперированного носа. Если бы не Мира, тётя и отчим, отгоняющие от меня маму, всё могло закончиться намного хуже. Я и так была в истерике, на грани срыва и даже вечные антидепрессанты в крови не помогали, а мать только наседала и делала больнее. — Но у тебя же есть кто-то, кто поддерживал тебя? — Да, так бы я совсем свихнулась или поддалась на уговоры изучать юриспруденцию, — я кривлюсь, вызывая смех Сэма. — Прости, Алекс. Моя тётя Ангелина всегда поддерживала и позволяла оттачивать на ней мастерство преподавания. Лучшая подруга Мира. И отчим, Теймур. Он сам довольно безбашенный и меня к такому приручал. Может сорваться в другую страну просто потому, что захотелось. Я могу прилететь к нему в Испанию, а он встречает меня в аэропорту и тащит на самолёт в Азию. И так постоянно. — Он тоже творческая личность? — О нет, бизнесмен до последней клеточки кости. Но Теймур работает удалённо, поэтому не привязан к месту. И стереотипов у него намного меньше. Он уверен, что если тебе нравится твоё дело, то ты сможешь жить с ним до конца дней. — Так, — Алекс вдруг оказывается возле нас. — Я чувству себя брошенным. Я отодвигаюсь от Сэма, давая возможность мужчины сесть рядом. Это неправильно. Я полностью забрала внимание его парня, вовлекая в свои рассказы. Очередной укол совести тонет, когда Алекс касается меня. Да не просто касается. Он легко, будто я ничего не вешу, поднимает меня и усаживает к себе на колени. Подтаскивает ближе, чтобы я полностью оказалась на нём, и обнимает левой рукой, не давая возможности сбежать. — Вы говорите-говорите, не мешаю. Только как говорить, когда мысли растекаются от его близости. И ни одного слова связать не могу, будто буквы стали совсем чужими. Только дрожь и хаос внутри, съедающий меня, пожирающий. Испепеляющий все устои и последние барьеры. Глава 15. За желания Говори, Слицерин, говори. Выдави из себя хотя бы звук, похожий на слово. Или возмутись. Сбеги от чужих касаний, отвоюй себя и свои чувства. Но я только кусаю губы, стараясь вспомнить, что такое слова. Думала, что заново научиться ходить сложное занятие. Но оказывается, в обществе этих двух мужчин, говорить намного сложнее. А для них будто всё нормально. Сэм никак не показывает, что его парень ведёт себя нагло или неправильно. Только закидывает мои ноги на свои, слегка поглаживая голень. Я-то старалась опустить ноги вниз, упереться в пол, перенося вес тела на них. Икру бы свело судорогой от напряжения и нагрузки, но лучше так, чем всем весом завалиться на Алекса. А он будто ничего не чувствует, только слегка выстукивает правой рукой ритм на моём бедре, привлекая внимание. — Принцесса, ты вроде говорила что-то о своем отчиме. — Да, говорила, — когда ещё помнила, как это делается. — Теймур вообще очень классный. Он старше меня на тринадцать лет, но это не ощущается. Точнее, он учит меня, подсказывает, но при этом я всегда чувствовала себя с ним на равных. — Тринадцать лет? — переспрашивает Алекс, а его пальцы всё настойчивее поглаживают тело, будто живут своей жизнью. — Он намного младше твоей мамы? — Вообще-то нет, — я смущаюсь и делаю то, что не сделала бы никогда при другом разговоре. Утыкаюсь в грудь Алекса, пытаясь скрыться от любопытных глаз. — Мама родила, когда ей было пятнадцать. — Сложно, наверное, в таком возрасте растить ребёнка. — Не знаю, как ей, а мне было сложно в детдоме. Выпаливаю, всего на миг отрываясь от накачанной груди. Знаю, что пожалею о своих словах потом, но сейчас у меня в душе гниёт та противная обида. Которая не лечиться с годами, просто покрывается корочкой и пускает гной. Все обсуждали, как сложно быть матерью такому взрослому ребёнку, какая мама молодец и как смело поступила. Только все, почему-то, забывали, что большую жизнь я была без неё. Пока мама определялась, хочет она меня или нет, как поступить и стоит ли меня забирать, я была в детдоме, совсем одна. — Мама испугалась ответственности, — произношу, лишь бы заглушить звенящую тишину. — И я оказалась в доме малютки, потом в приёмном семье, потом был патронат. Это когда вроде как приёмная семья, но не является твоим законным представителем. А потом уже, когда мне было двенадцать, мама решила вернуть меня. Для этого и вышла замуж за Теймура. Ему нужен был брак для получения наследства, а ей для усыновления. Отчим прожил с нами года два, прежде чем развестись. И хоть брак был фиктивным, ко мне он всегда относился хорошо. Мама постоянно недовольна, что с ним я намного ближе, чем с ней. — А ты не можешь ей простить того, что она тебя бросила. Алекс на удивление проницателен. Он ведёт ладонью по моей спине, стараясь успокоить, но только сильнее волнует. — Единственная обида, от которой я не могу избавиться. Поэтому стараюсь не обижаться на других. Понимаю, насколько сложно потом это переступить. Наши отношения могли бы быть намного лучше, если бы я каждый раз не возвращалась к этому. — Или если бы она тебя не бросала, — Сэм сжимает мою щиколотку, поддерживая. Озвучивает то, что на языке, но не осмеливаюсь сказать. — Давайте вернёмся к игре. Прошу, лишь бы переменить тему. Ненормально говорить с ними о настолько глубоком. Эти мужчины будто пробрались в моё нутро, переворачивают там всё, достают грязные секреты и порочные мысли. И никак не спрятаться, потому что они уже внутри. Сэм поднимается с места, и я чувствую холод. Так непривычно без его тепла. Решаю, что с личными разговорами закончилась и эта странная близость. Хочу встать с Алекса, но его хватка усиливается, не даёт подняться. — Не рыпайся, принцесса, — шепчет на ухо, прежде чем оставить там жгущий поцелуй. Ведёт губами ниже, не отрываясь, очерчивает скулу. Слегка прикусывает кожу на подбородке, а затем оставляет короткий поцелуй. Меня трясёт, бьёт дрожью неправильных желаний. А он со спокойным выражением забирает бокал у Сэма. — Дай мне хоть немного отодвинуться, — прошу, когда понимаю, что никто не собирается меня отпускать. — Неудобно же играть. Вопросы продолжаются, становятся всё более сложными и откровенными. Щёки пылают от стыда, но я стараюсь не отставать от мужчин, смущая их в ответ. Хотя, ощущение такое, будто сама себя загоняю в ловушку. Только пока не понимаю в какую. — У меня никогда не было партнера с пирсингом, — и взгляд на Сэма. Перед глазами штанга и желание ощутить вкус металла на языке. — Неправильная, — у мужчины охрип голос, и мурашки просто несутся по телу от этого звука. — Кхм, неправильная формулировка. — Я никогда не целовалась с тем, у кого есть пирсинг. Слова даются с трудом, в голове туманиться от алкоголя и похоти. Господи, дай мне сил сдержаться. Я же на таблетках, а прёт от мужчин так, будто моя нимфомания на самом пике. Алекс делает глоток вина, и я слежу, как дёргается его кадык. Веду взглядом по стекающей капле вина, которую он слизывает. Почти попускаю момент, когда Сэм тоже делает глоток. Пальцы зудят от желания исследовать тело брюнета и почувствовать, как будет пирсинг под пальцами ощущаться. — А хочешь? Рассматриваю ворсинки на ковре, чтобы успокоиться. Обуздать своё безумие, не отвечать на провокационный вопрос согласием. Хочу. Пиздец как хочу поцеловаться с тем, у кого пирсинг. С одним конкретным человеком. Настолько хочу, что губы немеют от невозможности прикоснуться. — Твоя очередь, Сэм. — Я никогда не изменял в отношениях. Я застываю, сжимая ножку бокала. У Сэма будто встроенный радар на вопросы, попадающие в самую цель. Делаю глоток, не поднимая глаз. Я знаю, что это была не полностью измена и ни капли не моя вина, а моей болезни. Но мне стыдно за неё, до сих пор выкручивает сожалением от моего «бешенства матки». Егор, мой первый парень, знал о моей проблеме. Мы учились вместе, и он был рядом, когда гормоны начали плясать. Он был моим первым, во многих планах. Первый парень, первый секс, первая измена и разочарование, первое разбитое сердце. Парень знал, что я не могу это контролировать. Лечение только началось, мысли путались, обволакиваясь туманом нимфомании. И мы были подростками, без особых моральных принципов и устоев. Он принимал меня такой и был готов к тому, что однажды я изменю ему с другим. Вот только я к этому готова не была, сама себя винила и не могла смотреть в глаза парню. Егор ни слова плохого не сказал, только поддержал и вместе со мной пошел к психологу, которого я посещала дважды в неделю. Он был поддержкой и опорой, намного лучше Архипова принимал меня и мои решения. Архипов бесился, что с таблетками я стала почти фригидной, особенно под конец курса. А Егор принимал. И поэтому я сама бросила его. Он заслуживал лучшего, кого-то здорового, с нормальными мозгами. Я вижу, что никто другой из мужчин не пьёт. И от этого только хуже. Они старше меня лет на десять, а испорченная тут я. Я благодарна им за то, что они ничего не спрашивают, продолжая игру. — Я никогда не танцевал на шесте. У меня брови взлетают к волосам от момента, когда Сэм делает большой глоток алкоголя и улыбается мне. Будто заигрывает, желая вызвать бурю внутри. И вызывает, сукин сын. Разжигает всё одним движением, рисует в голове картинки, как его длинное подкаченное тело могло двигаться. Изгибаться под музыку и обхватывать шест. И даже глоток вина не способен потушить разбушевавшуюся фантазию. Только служит дополнительным розжигом. Я решаю быть честной. Мы видимся первый и последний раз в жизни. Максимум — где-то через Миру пересечёмся. Это случайное, немыслимое стечение обстоятельств. С утра меня заберут, подруга обещала, и всё закончиться. Эта Новогодняя ночь останется простым воспоминанием в моей голове. И только мне решать — горьким сожалением или сладкой патокой. — Неожиданно, — на выдохе произносит Алекс и скользит взглядом по моему телу. Неужели не одна я использую воображение по максимуму? — Интересно, где ты нашла шест. И скажи, что ты не танцевала стриптиз своему бывшему. Он не заслужил. — Нет, не ему танцевала. Улыбаюсь, наблюдая за метелью за окном. Я вообще стриптиз не танцевала. Шест это ведь не только о раздевании и пошлости. Это о тренировках, красивых изгибах и невероятных трюках. Это о теле и его познании, выражении своих эмоций через чувственность и танец. Стрип-пластика и пол дэнс помогают раскрыть свою грацию и сексуальность, или, как мне, обуздать их и направить в нужном направлении. Там нет ни грамма пошлости или разврата, чистое танцевальное искусство. Мама за голову хваталась, когда я в шестнадцать захотела пойти на занятия на пилоне. А через два года я даже довольно консервативную Ангелину затащила на свои тренировки, превращая это в постоянное хобби и неплохой способ заработка. Вопросы становятся всё более откровенней, глоток вина становится комком в горле с каждой улыбкой мужчин. Но я наслаждаюсь этой игрой, позволяю себе отпустить и расслабиться. Ну, подумают они обо мне плохое, какая разница? Это случайные люди в моей жизни, их мнение ничего не решает. Может, будет неприятно или обидно от какой-то реакции, но это я переживу. А Мира знает обо мне намного больше, чтобы осудить за ответы на эти вопросы. — Я никогда не хотел заняться сексом втроём. В этот раз угадывает Алекс. Так легко и непринуждённо попадает в самое яблочко, будто видит все мои пороки. Пытается их вырвать наружу, показать всем и мне самой в первую очередь. Сэм тянется ко мне, протягивая бокал. Ждёт, что я чокнусь с ним и выпью за такое? Но я не могу. Или могу? Никто из мужчин не докажет мою ложь и хитрость. Я могу отодвинутся, покачать головой и смотреть, как мужчина пьёт в одиночестве. Ему такое простительно, он мужчина, а кто из них не думал о таком? Странно, что Алекс вообще такой вопрос поднял. Но я не могу ни выпить, ни отказаться. Застываю статуей, глотая воздух. Не знаю, как поступить. Это всего лишь игра, ничего не решающая. Я могу солгать. Я могу сказать правду, раз решила, что им меня не смутить. Но отчего-то сердце бешено заходиться в груди, сжимается от боли, будто работает на пределе своих сил. Мне кажется, что от моего поступка решиться многое. Что-то большее, чем просто проигрыш одного из нас. Нужно просто солгать, но ни звука не произношу. Мужчины внимательно смотрят на меня. Не поторапливают, не шутят. Только ждут моего ответа, прожигая. И от этого ещё сложнее принять решение. Пальцы дрожат и вино колышется в такт. Да или нет. Нет или да. — За желания. Выпаливаю, боясь передумать, и тянусь навстречу Сэму. Это же ничего не решает, так? Вот только звон бокалов оглушает, когда к нам присоединяется и Алекс. Ухмыляется, будто только что развёл меня на признание. Так и было, он жульничал. А теперь одним глотком допивает всё вино. — Ты проиграл. — Проиграл, принцесса. Но у меня такое чувство, словно я только что выиграл. Глава 16. Танцы и вопросы Слова Алекса выбивают меня из себя. Как можно выиграть, проиграв другим желание? Узнать моё грязную мысль не особо ценно. Да почти все об этом задумывались, но мало кто воплощал эти фантазии в жизнь. — Желание, — напоминает Сэм и, прежде чем я успею подумать над вариантами, произносит: — Раз уж мы Юнной уже танцевали стриптиз, то остался только ты. — Glaubst du, das wird sie "uberzeugen? — Думаешь её это убедит? Алекс улыбается, не стараясь отделаться от желания. А я заливаюсь краской от мысли, что мне нужно будет смотреть на танец мужчины. Как он раздевается и двигается под музыку. Мужчина аккуратным движением усаживает меня на диван, поднимаясь. Не успеваю даже ощутить холод, как с другой стороны ко мне прижимается Сэм. Он закидывает руку спинку дивана, но не трогает меня, ни частичкой тела не касается. Только жаром тела испепеляет. И это предвкушение вызывает дрожь сильнее самих касаний. Алекс делает то, чего я не ожидаю от него. Взлохмачивает тёмные волосы и улыбается, но не привычной надменной или раскованной улыбкой. А немного смущенно и неловко. И это настолько искренне и прекрасное украшение его лица, что я любуюсь. Цепляюсь взглядом за каждую родинку на лице, пропадаю на его ямочках. Мужчина слегка покачивается в такт музыке, набирая ритм. Он не был профессиональным танцором. Не удивлял движениями, но Господи, его танец завораживал сильнее многих других. Одним ленивым движением стаскивает с себя кофту и бросает в меня. Я отшатываюсь в сторону, но только сильнее прижимаюсь к Сэму, и теперь тот не даёт мне отодвинуться. Обнимает за плечо и легко поглаживает коленку. Ухаживания школьников, а меня колотит. И Алекс, извивающийся слишком близко, только добавляет розжига в костёр. У меня всё превращается в сплошную колючую проволоку, раздирающую изнутри. Мужчина изгибается, делает волну своим телом раз за разом. Я завороженно слежу за изгибами его тела, как переливаются мышцы на свету и хочется почувствовать их под своей рукой. В движениях мужчины ни капли пошлости, нет глупых движений бёдрами или откровенного поглаживания самого себя. Только необузданная страсть, передающаяся нам. Когда Алекс подбирается слишком быстро, становится видно его возбуждение. Расширенные зрачки, учащенное дыхание и выпуклость на штанах. Я знала, как выглядит его возбуждённый член, и проклинала себя за то, что хотела увидеть ещё раз. Сжать в руке, провести по всей длине и приласкать набухшую головку. Сильнее краснею и отворачиваюсь, стараясь спрятаться от своих мыслей в изгибе шеи Сэма. Тот тоже возбуждён, на переделе. Венка на шее бьётся, призывая вцепиться в неё зубами. Провести языком, всасывая кожу. Оставить свой след на мужском теле. — Не отвлекайся, принцесса. Сэм мягко разворачивает моё лицо в сторону Алекса. Его голос охрипший, возбуждённый, едва выдавливает из себя слова, задыхаясь. И я тоже задыхаюсь, потому что Алекс щёлкнул пряжкой ремня, расстегнул молнию и приспустил джинсы. Было видно его чёрное бельё и очертания крупного члена. — Смотри, наслаждайся. Я не могу наслаждаться, всё внутри клокочет, рвётся на части. Проволока только сильнее закручивается, лишая меня мыслей, дыхания, способности жить. Всё из-за шикарного тела мужчины, его танца, горящих глаз, которыми Алекс пронзает меня. С одной стороны лицо прожигает учащённое дыхание Сэма, с другой его нежные поглаживания. А впереди меня убивает возбуждение, запечатлённое в мужском теле. — Нравится? — Сэм прикасается губами к скуле, ведёт вверх, оставляя влажный след. Кожа покрывается предательскими мурашками. — Скажи, Юн. Тебе же нравится? — Нравится. Признание словно спусковой крючок. Только вместо оглушительного выстрела Алекс оказывается рядом. Возвышается, нависает и вжимается в меня оголённым телом. Он раздвигает мои ноги, утыкаясь коленом меж них. Ведёт вглубь, практически вжимаясь в мою промежность. На мне нет белья, а спортивные штаны кажутся ненадёжным защитником. Мне страшно, что сейчас мужчины поймут, насколько я возбуждена. Как всё горит в низу от желаний чужих ласк, насколько влажной я стала от одного танца, шепота, касания. Алекс цепляет пальцами моё запястье и тянет на себя, заставляя уткнуться ладонью в его тело. Мощное, накачанное, обжигающее. Его пресс напрягается от прикосновений, становясь совсем каменным. — Не хуже, чем у Сэми, правда? — Я думала, что стриптизёров нельзя трогать, — каждое слово наждачной бумагой проходиться по горлу. Я хриплю, голос совсем упавший, задыхающийся от желания. — Тебе можно, принцесса. Тебе можно всё. Этот порочный шёпот сметает всё. Пробирается в душу, неся за собой хаос и сомнение. Я плавлюсь от того, как Алекс смотрит на меня, насколько правильным кажется этот момент. Моя рука на его подрагивающем теле, желание провести пальцами вниз, обхватить стоящий колом член через ткань и заставить задыхаться. — Всё, что захочешь, — нашептывает Сэм, подобно змею-искусителю. Вытаптывает своими пальцами дорожку вниз, вдоль шеи и ключиц, обводит торчащую грудь и спускается к краю майки, касаясь оголённого живота. — Только попроси, Юн. Попроси нас. А я не могу. Дышать не могу рядом с ними, забывая основной инстинкт. А говорить и подавно. Слова становятся тяжелыми грузом в моей груди, не способным подняться выше. Я выдавливаю из себя только хрип и стон, который раскатывается по коже краснотой. Делаю то, что могу. Сильнее вдавливаю ладонь в подрагивающее тело. Провожу по мышцам, вызывая хриплый стон из груди Алекса. Он усладой ложиться на меня, подталкивая дальше. Слегка царапаю ногтями кубики, устремляясь вниз. Поглаживаю тёмную дорожку волос, скрывающуюся за резинкой трусов. Ещё немного ниже и я уткнусь ладонью в выпирающий член мужчины. Слегка поглаживаю, но не решаюсь сделать следующий шаг. Это же так неправильно, так порочно, так нездорово. Только всё в затуманенном мозге кричит о желании продолжать, что нет ничего более правильнее этого момента. Сэм накрывает мою ладонь своей, подталкивая в нужном направлении. Я чувствую горячую плоть под рукой и вместо того, чтобы отдёрнуть, слегка сжимаю, заглядывая в потемневшие глаза мужчины. — Фак, принцесса, — Алекс закатывает глаза, толкаясь бёдрами мне на встречу. — Сделай так ещё раз. И я делаю. Сжимаю, веду по вставшему члену через ткань брифов, наслаждаясь каждым стоном мужчины. Из-за меня, для меня. Его реакция лучше любого афродозиака. Действует на меня подобно яду, заставляя возбуждаться сильнее, чем даже в период обострения. Я хочу его, их, так сильно, как никогда и никого. Музыка резко обрывается, и остается только рваное дыхание. Одно на троих. И в этой оглушительной тишине на меня обрушивается осознаннее. Окатило холодной водой, вставляя мозги на место. Я подскакиваю, стараясь сбежать, как делаю всегда, когда мне страшно. Но Сэм тянет на себя, не отпуская запястья. А Алекс надавливает на плечи, возвышаясь, своим телом пресекает любые попытки уйти. — Сядь, Юнна, — и от твёрдости в голосе брюнета меня пришибает к месту. Сэм сильнее стискивает в своих объятиях, продолжая гладить тело, пробравшись под майку. Мешает думать, принимать правильные решения, отвлекает меня. А Алекс вдруг отступает, присаживается возле меня на пол, и гладит мои колени, только добавляя путаницы в мои мысли. — Всё хорошо, Юн. Тебе нечего бояться, слышишь? Мы можем закончить игру. Можем просто поужинать. Можем, — его голос вздрагивает на этих словах. — Можем продолжить то, что только что делали. Просто скажи, чего ты действительно хочешь, принцесса. Но я не знаю. Не знаю, чего хочу. Я должна хотеть всё прекратить, закрыться в спальне и ждать утра. Уйти от них, от этих ужасных мыслей и придушить бабочек в животе. Вытравить их дихлофосом, вытравить вообще всё, что происходит со мной. Я должна об этом думать, но не хочу. Ведь правда в том, что я не хочу сегодня быть нормальной. Рядом с этими двумя мужчинами я чувствую себя сломанной и вывернутой наизнанку, но именно это кажется мне правильным сейчас. Я не могу сказать им да, не могу так разрушить свою стену приличия, которую выстраивала с момента, когда получила диагноз. И не могу отказать им, потому что это выше моих сил. Это словно говорить им «нет», а при этом тыкать раскалённой кочергой в своё тело. — Давай, принцесса. Скажи и позволь нам порадовать тебя. — Dr"ange sie nicht, Ал. — Не торопи её. — Чего ты хочешь? — Сэм разворачивает меня к себе, заглядывает обеспокоенно. Словно считывает все сомнения на моём лице и улыбается подбадривающе. — Мы примем любой ответ. Глава 17. Играя с огнём — Я просто, — слова даются с трудом, будто вырываю из груди, оголяя нервы. — Я не могу. — Не можешь или не хочешь? Будь честной с нами, Юн. Будь честной с самой собой. И это же самое сложное, Сэм, как ты не поймёшь. Я могу лгать другим, лгать себе, но честность — непозволительная роскошь для меня. Признать, что я хочу сразу двоих, задыхаюсь от одной их близости. Рассказать, как меня пронизывает желанием поцеловать их, утянуть в аморальный тройничек, опуститься на колени. Я всегда старалась обуздать свои порывы, сдержать их в себе. Не дать пасть на дно порочности. И хуже всего было в том, что я же обуздала, купировала таблетками и лечением. Меня больше не должно было так вести от ласк, затуманивая возбуждением все доводы разума. Этого не было уже почти два года и я справлялась. А они двое являли собой главную угрозу моей безопасности, моей стене нормальности, выстроенное вокруг, как защитный барьер. И плевать, если я действительно хотела чего-то подобного, даже без своей нимфомании. Если была сломана изначально, без сбоя в работе гормонов. Мне было безопасно списывать все желания на болезнь. А потом появились они и вывернули всё, заставляя взглянуть правде в глаза. И делают вид, что в этом нет ничего страшного. Может, для них это привычное дело. Может, они так постоянно развлекаются, деля одну девушку на двоих. Для них это обыденность, а для меня крах всех устоев. — Тише, — Алекс нежно проводит по моему лицу, стирая слёзы. Только сейчас понимаю, что плачу. — Принцесса, мы не сделаем тебе ничего плохого. Только то, что ты захочешь. — Я… Я не готова. Трушу, оставаясь в своём куполе. Руки вдруг пропадают с моего тела, оставляя после себя болезненную пустоту. Я прикрываю глаза, в которые будто песка насыпали. Сейчас проморгаюсь, посмотрю на них и всё закончится. Увижу в их глазах разочарование, может, злость. И их отношение ко мне поменяется. Они поймут мой отказ и отступят. Зачем дальше кружить вокруг отказавшей им девушки. Но ничего не меняется. Мужчины больше не давят, не ласкают тело, не стараются уговорить. Но на лицах ни капли разочарования или гнева, только понимание. Лёгкие нежные улыбки, подбадривающие и успокаивающие. — Всё хорошо, Юн. Значит, ничего не будет. Просто посидим у камина или продолжим игру? — Продолжим, — это мазохист во мне говорит. Конченный и убивающий меня мазохист. — Только еду нужно убрать в холодильник. Если вы наелись. — Сиди, мы уберём. Ты точно не голодна? Мотаю головой, прижимая к себе ноги. Мне кусок в горло не лезет под их взглядами. Только вино хлещу. Пока мужчины уходят на кухню, наполняю бокал до краёв и в несколько глотков выпиваю всё. Мир качается в такт растекающемуся алкоголю внутри. Меня немного мутит от такой дозы вина, но сейчас это лучший вариант. Больше вина — меньше самоанализа. А в идеале проснуться завтра с похмельем и пустой головой, чтобы все события ночи исчезли из головы, покрылись мраком вина и сна. Чтобы приняла всё за обычную фантазию и смогла спокойно жить дальше, без упрёков и сожалений. Сделать вид, что этой ночи вовсе не было. Когда мужчины возвращается, мне легче. Рассудок в тумане и это хорошо. Я даже не противлюсь, когда они снова садятся рядом со мной. Спокойно позволяю Сэму усадить меня к себе на колени и упираюсь стопами в Алекса, который разворачивается на диване, чтобы было легче следить за нами. Под вином все углы сглаживаются. Может, это именно то, что мне нужно. Просто забыться на одну ночь. И пускай моя стена падает из-за алкоголя, пускай завтра пожалею. Но сейчас мне нужно просто ни о чём не думать. Хватит разрываться между желаниями и правильностью, хватит этого самоанализа. Мы играем, и я пью почти в каждом раунде. Либо мужчины так хорошо угадывают, либо я настолько испорчена, что пробовала многое. И я благодарная им за то, что они отходят от откровенных тем. — Я никогда, — Алекс растягивает слова, выжидая. — Не делал пластических операций. Делаю большой глоток, допивая бокал до дня, и стараюсь не замечать вопросительный взгляд мужчин. Я никогда не скрывала того, что со мной случилось. Это не самое страшное в моей жизни. — Грудь? — всё-таки спрашивает Алекс. — А я ставлю на губы, — вдруг присоединяется Сэм, упираясь взглядом в эти самые губы. Рефлекторно кусаю нижнюю и вижу, как расширяются его зрачки. — Это желание? Узнать о том, что я изменила в себе. — Да, — кивает Алекс, но добавляет: — И если кто-то угадал — он может оценить натуральность этой части тела. Я немного пьяно хихикаю, и трясу головой, пытаясь собраться. Мне нужно просто сказать про нос и аварию, что это была не прихоть, а необходимость. И задать следующий вопрос. Но не могу. Во рту пересыхает и мне хочется соврать. Не могу отделаться от этого глупого, неправильного желания. Соврать мужчинам ради чего? Чтобы они выиграли? Глупо, нелогично. Но я на секунду представляю, что будет, если поддержать эту игру. Как Алекс улыбнётся, рождая эти чёртовы ямочки. Как без капли смущения протянет пальцы к моей груди. Проведёт по полушариям, от чего всё внутри задрожит. Как под его касаниями затвердеют соски в поисках ласки. Мужчина не будет медлить, не станет нежничать. Прикоснётся грубо, сильно. А Сэм будет другим. Ласковым, нежным. Почему-то я в этом уверена. Мужчина легко проведёт кончиками пальцев по контуру губ, изучая их. Надавит и скользнёт глубже. Мне кажется, что я падаю в пропасть. Всё замирает, будто вакуум стягивает внутренности, засасывает, оставляет только трепет и предвкушение, невозможность дышать. Грудь или губы, губы или грудь? Глава 18. Последствия лжи Слова застревают в горле. Каждый вариант кажется неправильным, порочным. Каждый из них хочется произнести и посмотреть, что будет дальше. Как отреагируют мужчины. Это неуместное желание пересиливает над здравым рассудком, которого почти не осталось. — Губы или грудь? — голос совсем хриплый. Не узнаю себя, когда произношу: — И то, и другое. В горле сухо, а сердце выстукивает в груди, словно вот-вот вырвется. Не понимаю, зачем так откровенно лгу. Зачем отдаю победу им в руки и право касаться меня. Мне бежать нужно, к себе в спальню, спрятаться. До утра переждать, чтобы не натворить глупостей, от которых будет плохо потом. Но я не двигаюсь, решившая шагнуть в объятья своему безумию и похоти. Хотя бы сделать маленький шаг, позволить себе что-то большее, чем обычные сомнения и неправильность. — Джек-пот, — Алекс улыбается, но голос у него такой же хриплый, как у меня. Низкий, будоражащий. От чего нить внутри только сильнее скручивает. Придвигается ко мне, хотя итак слишком близко подобрался. — Ты же помнишь, что будет, если мы угадаем? Помню, слишком хорошо помню даже под алкоголем. Под вином, которое вместе с жаром растекается по телу и берёт надо мной власть. Не могу противиться желаниям, хотя давно должна была научится этому. Только с Алексом и Сэмом ничего не получается. Все механизмы дают сбой, когда они так смотрят на меня. С истинным голодом, будто не видели ничего желаннее. У меня в тугой узел всё скручивается от этого взгляда. Как Алекс не отрывается от груди, которая ноет от желания чужой ласки. Как Сэм легко сжимает пальцами подбородок и заставляет смотреть на него. Ловить каждую крупицу его взгляда, направленного на пересохшие губы. — Помню. У меня получается выдавить всего одно слово. Совсем тихо, невесомо. Но его хватает, чтобы Алекс забрал свой приз. Его руки скользят по телу, начиная свой путь у края майки. Пробираются выше, касаясь разгорячённой кожи. У него пальцы холодные, и я вздрагиваю. Хотя он даже не дошел до самого главного. — Тише, принцесса, — Сэм перехватывает мою ладонь, которой пыталась оттолкнуть руки Алекса. Инстинктивно. Или то были остатки разума? — Ты же проиграла. Проиграла, саму себя. Когда поддалась на эту авантюру, когда солгала им, чтобы поддаться этому влечению. Почувствовать их руки, касания. Позволить то, от чего отказалась всего несколько минут назад. Переиграть свой отказ, дать этому безумию продлиться немного больше. — Умница. Меня ведёт от этого простого слова. Скупой похвалы, от которой всё трепещет внутри. Проклятые бабочки, от которых не избавится. Которые своими крыльями раздувают огонь желания. Сэм наклоняется ниже, почти касается губ. Но не целует, пронзает своими разноцветными глазами. Почему он не целует, зачем выжидает? Дыхание ускоряется против воли. Я остаюсь в подвешенном состоянии, ожидая его шага. И это ожидание более волнительно, чем сам поцелуй. Пальцы Алекса касаются груди, когда я совсем не готова. Я дёргаюсь назад, но твёрдая рука Сэма не даёт убежать. Одной он держит меня за талию, а второй крепче сжимает подбородок. Ощутимо, только мурашки по телу выдают желание. И Алекс вторит мужчине, сжимая пальцами сосок. Именно так, как было в моих мечтах. Тянет на себя, пронизывает острой болью удовольствия. А левую грудь обхватывает ладонью, мнёт, сжимает. Вырывает из меня вздох, когда меняет силу. Тянет майку вверх, заставляя поднять руки. Стягивает с меня главную защиту, бросая на пол. Туда, куда окончательно утекли мои силы сопротивляться и мыслить. — Алекс, — всё, на что меня хватет. Тихий протест без попыток помешать мужчине. — Я ещё не оценил, — он говорит рвано, едва дыша, от чего мне окончательно сносит крышу. — Не оценил натуральность сделанного. Визуал тоже имеет значение. Но он не смотрит. Ласкает, касается едва, а затем сильнее. Меняет силу, скорость, хватку. Не останавливается, а я не способна его остановить. Я теряюсь в этих ощущениях. Тело бьёт дрожь, выкручивает, ослепляет. Я пытаюсь сдвинуть ноги, чтобы унять возбуждение, но кто мне позволит это сделать. Алекс отвлекается от моей груди и мне хочется захныкать от нехватки его рук. Но он обхватывает мои щиколотки и тянет к себе, устраиваясь меж разведённых ног. Я почти съезжаю с Сэма и теряю опору. — Упрись ладонью позади себя, — мгновенно велит тот, чувствуя мою потерянность. Безукоризненно выполняю его приказ, выгибаясь в спине. Только сильнее выставляю грудь, которой Алекс вернул всё своё внимание. — Вот так, принцесса. — А ты? — вдруг выпаливаю, чувствуя, как наливается краской лицо. Кусаю губу и пытаюсь заглушить это чувство стыда. — Ты не хочешь оценить натуральность? Мне жарко и стыдно, невыносимо от его лёгкой улыбки и внимательного взгляда. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы усмирить волнение. Те сомнения и страх, что сама напрашиваюсь. Прошу поцеловать, когда мужчина не спешит этого делать. Сэм медленно оттягивает мою губу, в которую вцепилась зубами. От чего мелкие ранки начинают щипать с новой силой. Мужчина едва прикасается, а меня бьёт в экстазе. Проводит подушечкой большого пальца, надавливая. Будто действительно пытается проверить результат работы хирурга. — Я хочу поцеловать тебя, принцесса. Слова Сэма проникают вглубь, туда где клубятся все мои сомнения. Он проталкивает палец дальше, скользит по распахнутым губам. А я делаю то, что не сделала бы в здравом рассудке. Касаюсь языком его кожи, втягивая его палец. Едва прикусываю, видя, как учащается его дыхание. Мужчина раскатывает ниточку слюны по губам. — Очень хочу. Но я жду. — Чего? — Этого. Не успеваю спросить о чём он, когда Алекс напоминает о себе. Он целует меня первым. Вот только его губы обхватывают торчащий сосок, слегка царапая зубами. Но от этого касания меня простреливает наваждением, желанием. Он тянет, кусает, втягивает. А я не могу сдержать стон, когда внутри всё жжёт и давит, уничтожает. И Сэм ловит очередной стон. Он не целует нежно, легко, невесомо. Ничего из того, что я фантазировала себе. Мужчина кусает губы, скользит внутрь языком. Будто старается съесть меня, распробовать. Они вдвоём ласкают меня, целуют так, что мозги плавятся. Давно уже ушли на переработку. Цепляюсь пальцами за волосы Сэма, потому что не могу устоять, удержаться от этой ласки. Их двое. Возбуждённых, голодных. Желающих именно меня. Забываю выгнуть спину и втянуть живот, наклонить голову, чтобы шея казалась длиннее, как учила Мира. С ними вообще всё забывается. Когда Алекс замедляется, сменяя укусы нежностью — Сэм действует грубо. Оттягивает за волосы, заставляя запрокинуть голову. Впивается жестким поцелуем. Трахает языком мой рот, а я ничего не могу с этим поделать. Только с таким же желанием отвечать. А когда он замедляется, втягивая нижнюю губу и затем проходиться по ней языком, усмиряя жжение, Алекс действует по-другому. Сильнее сжимает грудь, делает невыносимо больно, но от чего истома растекается по телу. Бьёт возбуждением, когда мужчина сдавливает сосок зубами, а затем едва дует. Заставляет загибаться от контрастов. Они действует сложенным тандемом, который чётко знает, что ему нужно делать. Только я теряюсь, растворяюсь в этих ощущениях. Между ног влажно, горячо. Пытаюсь хоть как-то сжаться, усмирить желание, справится с тем, что хочется большего. Сэм действует на опережение. До того, как успеваю попросить, его пальцы уже пробирается за резинку штанов. Сначала оттягивает, и с глухим хлопком край ударяется о кожу. Вздрагиваю от неожиданности и ловлю озорной взгляд мужчины. А Алекс ловит мой вздох, когда пальцы Сэма опускаются ниже. Алекс целуется совсем по-другому. Так же властно, так же нежно прикусывает губу, оттягивая. Но при этом ощущается совсем иначе. Всё так же хорошо и необходимо. Мужчина не даёт опомниться, отшатнуться от него напора. Сжимает пучок волос, притягивая к себе. Сминает все протесты, когда Сэм касается между ног. Ведёт по лажным складкам, довольно ухмыляется. И Алекс присоединяется к нему. В просторных штанах вдруг становится тесно, когда там сразу две руки. Одна касается клитора, заставляя дрожать, а вторая скользит по влаге, вынуждая гореть от стыда. Мужчины целуют меня по очереди, я теряюсь в этих ощущениях, смешанной нежности и грубости. Не понимаю, кто где, что они творят со мной. Прикрываю глаза, хотя под веками сохраняется их внимательный взгляд и дьявольские улыбки. Они целуют, ласкают, кусают и надавливают. Всё смешалось, переплелось. Нет ни меня, ни их. Только похоть, которая с каждой секундой сильнее обволакивает. Глава 19. Идеальный тандем — Тише, красотка, — чувствую ухмылку Алекса на шее, когда я вскидываюсь на новую ласку. Пальцы мужчин ускоряются, а один вот-вот проникнет внутрь. Хнычу, не сдерживаясь. Не могу, когда возбуждение проходится лезвием по нервам. — Такая громкая. Такая влажная. Юн, чувствуешь, насколько ты влажная? Я чувствую только их касания, всё остальное кажется чужим, неправильным, посторонним. Только отвлекает от самого желанного. Меня во время моей болезни так не накрывало похотью, как с ними. Тогда было плевать на всё, лишь бы унять зуд. А сейчас мне хочется именно их прикосновений, их рук, губ. Всего, что они могут дать? Так неправильно, так сложно. Я вся сплошная неправильность в их объятиях. — Sie ist perfekt, oder? — Она идеальна, правда? Сэм шепчет, а у меня сердце заходится от его слов. Насколько лживы они, насколько прекрасны. Бьют по мозгу сильнее рваного толчка, с которым Алекс оказывается во мне. Вводит сразу два пальца, напополам с болью. Раздвигает, растягивая меня. Толкается резче и глубже, хаотично. А я только могу дрожать, хватаясь за плечи Сэма. — Вот так, — подначивает мужчина, будто и без его жаркого шёпота на ухо не плавлюсь от движений Алекса. — Не сдерживай стонов, принцесса. Я разве сдерживаю? Хнычу, двигая бёдрами навстречу, чтобы сильнее и быстрее. Кусаю губы, не в силах терпеть это наваждение, которое скручивает мышцы. Выбивает воздух, мысли, желание. Остаётся только самое главное — его движения во мне. Я одновременно заполнена и невозможно пуста. Всё горит, когда Алекс проталкивает третий палец, а Сэм кусает мочку уха. Пускает предательские мурашки и дрожь наперегонки. Мне хочется, чтобы они перестали медлить, сделали то, что предлагали совсем недавно. Взяли меня, вошли на полную длину, чтобы хоть немного унять жжение. — Фак, неудобно, — рычит мужчина, рывком стягивая с меня штаны. Тот демон похоти, что живёт во мне, только помогает ему. Приподнимает бёдра, чтобы было легче. Шире заставляет расставить ноги под жадным взглядом мужчин. — Так лучше. Лучше же, красотка? Лучше, острее. Когда они видят меня оголённой. С опущенными штанами, без майки и оставшейся защиты. Я полностью обнажена перед ними, раскрыта. Беззащитна, но не тянусь за одеждой. Не могу прикрыться и сказать им прекратить. Не тогда, когда так хорошо в их руках. На грани, вот-вот шагну за неё. Так сладко и хорошо. Телу больно, спина выгибается и грудь ноет от прикосновений. Но в мыслях так хорошо, легко, и это новой волной уносит меня. — Медленнее, Ал, — Сэм не даёт мне получить оргазм, насладиться своим падением сполна. Оттягивает момент, заставляя меня саму тянутся за нужной лаской. — Не всё сразу, принцесса. Сначала ты должна попросить. Верчу головой, сдерживая всхлипы вперемешку со стонами. Не могу этого произнести, выдавить из себя подобную просьбу. Мне больно от невозможности кончить, от того, что оргазм застыл на пороге. Всего в нескольких толчках от того, чтобы меня унесло. — Давай, красотка. Всего лишь попроси. Они действую оба, синхронно. Не перехватывают власть над моим телом, не борются, кто первым утянет меня в жаркий поцелуй, от которого в лёгких становится оглушительно пусто. Сэм и Алекс будто делят меня между собой, по очереди пробуют и касаются меж разведённых ног. Их пальцы соприкасаются на клиторе, от чего меня бьёт очередным спазмом. Они явно делают это не в первый раз. Умело, уверенно. Каждое движение моя личная пуля в висок. Толкающая и толкающая к грани, дёргающая обратно, не давая телу желанного. О Боги! Они делают это не впервые! — Стой, остановись, — единственное, что могу попросить. Но никто из них не слышит, только усиливает напор. — Хватит. Стоп. У меня получатся выскользнуть из крепких объятий Сэма. Только благодаря тому, что он не ожидал такого напора. Я вмиг оказываюсь на полу, отшатываясь подальше. Загнанно дышу, чувствуя, как желание всё ещё клубится во мне, сворачивается. Выставляю перед собой руку, когда Алекс поднимается вслед за мной. Это не остановит двух крепких мужчин, если они решат зайти дальше. Но мне хочется верить, что они не такие. Подхватываю майку с пола, в жалких попытках прикрыться. — Юн, что такое? — вкрадчивый тон Сэма делает только хуже. — Слишком интенсивно для тебя? — Просто слишком. Я дрожу, но теперь не от страсти. Мне страшно от своей реакции, своих желаний. Того, как я легко поддалась на их ласку и как внизу сладко тянет от мыслей, что мы могли бы продолжить. Но я не могу. Не хочу вот так. Стать распутной девочкой на одну ночь, которая завтра спокойно вернётся к прежней жизни. Я с подросткового возраста боролась с этим, чтобы не стать одной из тех, о которых шептались бабушки на лавках. Девкой, которая спокойно прыгала с одной постели в другую, меняя мужчин быстрее, чем их имена стирались из памяти. Если вообще они запоминали те имена. Я знаю, что такое поддаваться похоти. Когда гормоны берут вверх и демон вырывается наружу. Когда нет никаких ограничителей, только одно бьющее желание. И сейчас это происходило снова, вырываелось из меня, портило. Окончательно делало той, кем я так боялась стать. Конченной нимфоманкой, которая не может контролировать себя. Свои грязные желания. Порывы, которые другие люди могли усмирить. А у меня не получалось под пристальным вниманием мужчин. Всё, чего искренне хотелось, это вернутся на этот злополучный диван и принять все предложения, что они могут мне дать. — Принцесса. — Я не принцесса, Алекс. Хватит меня так называть, — взрываюсь. Пытаюсь выпустить тот клубок непонятных чувств единственным способом, которым умела пользоваться. Злостью и побегом. — И это всё тоже нужно перестать. Хватит. Это всё неправильно. Хватит так себя вести. — Как? — Алекс кажется злым. Поджимает губы и отступает на шаг, сжимая кулаки. — Ласкать тебя, когда ты сама подаешься на встречу? Когда стонешь… — Замолчи. — Нет, — широкая ухмылка появляется на лице. Не та зазывающая улыбка, к которой я уже привыкла. Не безграничное веселье и поддразнивание. А заставшая ухмылка, от которой внутри всё тоже замирает. — Точно, нужно прекратить отвечать тебе, когда ты приглашающе раздвигаешь ноги? Каждое слово бьёт внутри. Больнее, чем это получалось у Архипова. Тот тоже умел выбрать режущие фразы, от которых только больше ненавидела себя. Но Алекс переплюнул его, на голову выше взобрался. Он никто мне, едва знакомый мужчина, пустивший переждать метель. Только его упрёки значат намного больше. Выбивают меня из колеи, уничтожат просто своим холодом и злостью. И мне плохо от того, что Алекс прав. Я сама тянулась, сам выгибалась навстречу умелым губам. Сама, всё сама делала, сама просила. Сама во всём виновата. — О, точно… — Алекс, хватит! — Сэм сжимает плечо мужчины, встряхивает. — Заткнись пока не наговорил лишнего. Alex, sei nicht albern. H"or auf zu schieben. Du wirst jetzt etwas Dummes sagen und wirst das Yunnu beleidigen. — Алекс, не глупи. Перестань давить. Ты сейчас скажешь что-нибудь глупое и оскорбишь Юнну. Сквозь сумасшедший стук сердца в ушах сложно разобрать быструю речь Сэма. Отрывки, слова, которые не желают приобретать смысл. Чувство потерянности, от разговора и моих поступков, только разрастается. Становится сильнее, жестче давит. Сэм втолковывает Алексу, чтобы тот взял себя в руки и не говорил глупостей. Ещё что-то обо мне, но только своё имя успеваю понять. Всё остальное тонет в скороговорке мужчины. — Sie sagt, wir liegen falsch. — Она говорит, что мы неправильные. Нет, не говорила ничего о них. Об их отношениях ни разу не заикнулась, хотя Сэм продолжать называть Алекса своим парнем. Не лезла туда, где мне нет места. Не мне решать, не мне упрекать мужчин, когда сама варюсь в своём котле порока. — Вы же сказали, что ничего не будет, если я не захочу. Так вот — я не хочу. — Юн, если ты испугалась… — Я не испугалась. Я просто не собираюсь спать с вами, как какая-то «беляйдин». Не знаю точный перевод этого слова, хотя сленг и поднатаскала с Теймуром. Но уверена, ничего хорошего оно не значило. Только лишний раз напоминает, как я могла оступиться этой ночью. — Юн, ты не так поняла. Срываюсь в сторону выхода, не желая больше слушать ничего. Мужчины умеют уговаривать, растворять мои границы своими касаниями. А мне нельзя этого допустить. Ночь пройдёт, и я останусь со своими ошибками. Их ничего не будет тревожить, а мне с этим жить. Несусь вверх по лестнице, в этот раз безошибочно находя свою комнату. Запираюсь, проворачивая ключ в замке. Слышу настойчивый стук в дверь, который вторит моему сердцу. — Принцесса, — голос Алекса, ставший вдруг мягким, делает хуже. — Я не хотел тебя обидеть. Давай поговорим. — Я сплю! — сообщаю, действительно забираясь в кровать. Одеяло мягкое и жутко тёплое, именно то, что мне сейчас нужно. Забыться сном до утра и сделать вид, что этой ночи никогда не существовало. — И не выйду, пока за мной не приедет подруга! Глава 20. Мысли и неожиданный звонок Дурман алкоголя и похоти спадает, оставляя меня наедине с реальностью. — Никакого вина больше, никакого. Я вспоминаю всё, что с парнями делала, и что ещё могла натворить с ними. Их касания, нежные, жесткие, по всему телу. Как горела и тянулась навстречу, насколько они необходимыми казались в тот момент. Самыми правильными были. — В тебе нет ничего правильного. Повторяю себе, будто если говорить вслух, то скорее до меня дойдёт. Осядет осознанием на корке разума, что я должна держаться. Оттолкнуть от себя мужчин и придерживаться этого. Мне нельзя выходить из спальни, пересекаться с ними. Даже один взгляд может тотальным катализатором послужить. От них крышу срывает просто, уносит. И не могу противостоять, ни слова сказать. Всё под слоем желания и похоти тонет. Какие вообще могут быть причины отказать, когда Алекс касается, на самые сокровенные точки надавливает. А Сэм стоны мои ловит, сцеловывает их и себе присваивает. — Слицерин, ты идиотка. Тишина подтверждает все мои мысли. Парни давно ушли. Несколько минут пытались со мной поговорить, а затем сдались. И я действительно идиотка, если почувствовала от этого раздражение. В глубине души, куда даже мои демоны не добирались, хранилась страшная правда. Что мне больше всего хотелось, чтобы мужчины внутрь попали. Выломали хлипкую дверь, замок взломали. Как угодно, но снова оказаться в их объятиях. Касаться раскалённой кожи, наслаждаться каждым движением. Ещё совсем немного побыть в том коконе страсти, из которого невозможно выбраться. Холодный душ не спасает практически. Кожа горит, пощипывает от напора, но я не двигаюсь. Просто стою долгие минуты, чтобы унять зуд и желание спуститься к ним. Самостоятельно по лестнице спуститься в свой личный Ад. В котором так хорошо и приятно. Только Дьявол всегда умел искушать. А Сэм и Алекс это не искушение, это наваждение, сам секс и грех, который превратили в двух мужчин. И направили ко мне. Я не должна на это поддаваться. Не хочу становиться очередной галочкой в их списке достижений. Девочкой, которую они разделили на двоих в новогоднюю ночь. Как бы не хотелось, не могу себе подобного позволить. Мы с моей нимфоманией и так частые гости у психотерапевта. Мне казалось, что я смогла сделать правильные шаги. Лекарства действуют, лучше стало. И с Архиповым не крыло так с того момента, как курс новых лекарств начала. Гормоны работать правильно начали, притормаживая желания. То, что я смогла отказать мужчинам, тоже говорило об успехе. Это хорошо, правильно. Так и нужно поступать, когда два незнакомца зовут в свою постель. Только почему мне так хочется нарушить все свои принципы. Так цеплялась за них, а всего за пару часов знакомства с парнями отказаться от них готова. — Спать. Твержу своему отражению. Просто залезть опять под одеяло, расслабиться. Не думать ни о чём до самого утра. А там Мира приедет, наваждение ночи развеется. И всё будет хорошо. Точно, это из-за Нового года такое происходит. Когда хочешь начать новую жизнь, обещания даешь. И измениться тоже хочется. Вот меня и начало крыть от их присутствия, все предохранители выключая. Просто атмосфера и пикантность ситуации, ничего больше. Просто этот Новый год встречу в постели, провалившись в крепкий сон. Не понимаю, насколько уставшая, пока голова не касается подушки. Зеваю и глаза слипаются. День сложным был, наверное такого давно не было. Когда событие за событием наваливается, а нервы уже на пределе. Да и до этого времени на отдых не было. Теймур не из тех, кто позволит просто так валяться на пляже. За время отпуска мы с ним все достопримечательности облазили. А потом перелёт долгий, с адской пересадкой в Стамбуле. И Архипов со своими психами, меня оставивший посреди дороги. Я ведь действительно умереть могла, если бы не Сэм и Алекс. Конечно, куда ещё мои мысли свернуть могут, как не к этим двум. Убеждаю себя, что у них просто игра. Не удивлюсь, если подобные развлечения даже в первую десятку не войдут. Они красивые, адски обаятельные. Нельзя отрицать то, насколько притягательной была наглость Алекса. Когда бесит, закатываешь глаза и фыркаешь, но при этом наслаждаешься. Каждым словом и взглядом, всеми знаками внимания, на которые мужчина не скупится. И даже это его «принцесса» теплотой отдаёт. Хочется верить, что это для меня только обращение, уникальное. Хотя, могу поспорить, Снегурочкой они до этого никого не называли. А Сэм, тихий и милый Сэм, который неожиданно оказался грубым. В хорошем смысле, наверное. Просто неожиданно властно сжимал подбородок, раздавал указания. И поцелуи у него грубые, властные. Такие, от которых любая девочка поплывёт. — Юн! Сердце колотит, я задыхаюсь будто. Пытаюсь понять, что происходит. Свет включаю и прижимаю руку к груди, стараясь успокоиться. Пробуждение оказалось внезапным, от чего не могу собраться. Будто здесь и не здесь одновременно. — Юн, открой, пожалуйста. Голос Сэма раздаётся. Спокойней, что именно он попытку повторил. Алекс злым казался из-за отказа. Задела его самолюбие или что-то не так сказала, не понимаю. Но на несколько минут он мне показался совсем другим и это казалось неправильным. — Юн, тебе звонят, можешь ответить и сказать, что мы тебя не убили? Чтобы не пришлось с копами объясняться. — Минуту. У меня немного больше уходит на то, чтобы найти в темноте майку и надеть её. Штаны, свидетели моей слабости, остались валяться внизу. Поэтому ниже оттягиваю ткань майки и направляюсь к двери. Лучше сейчас поговорить, чем доставлять проблемы парням. — Кто именно? — Твоя мама. Спешу ключ провернуть, чтобы ответить. Готова выслушивать очередные нотации и то, насколько я безрассудно себя повела. Столько новых поводов, а я ещё не все претензии выслушала за Теймура и поездки с ним. Мама обижалась жутко, что я с ним сблизилась настолько. Считала своим отчимом, пускай всего ничего знакомы были, и доверяла ему намного больше, чем маме. Не знаю, что причиной этому было. Факт, что не Теймур меня в детстве бросил или его подход к воспитанию. Мужчина всегда поддерживал, в каждом увлечении старался помочь. Его, в отличии от мамы, не волновал доход или популярность. Главное, чтобы мне нравилось. — Давай. Распахиваю двери, морально готовясь ко всему. Стыдно, что мама уже могла наговорить Сэму, пока тот старался до меня достучаться. Умышленно не смотрю на парня, но мозг так и подсовывает картинке, где мужчина без футболки и с его нелегально-офигенным прессом. — Погоди. Откуда у моей матери номер твоего телефона? Сначала замечаю потухший экран мобильного, а затем наглую улыбку, совсем не привычную для Сэма. Не успеваю даже пикнуть, как вдруг оказываюсь в его крепких объятиях. — Попалась. Глава 21. Разговоры и убеждения — Попалась. — Сэм, отпусти меня. Горло сдавливает, и слова кажутся чужими. Сбежать не получается, когда оказываюсь вне кольца его рук. Сэм поднимает меня, подхватывая под коленями, и забрасывает на своё плечо. Вот так легко, словно я ничего не вешу. Словно имеет на это право. — Поставь меня, — повторяю просьбу, когда мужчина направляется к лестнице. — Сэм, мы сейчас оба убьёмся. — Если перестанешь вертеться, то мы будем в порядке. — Мы будем в порядке, если ты перестанешь меня тащить. Сэм! Не смешно! Не смешно, страшно. Любая девушка испугалась бы, когда в пустом доме мужчина тащит её непонятно куда. Но я боюсь того, что может случиться дальше. Когда снова окажусь с ними в одном помещении, и что будет, если я в третий раз не смогу отказаться. Первый раз шла за своими правилами и убеждениями. Хотелось, все внутренности плавились от необходимости их касаний и близости. Каждую секунду проклятый демон похоти нашептывал, как с ними хорошо может быть. Каким незабываемым вечер станет. Второй раз чудом произошел. Просто шальная мысль стрельнула в голове и это помогло. То, что не хотела становиться очередной, просто девочкой, которую они сняли. Но не знаю, несколько хватит моей выдержки в этот раз. Как быстро сдамся и что будет, если не найду новых причин отказать. — Сэм! И ещё раз вскрикиваю, когда попа начинает гореть. Не сразу понимаю, что мне шлепок отвесили. Звонкий, ощутимый. Вздрагиваю больше от неожиданности, чем от боли. Начинаю крутиться, не боясь падения, когда удар повторяется. — Будь хорошей Снегурочкой и не сопротивляйся, Юн. Почти уже пришли. Только от этих слов сопротивляться ещё больше хочется. Будто Сэма убедит моё возмущение или лёгкий удар по спине, требующий поставить меня. Не уверена, что он даже почувствовал его. — Я не Снегурочка, не принцесса и не какая-то девчонка с трассы, чтобы ты так себя вёл. Голос дрожит, когда оказываюсь на диване. На том же злополучном диване, где совсем недавно горела от чужой ласки. От того, как ощущались их совместные касания между ног и как хотелось большего, наплевав на все устои и запреты. Сэм мягко обхватывает мою талию и тянет на себя. Заставляет усесться сверху на его бёдра, упираясь коленями по бокам. От мысли, что на мне нет ни белья, ни штанов, начинаю краснеть. Слишком пошлой получается поза, откровенной. И так отчётливо чувствуется мужское возбуждение, проталкивающееся между ног. Даже в штанах легко понять, насколько крупный мужчина, насколько сильно сейчас меня хочет. — Ради справедливости, красотка, ты как раз таки девочка с трассы. Меня душит обидой, пока не понимаю, что он имеет ввиду в прямом смысле. Да, девочка на заснеженной дороге, которую спасли от холодной и голодной смерти. Вот только это не улучшает ситуацию, а только распаляет мою злость. — И что? Теперь ты можешь хватать меня и лапать? Отпусти, Сэм, или я действительно вызову копов! Брыкаюсь на нём, но только сильнее вжимаюсь, попадая в порочные сети. Парень легко перехватывает мои руки, сжимая запястья. Заводит за спину, лишая возможности сопротивляться, и сжимает одной ладонью. Против воли восхищаюсь тем, сколько силы в нём. Одной рукой может удержать меня, при этом не причиняя боли. Сжимает мягко, удерживая на одном месте. Но если прикрыть глаза, то кажется, что ничего не происходит. Свободной рукой Сэм решает добить меня, уничтожить. Потому что накрывает моё бедро и медленно ведёт вверх. Цепляет майку, но не пробирается под неё. Проводит про рёбрам и краю груди, останавливается на шее. Мне кажется, парень легко почувствует, как бьётся венка на моей шее. Насколько бешено выстукивает сердце, мешая думать, принимать верные решения. Всё туманится, плавится. Всего от одной невинной ласки меня ведёт сильнее, чем в период болезни. И нутро скручивает болезненным возбуждением, когда Сэм нежно касается моего лица. Едва царапает нижнюю губу, оттягивая. Как делал это совсем недавно. Я облизываю пересохшие от волнения губы и прохожусь по пальцу мужчины. Случайно, совсем того не желая. Но теряюсь от того, как расширяются зрачки его разноцветных глаз. Как Сэм хищно улыбается и выпрямляет спину, оказываясь ещё ближе. Он совсем не похож на того парня, которым был весь этот день. Мягким, отзывчивым, барьером между мной и напористым Алексом. Нет, сейчас он совсем другой. И от этого меня бьёт дрожью, просто разбивает вдребезги всё сопротивление. Мысль, какими они вдвоём могут быть. Властными, уверенными, забирающими все сомнения и протесты. Одним своим видом решающие моё будущее. — Да дайте вы мне спокойно провести эту ночь! Получается истерично, словно все сомнения вкладываю в одну фразу. Понимаю, что этого никто не поймёт, но пытаюсь хоть как-то донести свою мысль. И замечаю наконец, что в гостиной только вдвоём. Оборачиваюсь, дабы убедиться. — Где Алекс? — меня должно тревожить совсем другое, но именно этот вопрос кажется главным. — Зачем ты это делаешь? — Затем, что ты этого хочешь. Разве нет? Юн, всё хорошо. Тише, успокойся. Мужчина замечает то, как меня колотит. Списывает всё на страх, хотя мою душу терзают совсем другие чувства. Сэм гладит шею, откидывая мои влажные волосы. Нежно обводит выемку за ухом и заставляет лечь на него. Распластаться на мужской груди, расслабляясь. Я не хочу этого делать. Успокаиваться от одного касания, растворяться в нём. Каждое его движение словно личный пароль к моему телу и разуму. Он всё делает настолько правильно, уверенно, что у меня силы исчезают что-либо доказывать. — Я не собираюсь причинять тебе боль или, упаси Боже, брать тебя силой. Ты разве меня таким считаешь? — меня хватает только на то, чтобы отрицательно покачать головой. Одна Вселенная знает, каких трудов мне стоило даже это движение. — Уже хорошо. Мы не сделаем с тобой ничего того, чего ты не захочешь. Только то, о чём сама попросишь. — А если я ничего не попрошу? Тогда ты дашь мне уйти, Сэм? — Нет. Потому что ты попросишь, принцесса. Ты обо всём нас попросишь. Глава 22. Попроси, принцесса Сэм не спрашивает и не уговаривает. Своей фразой он ставит меня перед фактом. Обещает, что именно так и будет. И каждое его слово бьёт по оголённым нервам, заставляет вслушиваться и верить этому. Желание, словной кленовый сироп, растекается по венам. Добирается до головы, где мысли становятся липкими, клейкими. Не разобрать, где правильное, а где ошибки. Всё в один комок желания превращается. — Скажи честно, разве тебе было плохо с нами? Мне нужно солгать. Просто сказать о том, что мне ничего не понравилось, не может такое нравится. Двое мужчин это неправильно, аморально, грязно. И я вся грязная, со своими желаниями и мыслями. Я ведь ещё до их намеков начала представлять нас вместе. Как бы они зажимали, как идеально бы чувствовались с двух сторон. И каждая минута реальности с ними только подтверждала всё. — Не было, — шепотом произношу, будто громкость убьёт меня. — Мне было хорошо. — Наша честная принцесса, — Сэм довольно улыбается, обжигая кожу своим дыханием. Частым, глубоким, прерывистым. И я, словно болезнью, заражаюсь его желанием. — Тебе говорили, насколько ты охрененная, когда смущаешься, но говоришь правду? — Нет. — Потому что идиоты, Юн. Ты прекрасная в своём смущении. В том, как кусаешь губу, — и он снова касается её. Невесомо, но так приятно. Во всех клеточках моего тела не найдётся силы, чтобы оттолкнуть его. — Как морщишь нос или задерживаешь дыхание, когда касаешься тебя за ушком. И Сэм, конечно же, демонстрирует это. Касается, ласкает и едва надавливает, вырывая из меня судорожный вздох. Улыбается, получив доказательство. Но повторяет. Снова и снова, пока нить внутри не начинает звенеть от напряжения. — Сэм. — Да, принцесса. Хочешь о чём-то попроситься? — он сползает ниже, наши лица напротив друг друга. Так будоражаще близко, так невыносимо ломает от желания его поцелуев. — Разве это страшно, Юн, попросить о том, чего хочешь? Что в этом плохо? — А почему нужно обязательно просить? Я прикрываю глаза, понимая, насколько жалко это звучит. Хрипло и со всхлипом от того, что давление между ног нарастает. Колени разъезжаются от напряжения, а возбуждения мужчины не становиться меньше. Острее вжимается и даже мысли не возникает, насколько это неправильно. Хотя бы со стороны того, что грязная ткань к самому сокровенному прижимается. Какие мысли, когда Сэм тяжело вздыхает. — Значит, с желанием проблем нет, — Сэм будто получает то, чего хочет. Моё признание, от которого внутри всё крушится. Он будто даже не понимает, что со мной творит. — Только с их озвучиванием. — Сэм, не надо. Отпусти меня, хватит. — Я давно не держу тебя, принцесса. И он прав, только сейчас замечаю. Ладонь мужчины поглаживает поясницу, едва забираясь под майку. Ведёт вверх и вниз, а сердце вторит ему. С каждым ударом разгоняет это сладкое ожидание. А руки, мои руки, упираются в его плечи, сжимают едва. Даже не поняла, как это произошло. Как вместо сопротивления, к себе мужчину ближе притягиваю. Отпустить боюсь, словно тогда это наваждение закончится. — Почему ты сбежала от нас? Мы были слишком грубы с тобой? Тебе нужно нежнее, мягче? — Нет. Да, — я путаюсь, задыхаюсь в словах и мыслях, прокручивая каждую секунду того момента. — Нет, вы не были грубы. Но это не… — Тише, принцесса. Давай так, я буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. Да или нет. Договорились? — Да, но… — Да или нет, — Сэм произносит гораздо твёрже, напоминая условия. А меня прогибает под этим тоном, хочется покориться мгновенно. — Тебе было хорошо? — Да. — И понравилось, что происходило, — это даже не вопрос, но я киваю. Тело покрывается мурашками от этих разговоров, внизу тянет. Жарко и больно от нехватки касаний. — Тебя же возбуждает, что нас двое. Правда? Правда, Юн, или ложь? — Да, правда. Каждая мысль о них двоих, ни одной о том, как было бы наедине с кем-то одним из них. Сэм и Алекс, каждый умудрился будить то всё порочное во мне, что засыпало под слоем таблеток. Но именно от их тандема, от их двоих меня крыло и выворачивало, застилало возбуждением. — Так почему ты сбежала? Что было не так? — Я не понимаю. — Чего? — Вас. Себя. Всего этого. — Конкретно по каждому пункту. Что в нас тебя не устраивает? — Всё. То есть всё устраивает. Но я просто не понимаю, почему вы решили так поступить. — Как так? Ласкать красивую девушку? Ты очень красивая, Юн, — Сэм тянет мою руку, накрывая свой стояк. Толкается, вжимаясь в ладонь. И это не должно меня возбуждать, но только сильнее скручивает. — Чувствуешь, как я хочу тебя? Алекс хочет так же сильно. Ты красивая, обаятельная, шикарная. И я не понимаю твоего бывшего, который тебя бросил. Я бы вцепился в тебя и не отпускал. Вообще не выпускал дальше спальни. Чтобы ты была только нашей, никто другой не видел. — Сэм. Его имя кажется молитвой. Так слетает имя Господа в самых сокровенных просьбах. Только сейчас понимаю Миру, которая называла своего Царя — Божеством. Именно так произношу имя Сэма, прошу его о чём-то, что сама не могу сформулировать. — И как часто вы так делаете? Как часто находите девушку и тащите третьей в вашу постель? — Звучит так, будто у нас с Алексом одна постель, — замираю, вслушиваясь в тихий шепот мужчины. В слова, который проникают в саму глубь, растворяют вопросы. — Были другие, да. Это кому-то покажется странным, но нам так нравится. Когда одна девушка на двоих, подходящая каждому из нас. Мы с Алексом давно дружим, давно путешествуем вместе и разбираемся с бизнесом. И оказалось, что когда одна девушка на двоих, гораздо проще. И волнительно, захватывающе. Но это не значит, что мы хотим тебя только из-за остроты ощущений, Юн. Если ты сейчас скажешь, что хочешь только одного из нас, всё будет нормально. Мы примем это и никто не поднимет больше этого вопроса. Мы хотим тебя потому, что ты — это ты. Я не понимаю, как Сэм может говорить так. Каждый звук, что он произносит, бальзамом ложиться на все тревоги. Уничтожает их и меня, заставляя вжиматься в него. В поисках непонятной ласки, которой мужчина и так дарит немерено. Гладит, ведёт руками. Потирается носом о шею, пуская дрожь от каждого выдоха. Целует подбородок, прихватывая зубами. Заглядывает в глаза, читая там всё, что я не могу произнести. Каждое желание, отблеск огней, что сжигают меня изнутри. — Попроси, принцесса. Просто попроси меня и ты получишь всё, что захочешь. Я сдаюсь. Проигрываю в этой битве, которая, кажется, была проигранной с самого начала. С того момента, как мужчина достал меня из сугроба и мягко сжал, отводя к машине. Каждый миг после вёл к этому моменту. Самому правильному, что я ощущала в этой жизни. — Поцелуй меня. И Сэм целует. Глава 23. Где же Алекс? Кажется, будто я умирала от холода, изнывала от жары, загибалась от чего-то неизведанного. Потому что когда Сэм обхватывает подбородок и тянет на себя, всё пропадает, перестает иметь значение. Его поцелуй как прохладный ветер летом. Щиплет губы, обдаёт желанным дыханием. А ещё солнце напоминает, жаркое, палящее. Настолько яркое, что начинает знобить. Кожа горит словно, дрожишь и справиться не можешь. Только когда все сбегают от аномалии, я сильнее жмусь. Зарываюсь в волосы и пропускаю короткие пряди между пальцами. Тянусь, стараясь ближе прикоснуться. Словно так утихнет то ненормальное, болезненное возбуждение, которое клокочет внутри. — Видишь, как приятно бывает, когда просишь, — Сэм отрывается от меня, но не отпускает. Сжимает мои волосы в ладони, оттягивает немного, заставляя сфокусировать на нём взгляд. — Разве плохо было. — Я не могу. — Принцесса, ты опять… — Пожалуйста, не заставляй меня просить каждый раз. Я не могу так, правда. — Почему? Сэм проталкивает руку между нашими телами, лишая возможности ответить. Касается между ног, где влажно и жарко. Раскатывает мою смазку по клитору, вниз ведёт. Касается самого входа, а я не могу его остановить. Только не сейчас, не в эту секунду. Никогда больше не смогу. Надавливает, но не входит. Дразниться, распаляет, а затем замедляется, выжидая моего стона. Снова и снова, пока я не начинаю трястись, хватаясь за него. Так отчаянно не хватает его внутри. — Ведь каждый твой стон — это тоже просьба. Сильнее, глубже. Сэм входит в меня. Легко скользит по смазке одним пальцем, а я сжимаюсь вокруг него, не в силах справиться с нехваткой. Мало, всё ещё так мало. И я стону. Не сдерживаюсь, когда громкая просьба вырывается из лёгких. — Видишь, так ты умеешь просить. А ещё я уверен, ты очень красиво кричишь. Да, принцесса? — Кричу? — Кричишь. Мужчина доказывает, что да, я кричу. Не скрываясь, не сдерживаясь. Кричу, когда он добавляет второй палец. Резко входит на всю длину своих прекрасных пальцев. Быстро двигается, грубо и так желанно, так хорошо. Настолько, что я выгибаюсь и двигаюсь сама, старая глубже насадиться. Получить то, чего так хочет тело. — И своими движениями ты тоже просишь, — Сэм перехватывает меня. Сжимает свободной рукой мои ягодицы, не давая насадиться полностью. — Вот так, Юн. Жадно просишь, постоянно. Тебе же хочется. Ммм, принцесса? Не слышу. — Да, хочется. Пожалуйста. — Вот видишь, какая ты умница. Как от невинной похвалы может всё нутро обжигаться, превращаясь в кисель? Вязкий, сладкий, тягучий. Стараешься остановиться, замереть на секунду и всё обдумать, но не получается. Пару слов, похвалы невнятной, а меня ловит и сильнее желанием обдаёт. — Почему просить словами сложно? Объясни мне, красотка. Расскажи, чтобы я понял. Я хочу понять, Юн, что тебе нравится, а что нет. Как мне сделать тебе приятно. И это только словами получится понять. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Мне хорошо, — всхлипываю, когда он останавливается. Его пальцы внутри, но ощущения, что я невозможно пустая. Раскаленная и оставленная ни с чем. — У меня не получается. Я не могу говорить о таком, Сэм. Пожалуйста. — Не можешь просить и тут же просишь. Ты не можешь сказать о том, чего хочешь, потому что… — Мне стыдно. Жмурюсь, не желая смотреть на Сэма. Наблюдать, как на лице промелькнёт непонимание или осуждение. Как он нахмурится, и появится морщинка между бровей. А я не смогу объяснить, почему мне так стыдно просить о сексе и ласке. Как объяснить, что я всегда боялась этого, разврата и своей распущенности. Закрывала все желания под замком, чтобы не вырвались, не взяли надо мной контроль. Это самым важным казалось, когда мне диагноз поставили. Когда сообщили, что не буду собой управлять. Я знаю, знаю, что сейчас на таблетках. И каждое мое желание, каждый стон и вздох из-за меня только. Из-за мужчин, которые на меня так действуют. Но попросить сродни пытки. Жестокой, грубой. Не той желанной дрожью, с которой Сэм оттягивает мой оргазм. — Стыдно? Разве было стыдно попросить поцеловать тебя или сильнее приласкать? Разве ты не хотела этого? — Хотела. — Тогда почему стыдно просить? — Я… Я не хочу быть распутной. Я распахиваю глаза, понимая, что призналась в этом. Вытащила все страхи наружу и жду вердикта мужчины. Только Сэм не меняется ни капли, всё с той же мягко улыбкой убирает растрепавшиеся волосы. — Ты не распутная, принцесса, ты сексуальная. Ты прекрасная девушка с желаниями. И мы с Алексом готовы эти желания воплотить. Только скажи, что именно, и всё получишь. Он постоянно это повторяет, раз за разом. Но я понимаю, что от этого легче становиться. Сэм будто пускает трещины в моей неуверенности. Не кувалдой, словом наносит удары. И с каждым разом всё сильнее вглубь пробивается. Вбивает в подкорку сознания эти истинны, которыми сам живёт. И меня ломает, открывает новый мир. — Я обещаю тебе, что ни одно желание не покажется нам странным или постыдным. Всё, что ты захочешь, будет нормальным и приятным. Здесь только мы, никто не узнает, никто не осудит. — А где Алекс? — Соскучилась за ним? — Я… Вспыхиваю, ощущая новую волну смущения. Пока один мужчина меня ласкает, до грани доводит, заставляет желание биться в припадке, я думаю совсем о другом. Каждую секунду ощущаю его отсутствие. И только думаю о том, как бы он мог прижаться сзади. Накрыть грудь ладонью, сжать и потянуть. А второй рукой спустился бы вниз, к Сэму присоединяясь. — Алекс полез на крышу. — Что? Почему? — У нас был спор, кто тебя первым выманит из комнаты. Ты сбежала, а мы хотели всё решить. И, кажется, решили. Да? — Да. — И сбегать ты больше не будешь? — Не буду. Но если мы всё решили, почему Алекс на крыше? — Уверен, он уже забрался на твой балкон. И сейчас очень яростно пытается попасть внутрь. Сиди, — пальцы выскальзывают из меня, пуская напоследок сладостную дрожь. Но при этом Сэм не отпускает дальше. — Он скоро вернётся. — И ты выиграл спор. Но на что вы спорили? — О, принцесса, на кое-что очень важное и желанное. На то, кому первому будет принадлежать твой оргазм. Глава 24. Кто готов? — Вы слишком самоуверенные, — бурчу, понимая, что они получат это. Оба. Не первый, но каждый последующий. — Слишком. — Скажешь, я не получу этого? Если толкнусь в тебя пару раз, ты не сожмешься, выкрикивая моё имя? — Сэм! — Видишь, ты уже кричишь, а я даже не вошел. А потом я буду врываться в тебя. Делать резкие толчки, пока ты будешь задыхаться и просить большего, сама насаживаться. — Сэм. — Тихо, принцесса. Установим правила на эту ночь. Никаких запретов. В том плане, что мы делаем всё, что хотим. Если что-то не так, ты нас останавливаешь. Но только из-за того, что действительно не хочешь. А не из-за стыда или смущения. Договорились? Умница. Я получаю свой поцелуй-награду и плавлюсь от этого. Таю в его руках, выгибаюсь, стоит коснуться талии. Превращаюсь в послушную марионетку, а Сэм, оказывается, всегда был искусным кукловодом. — Выпьешь вина? С ним ты смелее. — Нет, слишком много уже. — Точно? А может хочешь ещё сыграть в одну алкогольную игру? Обещаю, тебе понравится. Киваю. Сейчас я всё хочу, всё могу принять, что Сэм решит мне предложить. Это таким лёгким кажется, приятным. Соглашаться и не спорить, позволять мужчине всё решать. — Есть такая игра, «Цыганочка». — Я не курю. — Я не о сигаретах. Но принцип ты знаешь, как я понял. Сэм тянется за бокалом, не отпуская меня. Подхватывает крепче, приподнимаясь. Он сильным таким кажется, не мышцы, а сталь под подрагивающей ладонью. Которую отчаянно хочется под футболку запустить и пройтись по всем кубикам пресса, как Алекс до этого предлагал. — Могу я… — не решаюсь попросить, хотя Сэм сам настаивал на этом. Но что если именно эта просьба покажется странной. — Оценить прекрасное? — Что? Ох, принцесса, об этом ты можешь не спрашивать. — Но ты сам сказал, чтобы я просила. — Просила о том, что хочешь получить от нас. Сама ты можешь делать всё. Касаться, целовать. Раздеть, если того захочешь. Я надеюсь на это, кстати. Бери всё, что можешь. И я киваю, и беру. Запускаю руки, прижимаясь к горячему телу. Живот Сэма застывает от касаний, превращается в сплошной гранит. Ткань мешает провести ладони вверх, поэтому я выполняю желание мужчины. Тяну футболку, заставляя снять и дать мне возможность оценить в полной мере всё. Бокал мешает, заставляет действовать медленно и оттягивать момент. А мне сейчас хочется быстро. Резко провести по косым мышцам, очертить мускулы и коснуться штанги, от вида которой во рту становится слишком сухо. — Тише, красотка. Я весь твой. И никуда не денусь. Сэм делает глоток вина, а я слежу за этим завороженно. Как дёргается кадык, как капля застывает в уголке губ. И как мужчина проводит языком, слизывая её. И повторяет глоток, но задерживается. Наклоняется ко мне, прижимаясь губами. Давит, заставляя приоткрыть рот. Тёплое вино льётся в меня, отдавая кислинкой и новой дозой возбуждения. Будто Сэм делиться своим состоянием, переливает, заставляет пьянеть не от алкоголя. Это кажется таким извращенным, таким странным и непривычным. Но я глотаю всё до последней капли, наслаждаясь. Тепло разливается по телу, кожу будто колет, пронизывает острыми иголками возбуждения. И потемневший взгляд только хуже делает, давит и перемалывает все крупицы сознания. — Ещё? Не могу понять, чей голос разносится. Кто первым из нас предлагает повторения. Только знаю, что хочу этого. Сама прижимаюсь, обхватывая ладонями лицо Сэма. Касаюсь губ и впитываю вино, выпиваю его, смешанное со вкусом мужчины. Веду языком по контуру его губ, пробую, словно впервые. Только теперь я ощущаю себя смелой. Проявляю инициативу и наслаждаюсь от того, как Сэм рычит. Хватает меня, прижимает и углубляет поцелуй, скользя внутрь. Забирает мою секундную власть, не даёт решать самостоятельно. Но я и не спорю, всю себя ему отдаю. Потому по-другому больше не получается. Его губы горчат после вина, но мне кажутся самыми сладкими. Не отрываюсь, только сжимаю пальцы на голых плечах. Обвожу бицепсы, царапаю ноготком выступающие вены на руках. — Блять, — Сэм отрывается от меня. Рассматривает и удовлетворённо кивает, будто увидел что-то важное. — У тебя охрененно пухлые губы, принцесса. Особенно сейчас, после поцелуев. Но знаешь, когда они станут совсем идеальным? — Когда? — Утром, после того всю ночь будем целовать тебя. После того, как возьмем тебя в твой сладких ротик. Ты же позволишь это, да? Позволишь насладиться твоими губами? — Да. Из груди вырывается только хрип, но я киваю. Господи, да. Я сейчас могу на всё согласиться, когда по венам течёт жидкое возбуждение. Когда кожа немеет от касаний и всё тело просит большего. Я сплошной оголённый нерв, который раз за разом задевают. Бьют и бьют по возбуждению, заставляя только дрожать и тонуть в этом безумии. Захлёбываться и самой погружаться дальше, не сдерживаясь, не останавливая. — Но ты остановишь нас. — Нет, — мысль об этом теперь кажется ужасной. Неправильной, пугающей. — Да, если станет неприятно, ты нас остановишь. Если сейчас ты не захочешь чего-то, мы найдём другой способ. Или не найдём и остановимся. Нам не обязательно заходить слишком далеко. Мы можем всю ночь просидеть на диване с поцелуями. — Хорошо. Не остановлю. Не смогу ни слова протеста выдавить после того, что Сэм уже со мной сделал. Как ловко скрутил всю волю, все доводы разума, избавился от этого поцелуями и своими словами. Простыми, но такими нужными. — Умница. Ты точно готова? На одну эту ночь я могу получить всё, чего захочу. Не останавливаться, не думать и не желать. Это будет моим лучшим секретом, о котором никому не узнать. Просто Новогодняя ночь, которая станет лучшей. — Да, Сэм. Я точно готова. Глава 25. Первое сближение и "ох" — Ты такая красивая, принцесса, — Сэм практически мурлычет, прокладывая влажную дорожку вдоль шеи. — И сладкая. Пиздец какая сладкая. — Сэм. Я могу произносить только его имя, которое сейчас кажется самым правильным звуком. Других слов у меня просто не остаётся, они умирают вместе с последними крупицами разума и морали. Не сейчас, не этой ночью. Потом буду сожалеть и жаловаться, а сейчас просто хочу продлить это ощущение сухих губ на моей ключице. — Что, Юн? Но у меня не получается ответить. Сэм тянет на себя, впивается долгим поцелуем. Он каждый раз разный. Жадный, глубокий, долгий, быстрый. Теперь мужчина целует меня медленно. Ласково проводит языком по искусанным губам, ныряет внутрь. Всё трепещет внутри, отзываясь. Внизу живота напрягается в ожидании и предвкушении. Возбуждение топит меня жаркой лавой, заставляя жаться к Сэму в поисках спасения. Только мужчина не спаситель, он главный палач. Изводит меня, мучает. Отрывается и долго смотрит на то, как я кусаю губы и провожу по ним языком. Не отрываю взгляда от его лица, ожидая продолжения. И каждая секунда этого ожидания кажется невыносимой. Сэм медленно опускает ладонь с моего лица. Каждой клеточкой тела даёт прочувствовать жар его касания. Как ласкает шею, слегка сжимая, вызывая тихий вздох. Как обводит выступающую ключицу, спускаясь в ложбинку груди. И сквозь ткань укладывает ладонь на правой груди, не двигаясь. Они с Алексом уже касались груди, ласкали, сжимали. Но сейчас это кажется намного интимнее. В подвешенном ожидании следующего действия. Сэм спустится ниже, лаская живот и бёдра, или оставит ладонь так. А может сожмёт соски, заставляя задыхаться. Я вздрагиваю, когда вторая ладонь, которую я потеряла из виду, касается между ног. Давит на клитор, грубо лаская. У меня немеет всё от этого, темнеет в глазах и шум в ушах появлятся. Внутри скручивается всё от желания и невозможности получить разрядку, когда Сэм внезапно убирает пальцы. Ниже ведёт, проникает внутрь меня. Я чувствую, какой влажной стала, как всё горит и сжимается от эти касаний, в немой просьбе о большем. — Я же могу взять свой приз? Не понимаю, о чём мужчина говорит. Сэм обводит клитор по кругу и тянет сосок. Едва, сквозь ткань майки, но этого достаточно, чтобы тело ударами тока прошибло. — Я ничего не обещала, — поддеть пытаюсь, только собственным стоном давлюсь. — Значит, мне следует прекратить? — Нет. Я жалко звучу, на грани истерики. От одной мысли, что Сэм остановиться может. Сейчас, когда сердце бешено стучит, разгоняя возбуждение по всему телу. Меня трясёт всю, колотит неправильным желанием. А я поддаюсь безумию, позволяю вести меня этой ночью. — Нет? Сэм смеётся легко, довольно. И с кем-то другим я бы почувствовала себя неуверенно, задетой, будто надо мной потешается. Но мужчина всегда делает всё так легко, что противиться не могу. Вскидываю бёдра от неожиданности, когда Сэм добавляет второй палец. Растягивает, двигается медленно, но на всю длину входя. А меня словно пронзает каждым движением. Двигаюсь навстречу, цепляясь пальцами за мужские плечи. Обвожу горячую кожу, обхватываю бицепсы. Постоянно касаюсь, стараясь изучить его тело. Каждый изгиб и как мышцы под руками застывают, стоит ногтями едва зацепить. — Сэм, — всхлипываю, когда он одновременно сжимает грудь и двигается во мне. — Уже близко, принцесса? — Да, пожалуйста, — в голове туман. Порочный, обволакивающий. Только одну мысль пропускает. — А Алекс… – Не хватает его? — улыбается мягко и перехватывает до того, как стыд успеваю почувствовать. — Всё, хорошо, Юн. Скоро Алекс включит мозги и вернётся к нам. — А он не… Он не будет против того, что мы начали без него? Последние слова проглатываю, стоит Сэму сильнее толкнуться, лаская вместе с этим клитор. Обводит по кругу, давит легко. А у меня всё сжимается и выламывает чувства. Кусаю губы, чтобы сдержать крик. — Ты такая идеальная, Юн, — вдруг произносит Сэм, когда я утыкаюсь в изгиб его шеи и шумно дышу. — Даже не представляешь насколько. Этих слов неожиданно хватает. Колючая проволока, которое скучивала, рвётся. Бьёт остатками по нутру, ломает и крошит всё. И возбуждение, словно мыльный шарик, лопается. Оседает возбуждением по чувствам, выворачивает все эмоции наизнанку. Я падаю на мужчину, врезаюсь в него и пытаюсь воскреснуть. Тело дрожит, долго трясёт в остатках оргазма, который не утихает. Особенно от мысли, что пальцы Сэма всё ещё зажаты во мне. Он не спешит их достать, двигаясь по смазке, которой теперь так много. — Ты так красиво кричишь, когда кончаешь. Алексу понравится. Жмурюсь, не отрываясь от мужчины. Извивалась на нём, просила большего и стонала. А именно теперь стыдно становиться, от слов Сэма. От странного обещания, что второй мужчина тоже оценит меня. И вместо мыслей, что я неправильная, меня заполняет удовольствием. Радостью, что я могу нравиться, что я желанная. Двум шикарным мужчинам, которых встретила случайно. Они могли получить любую, и они получали. Но сейчас они собираются провести ночь со мной. Среди сотни вариантов, как провести Новый год, я оказываюсь в бурю с двумя незнакомцами. Такими красивыми, такими обаятельными. От одной мысли о которых внизу снова тянет. — Ты в порядке, принцесса? Посмотри на меня. Но не могу сейчас выполнить просьбу. Лишь киваю и прижимаюсь губами к его крепкой шее, где бьётся венка. Кожа у мужчины горяча, немного влажная и солёная. Провожу губами до груди, которая так вздымается. Останавливаюсь возле проколотого соска и хочу сделать то, о чём думала ещё днём. Когда Сэм стащил с себя футболку на кухне и просто лишил возможности думать. — Можно я…? — Тебе можно всё, принцесса. Мужчина повторяет своё разрешение и это рушит всё то, что сдерживало. Я нежно прикасаюсь к пирсингу, втягивая холодную штангу в рот. Обвожу языком и тяну на себя. Сэм шипит и ругается сквозь зубы. Я отрываюсь, поднимая взгляд. Вдруг слишком сильно потянула или прокол свежий, а я не заметила. Но, мужчина, кажется, был полностью доволен моей лаской. — Я думала об этом весь вечер. — И о чём ты ещё думала? Я краснею, вспоминая всё, что крутилась в моей голове. А Сэм присвистывает, касаясь скул, которые просто пылают. И мужчина смотри на меня восхищенным взглядом. Восхищенным! На меня! Его пальцы зарываются в мои волосы, сгребая в хвост. Подтягивает к себе и оставляет жесткий поцелуй. — Думала и сбегала, да? Мы же тебе понравились, — не вопрос, но я киваю, соглашаясь. — Тогда почему? — Ты серьёзно? Двое незнакомых мужчин и я должна была просто, — взмахиваю слова, не подобрав правильных слов. А затем, набираясь смелости, опускаю руку на пах мужчины. Веду по выпуклости, которая уже такая твёрдая. — Сделать так? — Да, — мужчина рычит, толкаясь. — Так и стоило сделать. — Прямо у входа в дом? — Ещё в машине. — Я бы сбежала, если бы в машине уже знала, что будет здесь. Бежала, наплевав на холод и возможную гибель. — Смерть лучше, чем это? — сжимает меня, целует, растворяет в своих объятия. — Уверена? — Больше нет. Ни в чём не уверена больше, все доводы кажутся глупыми и ложными. Что неправильного в том, как мне хорошо рядом с Сэмом? Как всё внутри тянется навстречу ему и его касаниям? Поэтому я действую сама. Продолжаю дорожку поцелуев, прикусывая кожу над ремнём. Сэм дёргается и это приятно. Когда я довожу его до такого же состояния, как он меня всего несколько минут назад. Мне приходится опуститься на пол, чтобы расправиться с пряжкой ремня и молнией. Не поднимаю взгляда, понимая, что моя смелость хрупкая. Одно неверное касание, и разлетится с осколками сомнений. Но Сэм мягко накрывает мои пальцы, помогая потянуть язычок молнии вниз. Хрипло втягивает воздух, когда я накрываю ладонью стоящий член. Даже сквозь ткань брифов он горячий и твёрдый. Сжимаю, вырывая гортанный стон из груди Сэма. Всё тело покрывается мурашками от этого. Не думалась, что может так крыть от одного звука. И от желания, чтобы мужчина его повторил. — И что тут происходит? — вздрагиваю от голоса, раздающегося со стороны лестницы. — Получаю свой приз, Ал. Собираешься присоединиться? Глава 26. Алекс и его чертовы ямочки Моя бедная нижняя губа к утру превратится в месиво. Потому что я со всей силы впиваюсь в неё, надавливая на трещинки зубами. И лишь после осмеливаюсь поднять взгляд на Алекса. Тот облокотился на дверной косяк, на лице нет привычной ухмылки, во взгляде ни тени озорства. Он спокоен, но весь его вид заставляет меня трепетать. Сглотнуть вязкую слюну, с привкусом вина, и задержать дыхание. Понимаю, в какой позе Алекс застал меня. На коленях, между ног его друга. Друга же? — если я правильно поняла слова Сэма. И даже смешно могло бы стать от того, что я приняла их за парочку. Но смех душится в самом начале. Потому что Алекс смотрит. Внимательно, пронзительно. Не отрывая глаз, словно вовсе не моргает даже. Только скользит по моему лицу, ниже, туда, где майка завернулась и оголила ноги. Мужчина ничего не отвечает на вопрос Сэма, а мне кажется, что это очень важно. Не знаю, почему снова сомневаюсь. Не в правильности или морали происходящего, а в себе. В очередной раз страшно, что сейчас Алекс усмехнётся, скажет новых злых слов и подтвердит, что он меня не хочет. — И как он тебя выманил? — Алекс произносит совсем не то, что я от него жду. — Уговоры? — Обман, — улыбаюсь, поднимаясь с пола. — Соврал, что мне звонят. — Фак, я до подобного не додумался. И что, Сэм уже даже получил свой приз? Он же рассказал тебе о нашем маленьком споре? Произнеси Алекс подобное в начале вечера, я бы снова сбежала к себе. Растерялась от непонимания, говорит ли он о том споре, где они пытались выманить меня, или ещё что-то. А вдруг у них свои развлечения, кто первым снимет девушку и разведёт её на интим. Но я чувствовала возбуждение Сэма, видела его взгляд и желания. И заряжалась этим, дрожала в ответ, впитывая чужие эмоции. Даже если у них спор или игра, сейчас меня это не волнует. Я наслаждаюсь и до рассвета ещё столько времени. — Рассказал. Нельзя было лезть на крышу! — только сейчас думаю о том, как это опасно могло быть. — Ты мог упасть. — Не упал же. И меня вдохновляла мысль, что я проберусь в твою спальне, где ты сладко спишь в кровати. Немного опоздал, но мы можем это наверстать. Да, красотка? Алекс ждёт ответа, а я могу лишь кивнуть. Он не извиняется за грубости, которые нёс совсем недавно, но мне этого и не нужно. Вместо этого я рассматриваю мужчину. У него снег блестит на волосах, превращаясь в маленькие капельки. Тёплая куртка и даже шарф намотан, скрывая длинную шею. И это такой контраст с тем, насколько обнажена я, что жар с новой силой бьёт по венам. Тянусь пальцами к краю майки, стараясь натянуть её ниже. Словно от этого перестанет бить дрожью. Вот только Сэм, вдруг оказавшийся за спиной, перехватывает мою ладонь. Сжимает пальцы, переплетая наши руки, и отводит в сторону. — Не закрывайся, принцесса. Сэм прижимает меня к себе, заставляя откинуться на него и довериться. Он поднимает ткань майки, перехватывая меня под грудью. А второй ладонью скользит по оголённому телу. Вдоль рёбер, талии и останавливается возле лобка, прожигая кожу. Я полностью открыта, обнажена перед ними. И Алекс видел уже меня голой, ещё в душе всё осмотрел. Но всё равно его взгляд заставляет нутро сжаться, замереть. Мужчина громко вздыхает, щуря глаза и следя за тем, как двигается рука Сэма. Тот скользит пальцами между ног, возрождая остывшее возбуждение. Ведёт и надавливает, от чего я не могу сдержаться. Мой стон кажется оглушительно громким в тишине, но у меня не получается молчать. Только не когда пальцы Сэма ласкают, а Алекс приближается. — Посмотри, какая она красивая, Ал. И ты не представляешь, как охрененно она сжимается, кончая. Пошлые слова делают только хуже. Скручивают всё, выворачивают, прогибают под своей силой. От чего ноги дрожат и в голове шумит кровь. — Алекс слишком одет, не считаешь? У меня думать не получается от их близости и шепота. Но Сэм не ждёт моего мнения, мягко подталкивая в сторону второго мужчины. Между нами всего пара шагов, но они кажутся вечностью. Каждое движение словно по минному полю, в ожидании непонятно чего. В моих фантазиях Алекс уже хватает меня, притягивая к себе. Ухмыляется, подмигивает, пошлит. Или первым срывается, подходя ко мне и утягивая в страстный поцелуй. Но в реальности мужчина стоит на месте, не двигаясь. Ждёт, пока я сама приближусь и всё сделаю. И я понять не могу, хорошо это или нет. Помогает собрать смелость по крупицам или только сильнее нагоняет волнения. — Смелее, принцесса, — Алекс улыбается, наконец-то, светло и легко. Подбадривающе и без капли издёвки. — Вот так. Он сам поднимает мою руку, заставляя сжать язычок молнии у горла. Курта ледяная после холода улицы, разгоряченную кожу щиплет от этого. Я нервно сжимаю собачку и тяну вниз. Алекс не отпускает, мягко накрывая мою ладонь, но позволяет делать всё самой. И от этого меня заливает уверенностью и желанием действовать смело. Поэтому сжимаю плотную ткань куртки, поднимаясь на носочки, и стаскиваю её с мужчины. Одежда летит на пол, но никто на это не обращает внимания. Какое дело до куртки, когда появляется такое шикарное тело. — Я… Так и не задаю вопрос. Сэм повторял, что мне можно всё. Поэтому я хватаю влажный шарф и тяну на себя. Алекс охает от неожиданности, поддаваясь мне. Врезается в меня поцелуем, сминая губы и притягивая ближе. Его руки в мох волосах, дыхание щекочет кожу и так ощутимо возбуждение, которым мужчина упирается в меня. Алекс целует быстро, жадно, словно дорвавшись до чего-то, что так давно желал. Впивается зубами и зализывает укусы, нежно проводит, а затем снова целует грубо и уверенно. Меня ведёт, смывает все мысли. Только тянусь, скольжу руками по телу, ныряя под край кофты. Касаюсь пресса, глажу накачанную спину. Вжимаюсь ладонями в его лопатки, чтобы не отступал, не бросал меня. Дыхание не хватает, от поцелуев и касаний, но не могу остановиться. Задохнусь, умру от этого возбуждения — не важно. Только бы сейчас это не заканчивалось. Отрываюсь всего на секунду, стягивая с Алекс одежду. Когда он полностью обнажен сверху, цепляю взглядом выступающие мышцы, мелкий шарм под правой ключицей. Прижимаюсь к светлой отметине губами, втягивая кожу. Поддаюсь секундному порыву и ни капли не жалею. Делаю то, что так хочется, выполняю желания демона похоти, взявшего контроль. Но мне ведь можно. Они сами это повторяли, внушали мне. Мне можно всё этой ночью. Целовать их, таять от грубой хватки на теле. Постоянно касаться и неприлично громко стонать, стоит Алексу опустить ладони на мою задницу. Сжать её и потянуть на себя, цапая кожу своими джинсами. — Ты пиздец какая идеальная, принцесса. Красивая. Шепчет в перерывах, толкаясь в меня возбуждением. Покрывает мелкими поцелуями лицо, задерживаясь на губах. Его ладони изучают моё тело, словно впервые увидев голую девушку. Ведут по коже, сжимают и тянут, пуская мурашки по телу. Там не мурашки, там табуны лошадей мчатся, сметая всё на своём пусти. А я тянусь к его джинсам, спеша разделаться с ними. С Сэмом практики хватило, чтобы быстро потянуть молнию вниз, спуская. — Не терпится, красотка? — Алекс улыбается, рождая эти проклятые ямочки, за которые ему можно простить всё. — Мне тоже. Красивая, желанная, охрененная. И я верю ему. Не могу не верить, когда смотрят с таким желанием. Блеском в карих глазах, от которого всё отзывается внутри. Рвётся, жжёт и колит. Меня словно пронзает коктейлем эмоций одновременно, доводя до грани. Алекс толкает меня в сторону дивана. От неожиданности коротко вскрикиваю, когда Сэм тащит вниз. Ожидаю снова оказаться на его коленях или упасть на подушки, придавленная тяжелым весом Сэма. Но в очередной раз мужчины ломают мои фантазии. Сэм утягивает меня дальше, отводя к камину. Там всё ещё горит огонь, делая хуже. Опаляет своим жаром, когда мужчина утягивает вниз. Я оказываюсь на полу, укрытому искусственной шкурой медведя. Мужчина надавливает, заставляя опуститься так, как нужно ему. Сэм вытягивает свои длинные ноги, из-за которых многие девочки будут рыдать ночами. И опускает мою голову на свои бёдра, укладывая меня боком к себе. Сэм остался в одних брифах, избавившись от джинсов, пока Алекс отвлекал меня. Его член торчит, удерживаемый тонкой тканью. Совсем рядом с моим лицом, и стоит шумно выдохнуть, пуская тёплый воздух, как Сэм начинает рычать. Он зарывается руками в волосы, но не мягко гладит, а сжимает пряди, наматывая на руку. Удерживает, не давая сдвинуться. Смотрит в моя глаза, улыбаясь. — Готова? — Алекс нависает надо мной, переглядываясь с Сэмом. Их безмолвный диалог злит меня, но всё исчезает, когда мужчина многообещающе улыбается. — Теперь моя очередь заставить тебя кончить, красотка. Глава 27. Очередь Алекса Слова Алекса кажутся током. Меня простреливает, пробирает до последней клеточки тела. И я теряю возможность говорить и мыслить, только киваю в ожидании. Представляю, как замечательно будет, когда мужчина окажется во мне. Но Алекс не спешит. Он тянет край моей майки и заставляет приподняться, чтобы полностью стащить. Я полностью обнажена перед ними, окончательно. Ткань улетает далеко, словно моя главная защита. — Так гораздо лучше. — Гораздо, — подтверждает Сэм, опуская ладонь на мою грудь. Гладит торчащие соски и сжимает. — Лучше же, принцесса? Даже если я начну отрицательно вертеть головой, это ничего не решит. Я давно шагнула за грань и теперь осталось только принимать это. Поэтому облизываю пересохшие губы и жду того, что будет дальше. Алекс мягко обхватывает мои ноги, заставляя развести их в стороны. Сам сгибает в коленях, словно выстраивает нужную ему картину. А я откидываю голову, прикрывая глаза. Он полностью раскрывает меня для себя. И сейчас смотрит прямо туда. Неуместный стыд сжигает изнутри, не давая наслаждаться полностью. Инстинктивно сжимаюсь, словно это прикроет меня. И вскрикиваю, когда получаю неожиданный щипок возле бедра. — Будь послушной, красотка. Хватка Сэма крепнет, словно он старается удержать меня. Вернуть к тому состоянию, в котором я находилась совсем недавно. Только это так сложно, неприлично. Лежать головой на коленях одного мужчины, когда второй вот-вот возьмёт меня. И ещё хуже от того, как внизу всё пылает в ожидании. Что я не бьюсь в страхе, а наслаждаюсь порочностью происходящего. Больше не спорю, стоит Алексу коснуться клитора и мягко обвести, вызывая у меня рваный вдох. — Такая влажная, — знаю и без слов мужчины. Он легко скользит по смазке, проникает внутрь. Туда, где совсем недавно были пальцы Сэма. — Всегда такая влажная, Юн? — Нет. Вижу довольную улыбку мужчины, словно получивший лучшую награду. Меня колотит от этой правды и того, в чём признаюсь. Но это правда, почти. Никогда меня так не вело и не накрывало, стоило начать лечение. Я не теряла рассудок, не предавала свои принципы, чтобы очутиться в капкане мужских рук. Сдерживала себя. И давно так сильно не возбуждалась с Архиповым. Таблетки убивали желание, оставляя лишь отголоски. Было сложно, тошно и не всегда на высшем уровне. Но было привычно и правильно. А сейчас всё рушилось. Меня ведёт и уничтожает, тайные желания выползают наружу. Алекс наклоняется и целует меня. Мягко, мокро и мучительно долго. Когда в лёгких жжет и губы начинают болеть, но не можешь остановиться. Зарываюсь в его тёмные волосы, притягивая к себе. А руки сами путешествуют по горячему телу, перескакивая на Сэма. Глажу и цепляюсь за каждую мышцу, куда могу дотянуться. Кажется невероятно важным касаться их двоих. Чувствовать, что они сейчас оба рядом со мной. — Блять, — Сэм ругается, сжимая мою ладошку. Которую я случайно опустила на стояк мужчины, поглаживая. — Заканчивай, Ал. — А я думал это ты у нас выдержкой бахвалишься, Сэми. Алекс улыбается, отрываясь от меня. Тихи смеётся, слыша разочарованный вздох. Я готова принять каждую их ласку, но в секунду, когда они меняют позы, чувствую себя потерянной. До того самого момента, как Сэм обхватывает мою шею, заставляя подняться. Наклоняется и впивается жестким поцелуем, перекрывая то, что сам отобрал. Они такие разные даже в поцелуях. Сэм словно меняется каждую секунду. Давит, а затем мягко скользит языком внутрь. Кусает губы, прошибая током от того, как ощущаются его клыки. Намного лучше, чем я могла себе представить. Остро, будоражаще, невероятно правильно. А затем я снова оказываюсь на его коленях, прижатая теплой ладонью. Алекс же опускается ниже. Поглаживает руками тело, покрывает короткими поцелуями грудь и живот, спускаясь всё ниже. Легко втягивает кожу на бедре и скользит дальше. Я замираю, пока возбуждение беснуется внутри. Бьёт из меня, разрывая на части. Он же не… Но Алекс как раз таки да. Он накрывает моё лоно губами, проходя влажным языком по клитору. Втягивает его, словно вакуумом накрывает. Я выгибаюсь, выпуская крик желания наружу. Плавлюсь и превращаюсь в пыль всего от одного касания. — Ал, — хрипло из себя выдавливаю, словно пытаясь его остановить. Только сама вскидываюсь бёдрами, выпрашивая большего. — Алекс, не… — Тебе разве плохо, принцесса? Отрывается, но его дыхание щекочет нежную кожу. Напоминает, что он в любую секунду может продолжить. Я сжимаюсь, дрожу и просто пропадаю от одних мыслей. Мне хорошо, так хорошо, как никогда до этого. — Тебе не нравится так, Юн? — Сэм перехватывает мой взгляд, не давая отвернуться. — Ты так не кончаешь? — Я не… — краснею, стараюсь отвернуться. Но кто мне позволит подобную слабость, когда двое мужчин ждут моего ответа. — Я не знаю. — Не знаешь? — Алекс удивлённо смотрит, а затем всё понимает. — Какая прелесть. Тогда мы обязаны проверить это, так, принцесса? Он ждёт, надавливая на клитор пальцами и лаская. Я превращаюсь в сплошную дрожь от коротких касаний и желания большего. Меня выкручивает, а мужчина не спешит продолжить, пока я не выдавливаю из себя хриплое согласие. А дальше способность говорить пропадает окончательно. Просто взрывается всё и затмевает остальной мир. Я извиваюсь от желания, которое меня топит и раздавливает. Когда Алекс надавливает языком на клитор и втягивает его, меня бьёт током. Сэм прижимает мою ногу, отводя в стороны. Раскрывает меня для другого мужчины, пока сам свободной рукой сжимает грудь. Синхронно с Алексом двигается. Стоит одному скрутить сосок, то второй втягивает клитор, едва кусая зубами. И только Алекс отступает, нежно проскальзывая пальцами внутрь, как Сэм едва заметно обводит грудь. Ощущения бьют через край. Их слишком много, слишком мало, просто слишком всё. На глазах появляются слёзы, когда в шаге от наваждения мужчины останавливаются. Играют и доводят меня, наслаждаясь реакцией. А я плыву, таю, превращаюсь в нечто. Меня словно давно нет, только чистое желание, которое ищет путь наружу. Бёдра дрожат в напряжении. Кусаю губы, пытаюсь удержать себя, утихомирить наваждение, которое накрывает. Мышцы словно скручивает тугой нитью в ожидании разрядки. Всё тело горит, когда Алекс проталкивает в меня три пальца, а превращает стон в крик, не давая уверунться. Я растянута и пуста одновременно, почти на грани. — Пожалуйста, пожалуйста, — вскидываю бёдра, стараясь насадиться. Словно в бреду шепчу одно слово. Сэм говорил просить и я превращаюсь в сплошную просьбу. — Пожалуйста. — Чего ты хочешь, принцесса? — Сэм знает, прекрасно знает, но издевается, наслаждается, убивает меня этим промедлением. — Ну же, Юн, мы договаривались. — Я хочу кончить, пожалуйста. Это легко из меня вырывается. Произношу до того, как даже слова обдумываю. Самым лёгким признанием кажется, самой необходимой просьбой. И такой естественной, правильной. И награждение получаю, когда мужчины так легко меня за грань толкают. Всего несколько движений, что наслаждение за край перелилось. Я захлёбываюсь им и криком своим же, дрожа от накатывающего желания. Смотрю в разноцветные глаза Сэма, пока меня доводит до оргазма его лучший друг. Перед глазами темно, а тело колотить продолжает. Сжимаюсь внизу, судорогами ведомая. Утыкаюсь лицом в стояк Сэма, дыханиям опаляя. Заставляя и мужчину дышать тяжело. — В порядке, Юн? — Алекс внимательно меня рассматривает, за руку к себе притягивает. Утыкаюсь в его влажную шею, всхлипываю. — Принцесс, что такое? — Нормально, — дышу тяжело, чувствуя, как слёзы прорываются таки. — Я в порядке. — Ты плачешь? — Сэм со спины прижимается, руками живот обвивая. Который тут же втягиваю, напрягаясь. — Посмотри на нас. — У меня бывает, — признаюсь, поднимая взгляд на Алекса. Тот ладонью накрывает мою щеку, стирая слёзы. — Бывает так, когда хорошо очень. Это не… Не из-та того, что что-то не так. — Значит, понравилось? — Алекс самодовольством лучится, пока Сэм на себя утягивает. Заставляет на его грудь откинуться и даёт время в себя прийти, отдышаться. — Готова к третьему раунду? Глава 28. Третий раунд — Готова к третьему раунду? Я и к первому раунду не была готова. Всё просто получилось. Так, что меня до сих пор потряхивает и дрожь никуда не пропадает. Всё тело в напряжении, сжалось, в струну натянутую превратилось. Которая только ждёт, чтобы к ней прикоснулись. Дёрнули, пока звёзды перед глазами не полетят, и снова заставят забиться в оргазме оглушительном. Полностью отдаюсь рукам мужчин, не зная, что дальше будет. Никогда в подобном не участвовала, себя в рамках держала. А мужчинам плевать на них, ломают все устои легко, даже не подозревая об этом. Тянуть меня за собой в пучину похоти, под свои устои подстраивают. А я, почему-то, позволяю им это. Тянусь сама навстречу, растворяюсь от того, как их руки по телу путешествуют. Как Сэм толкается в меня, меж ягодиц проезжаясь возбуждением. Как Алекс кусает кожу и снова пальцы тянет к лону, не давая остыть. Они ни на секунду меня в покое не оставляют, каждый изгиб изучая. — Повернись, принцесса. Сэм не просит, а приказывает. В его голосе нет стальных ноток, сплошная мягкость, но не могу ослушаться. Разворачиваюсь спиной к Алексу, на коленях стоя. Жду, что они дальше сделают. Какой ещё пытке меня подвергнут, доводя до исступления. Ощущения, что мужчины не остановятся до тех пор, пока из меня каждую молекулу возбуждения не выбьют. С утра мне стыдно будет, и больно. Мышцы разрываться будут от напряжения, после марафона подобного. Сэм и Алекс словно меня пытаются окончательно испортить, чтобы к нормальной жизни вернуться не могла, отношениям нормальным. Ведь всё теперь недостаточным казаться будет. Когда я знаю, как хорошо может быть. — Я не входя, красотка. Зачем-то предупреждает Алекс, толкаясь во мне. Не ощущаю привычного латекса, понимая, что мужчина без презерватива. Его член так легко по смазке скользит. А затем Алекс меж ягодиц толкается, сжимая их ладонями. Обхватывает мои бёдра, к себе подтягивая. — Мы немного не рассчитывали найти такую Снегурочку сегодня, — сообщает Сэм, нежно касаясь лица. — Не подготовились. — О чём ты? — охаю, стоит Алексу сильнее толкнуться. Проехаться по моему лону, пальцы на бёдрах сжимая. — Мы без презервативов. Но это нам не помешает, правда ведь? — Сэм на змея-искусителя похож, который шепотом своим соблазняет. Прописные истины ломает, которых придерживаться должна. — Мы и без проникновения найдём способ получить удовольствие. — Обязательно найдём. Вторит ему Алекс, заставляя вжаться в него. И я руку вниз опускаю, обхватывая стоящий член. Обвожу пальцами набухшую головку, лаская бархатную кожу. Сжимаю пальцами и веду по нему, лаская. Алекс утыкается в мою шею, хрипло дыша. Сжимает губы на коже, то ли целуя, то ли укусить пытаясь. И стонет коротко, стоит движение ускорить. — Фак, принцесса, быстрее, — просит сдавленно, подстёгивая меня тем, что начинает ласкать меня в ответ. Чем быстрее я веду, тем сильнее Алекс нажимает, наслаждение даря. — Вот так, да. Но я замираю, завороженно за Сэмом наблюдая. Как он вниз брифы стягивает, освобождая свой член. Крупный, с налитой головкой и смазкой блестящей на краю. Мужчина ловит мою свободную ладонь и тянет к себе. Целует легко, а затем влажный след языком вырисовывает. И это движение таким пошлым кажется, интимным, что меня пронзает. А в месте с тем, как Алекс ласкает внизу, стону громко, не скрываясь. С ними собой быть можно. С желаниями порочными, неправильными. Самой первый шаг делать, опуская влажную ладонь на член Сэма и вести быстрее. Двоих мужчин ласкать, в одном темпе до грани доводя. И не смущаться того, какой это сладостью внутри оседает. Как мне хорошо и легко сейчас. Зажатой между двух крепких тел, когда дышать невозможно. Чувствую себя сломанной и уничтоженной от этой близости желанной. Тело покрывается мурашками, когда Сэм пальцами начинает вырисовывать узоры на теле. Обводит след от прививки на предплечье, а у меня сердце к горлу подскакивает. — Не замедляйся, — Алекс невесомый хлопок оставляет на животе, возвращая пальцы на их законное место. Меж моих ног, где никак успокоения не будет. Хочу их, каждую секунду хочу. — Кончишь только после нас, поняла? Пришло время отдавать долги. — Я не смогу, — хрипло признаюсь, когда Алекс накрывает мою ладонь. Двигает по члену так, как ему нужно. Направляет меня. — Не смогу ещё раз. — Сможешь, — обещает Сэм таким тоном, словно другого и быть не может. Прибирается в меня своим голосом, убеждая. И тоже ловит мою ладонь, только этот мужчина наоборот замедляется. — Обязательно кончишь ещё много раз, принцесса. Можем сыграть в игру. — Игру? Переспрашиваю, когда голос садиться. Горло предвкушением сводит. И сосредотачиваюсь на мужчинах. Руками веду, головку лаская. Для каждого в разной скорости двигаю и это невыносимо сложным кажется. Но таким приятным, когда они хрипло дышать начинают. Стонут, толкаясь сильнее в мою ладонь. Хватку увеличивают, напор. Пальцы своими спускаясь, вместе меня лаская. — Кто больше раз кончит. Обещаю, проигравших не будет. Глава 29. Три: два — в чью пользу? Я стону в отчаянии, понимая, что мужчины всерьёз взялись за игру. Ласкают, гладят, утягивают по очереди в поцелуи. Заставляют подняться выше и развести колени. А затем в меня проникают, вдвоём. Их пальцы двигаются во мне, растягивая. На стенки надавливают, каждым толчком выбивая всё дыхание из лёгких. Меня колотит от переизбытка чувств. Когда парю словно, застыв в невесомости. И всё давит на меня, со всех сторон сжимает и не даёт двигаться. Только поддаваться этому напору. Больше просить, раз за разом имена выкрикивая, и сильнее бёдрами двигая, чтобы ускорились. Они горячие, но меня теплом укрывает не от этого. А от их близости, тихого шепота, пошлых комплиментов, от которых выворачивают всю. Верой прошибает, что я действительно кажусь им красивой. В том, что мужчины хотят меня, сомнений нет. Не тогда, когда их достоинства пульсируют в моих ладонях. Ещё сильнее крепнут, перед тем как горячей жидкостью меня ошпарить. — Фак, — Алекс в моё плечо упирается, замирая. Сэм же продолжает во мне двигаться, но тоже сдаётся, стоить лишь немного надавить. Он кончает красиво, не могу отвести глаз. Никогда не думала, что кто-то в такой момент привлекательным казаться может. Но Сэм именно такой. Он не кривит рот, не жмуриться, запрокинув голову. Смотрит в мои глаза, кончая. Расслабленно, легко, едва толкаясь в последний раз. Улыбается, обнажая свои клыки. Довольным выглядит, наблюдая как на мне его сперма подсыхает. Стягивать кожу начинает, стекая по руке и низу живота. — Пока два-два, да, принцесса? Алекс целует за ухом, пуская мурашки по телу. Тянет за мочку, заставляя охнуть и запрокинуть голову. Мужчина только этого и добивался, накрывая после мои губы. Таким привычным это становится. Что они целуют меня, касаются, вертят в своих руках. А я поддаюсь, разделяя их желания. Каждое их движение во мне отзывается, возбуждением бьёт. Словно мужчины раз за разом затрагивают что-то во мне, о чём я даже не подозревала. Дёргают за эту нить, с демона похоти срывая кандалы. А тот спешит под себя весь разум подмять, превратить меня в сплошное желание. — Так не честно, — хнычу, когда они возобновляют движения. — Нечестная игра. — Почему же? — Мне вас двоих довести нужно, — задыхаюсь, чувствуя, как Сэм упирается в меня стояком. Совсем немного времени проходит, как он снова готов. А я не могу, не могу больше. И хочу, дико хочу, чтобы это не заканчивалось. — А у вас один мой оргазм на двоих. Нечестно. Последнее слово Сэм снимает своими губами. Проводит языком, кусает подбородок. Забыться заставляет и толкает на встречу оргазму, стоит ему ладонь на шею опустить. Их так много, часто, везде. Обступили со всех сторон, сжимают. Каждой части тела касаются, ласкают. И двигаются резко во мне, все протесты выбивая. На полную длину пальцами входят, в разном ритме, не давая мне привыкнуть. Я не прошу их в этот раз. Лишь захлёбываюсь стонами и чувствами, когда волна совсем рядом оказывается. Застывает, а затем обрушивается ценами. Сминает меня, переворачивает весь мир. Крутит и ломает, пока вздохнуть не получается. Тону и кричать пытаюсь, падая вниз. — Тише, принцесса. Я медленно возвращаюсь к реальности. Сэм прижимает к себе, в руках убаюкивает. Нежно волосы убирает и смотрит, пока не получается на нём взгляд сфокусировать. — Ты охрененно громкая, — добивает Алекс, опускаясь на ковёр рядом. По моему бедру ведёт пальцами, едва поглаживая. — Мне понравилось. Я дышу тяжело, приходя постепенно в себя. Стараюсь с Сэма сползти, но тот не отпускает. Только сильнее сжимает руки на талии, да и Алекс впивается пальцами в бедро, не давая двинуться. — Лежи, Юн. Сэм опускается на пол, чтобы удобнее было в своих руках держать. И сбежать не дает, крепко сжимая. На его груди устраиваюсь, очерчивая ключицы и останавливаясь возле пирсинга. — Хочешь пить? Алекс поднимается, получив мой кивок. Боженьки, у него снова стоит. Они вдвоём с Сэмом кажутся постоянно возбуждёнными. Хотя это я с тремя оргазмами оказалась, они же только по разу удовольствие получили. И я понять не могу, как дальше всё будет. Кажется, что секс на троих слишком сложная задача. Но я откидываюсь на Сэма, удобно устраиваясь. Закидываю ногу на его бедро, вытягиваясь. Животом прижимаюсь к горячему боку, скрывая всё не идеальности. И руку через весь торс перебрасываю. Так мне кажется, что я тоньше кажусь, красивее. Если я собираюсь дальше так лежать в его объятиях, то мне хочется привлекательной быть. Особенно, чтобы Алекс ничего не заметил с высоты. — Вино подойдёт? — предлагает мужчина, ничуть не стесняясь своей наготы. Ему вообще можно запретить в одежде ходить. Чтобы не скрывала накачанное тело, подтянутую задницу и, Господи, этот шикарный… — Юн, так что тебе налить? — Воду или сок, если есть. Вспоминаю, что ананасовый точно должен быть. Сама же продукты все разгружала. Но это днём было, так давно. Кажется другой реальностью. Тогда всё по-другому было, безопасно и легко. Алекс со своим неуместным флиртом не переходил грань. А затем всё поменялось. Даже понять не могу, как к этому пришли. Что я теперь лежу на Сэме, прижимаясь. Вырисовываю на обнаженной коже узоры, пока парень пальцы не перехватывает, оставляя на них короткий поцелуй. — Сок для принцессы, — голос Алекса раздаётся издалека. — И вода для наркобарона. — Ал, — Сэм ворчит, а я смеюсь ему в шею. Замечаю, как дёргается его кадык от этого, как сглатывает слюну. И прикасаюсь к шее губами, заставляя замереть. — Юнна. Ещё немного подразни меня, и не дам тебе времени отдохнуть. — Сэми злой, красотка, что не может тебя хорошенько трахнуть. Пальцы для импотентов, а так бы кончила от наших членов. — Ал! — вскакиваю, возмущенно сопя. Его слова пропитанные пошлостью и грубостью. Той чертовой грубостью, от которой всё внутри наливается теплом, стягиваясь внизу клубком. — Где мой сок? И подай, пожалуйста, плед. — Ещё чего, — фыркает мужчина, игнорируя последнюю фразу. Подкидывает дров в камин, от чего те начинают трещать и маленькие искры взлетают вверх. — Прятать твоё тело… Я похож на идиота? — Очень даже, — Сэм улыбается, поднимаясь вслед за мной. — Но я согласен с Алексом. Хочу смотреть на тебя, принцесса. Говорит так просто, словно истину прописную. Целует в плечо, подбираясь к шее. У меня мурашки не бегают, несутся, беснуют. И мужчина, конечно, замечает это, довольно выдыхает. — Ты говорил, что я могу попросить о чём угодно и получу это, — напоминаю, странно себя ощущая от того, что стараюсь в их игру сыграть. — А я хочу плед. Пожалуйста. — Ты меня убиваешь, красотка, — Алекс театрально стонет, но подаёт мне красный плед, в который я спешу завернуться. Усаживается близко, чтобы наши бёдра соприкасались. — Лишила меня такой радости и довольна? — Довольна, — играюсь с краем пледа, накручивая на палец торчащие нити. — Юн, что не так? — Мне просто… Неуютно обнаженной, ладно? С Архиповым проще было. Я знала, что не идеальна, и он тоже это знал. И вё равно крутилась при нём, свет гасила и больше на тренировках выкладывалась, стараясь скорее в прежнюю форму вернуться. Вот только беспощадная гормональная терапия не давала шансов. — Почему? Давай, Юн, ты обещала быть честной с нами. — Просто неуютно. Я же говорила, что поправилась. Мне не нравится моё тело. Вот и вся история. — Ты красивая. — Вы уже говорили. Отрезаю, не желая продолжать этот разговор. Одним комплиментом не исправить всё то, что живёт во мне. Неуверенность, обиду, злость. Понимание, что я не настолько красива, как была раньше. Не выступают рёбра и ключицы не так заметны. Я не чувствую привычной лёгкости в теле, закручиваясь на месте. — Юн… — Dr"uck sie nicht, Alex, — отрезает Сэм, разворачивая моё лицо к себе. Ласково ведёт по щеке, заставляя дрожать от этой нежности. — Ты правда красивая, принцесса. Очень-очень красивая. Надеюсь, ты дашь нам шанс убедить тебя в этом. — Мне нужно в душ. Подрываюсь, меняя тему. Кожа зудит в тех местах, где подсыхают следы возбуждения. Хочется смыть с себя всё, заново научиться дышать. Не воспламеняться острым желанием каждый раз, как мужчины оказываются рядом. — Отлично, — кивает Алекс, протягивая мне ладонь. А когда я замираю, сам сплетает наши пальцы. Дёргает на себя, коротко целуя в уголок губ. — Мне тоже нужно освежиться. Сэм? — Согласен, нам очень нужно в душ. — Тогда хорошо, что у нас не одна ванная, — произношу наугад, скрещивая воображаемые пальцы за спиной. — Без шансов, да? — Да, принцесса. И в душ, и в постель мы пойдём втроем, — Алекс улыбается, рождая свои чёртовы ямочки, а затем подхватывает меня на руки. — Курс на ванную, моя Снегурочка. — Дурак, — смеюсь, не обращая внимания, что плед остаётся лежать тряпкой на полу. — Поставь, я тяжелая. — Ты пушинка, Юн, — подбрасывает меня, словно правда ничего не вешу. А я визжу, сильнее хватаясь за его шею. — Верь мне, принцесса. — Верю. [1] Dr"uck sie nicht, Alex — не дави на неё, Алекс. Глава 30. Мира появляется внезапно? Кто молодец? Я молодец. Не знаю, как мне удалось уговорить парней, но в душ я отправляюсь одна. Долго стою под горячей водой, пока кожа не начинает краснеть. И щёки тоже пылают от воспоминаний, что я творила в гостиной. Поддалась этому безумию и, главное, не жалела. Копалась в себе, смаковала каждое воспоминание, от которого разум превращался в желе. И понимала, что не жалею, ни капельки. Это было так волнительно, необычно и совершенно точно прекрасно. Как они касались меня, как горели их глаза и как увеличивалось их возбуждение, из-за меня. Моё главное грехопадений, мой вырвавшийся демон похоти сыто улыбается. Сколько времени я не позволяла себе подобного, была на таблетках. Успокоительные, противозачаточные, гормональные. У меня был список больше, чем у бабулек в поликлиниках. Но ни одна таблетка не смогла меня спасти от Алекса и Сэма. От их улыбок, от которых подкашиваются ноги. Крепких рук, которыми они так замечательно сжимали меня в своих объятиях. И этих запрещено длинных пальцев, от которых всё так тянуло внизу. И я не понимаю, что происходит со мной. Как могу настолько сильно реагировать на незнакомых парней. Даже с Архиповым я не могла быть настолько смелой и раскрытой. А с ними, не смотря на стыд и смущение, всё получалось. Каждая клеточка тела тянулась им навстречу, а парни будто знали все мои слабые места. Били туда с точностью, лишая возможности дышать и сопротивляться. — Юн, тебе звонят, — Алекс мягко стучит в дверь. — Выходи, принцесса. — Сейчас. Второй раз я не поведусь на эту ложь. И в первый тоже могла устоять, если бы это был не Сэм. Я рискнула, в глубине души понимая, что всё может закончиться именно так. С красными пятнышками на шее, ноющей грудью и приятной усталостью во всём теле. Взбиваю почти полностью высохшие волосы и стараюсь их уложить. Растрёпанная, красная и с искусанными губами. Кажется, что любой, кто меня сейчас увидит, сразу поймёт, чем мы занимались. — Стыдно? — спрашиваю у своего демона, заглядывая в зеркало. — Не стыдно. Ни ему, ни мне. Поэтому собираю всё волнение и распахиваю дверь. И тело моментально наполняется этим жгучим теплом, стоит Алексу скользнуть по мне взглядом. Недовольно нахмурится, заметив на мне огромное полотенце. И улыбнутся, рождая эти худшие ямочки в мире. Потому что стоит увидеть их, как у меня отключаются последние крупицы разума. — Ответишь? — Алекс действительно протягивает мне мобильник. — Мира. — Да, Мир, — я реагирую моментально. И проглатываю вскрик, когда мужчина притягивает меня к себе. — Как ты? — Лучше скажи, как ты? Всё нормально? — Мира звучит непривычно заботливо. Иногда она из стервы превращалась в хрупкую и нежную девушку. И эти перевоплощения каждый раз были неожиданностью. — Я планировала тебя забрать до Нового года? — Ты сейчас приедешь? Спрашиваю с тревогой и замечаю, как напрягается мужчина. Его пальцы пробрались под край полотенце и мягко поглаживают бёдра. Но взгляд застывший и внимательный. Раньше я бы с радостью встречала подругу. Ещё днём, когда нервничала в присутствии мужчин и не понимала, как закончится эта ночь. А сейчас я не могу представить, что так быстро распрощаюсь с ними. Легко забуду о том, как кровь кипит, когда Алекс поглаживает внутреннюю сторону бедра и заглядывает в глаза. И всё замирает внутри, словно над пропастью шагаю. Каждый нерв дёргается в предвкушении, когда же мужчина двинется дальше и коснётся между ног. Где снова так горячо и влажно, где так не хватает его пальцев. А мне надо бежать. Скрыться в машине подруги и больше не встречаться с мужчинами, которые ломают мои устои. В пыль превращают каждый принцип, за который я так хваталась. — Мир, — переспрашиваю, не зная, чего хочу на самом деле. — Нет, прости, тут такая метель поднялась, — подруга звучит действительно расстроенной. А я ощущаю себя худшим человеком в мире, когда облегченно вздыхаю. — К утру может чуть лучше будет и я сразу приеду. — Мир, не нужно. Давай без геройства и опасной езды. Я вызову такси без проблем. — У вас там всё нормально? Алекс бывает мудаком, — мужчина на это смеётся, зарывшись в мои волосы. Целует кожу, пуская волны мурашек и возбуждения. — Он слушает нас? — Нет, нет! И нет, Алекс лапочка, — и эта лапочка игнорируя сопротивление, коротко целует меня. Всего на секунду прижимается губами и царапает щетиной. А мне невыносимо хочется продолжения. — Более или менее. — Если что — звони мне, поняла? Юн, я переживаю за тебя. Переживает за меня, хотя у Миры хватает других забор. И мне стыдно становится от мысли, что я звучу несчастной жертвой. Хотя сама хочу остаться ещё ненадолго. Встретить этот странный Новый год с двумя мужчинами, не задумываясь ни о чём. Завтра я снова стану правильной, забуду о всём случившемся и больше никогда не паду подобно этой ночи. Исправлюсь, займусь лечением и вернусь к прошлой жизни. Но сейчас я прощаюсь с подругой и позволяю Алексу опрокинуть меня на кровать. Мужчина прижимает своим весом, на давая сбежать. Проталкивает руку между нашими телами только для того, чтобы отбросить полотенце подальше. — Более или менее? — Алекс передразнивает меня, оставляя укус на подбородке и шее. — Значит, не прекрасный и замечательный Алекс, который подарил мне оргазм, а просто более или менее. Я запомню. — Ну Алекс, — смеюсь от того, как щекотно от его сухих губ, покрывающих шею. Только смех сдавливает горло, когда эти губы касаются груди. — Алекс! — Тише, принцесса. Я смертельно обиделся, и тебе придётся извинится. По потемневшим глазам мужчины мне кажется, что я догадываюсь, как буду просить прощения. Глава 31. Извинения и находки — Алекс, — повторяю хрипло его имя, застывая. Позволяю ему развести мои ноги и устроится между ними. Его член упирается в меня, пронзая кожу сотнями игл. — Я не… — Обещаю, я не буду входить, не переживай. Вжимается в меня поцелуем. Долгим, жарким. Я вся сплошная дрожь, бурлящее желание. Низ живота наливается тяжестью, скручивается от того, как мужчина проезжается по клитору, вырывая судорожный вдох. — Такая влажная. Довольно произносит мужчина, скользя по моим складочкам. Толкается пальцем внутрь. Только этого не достаточно, совсем недостаточно. Меня скручивает от желания и невозможности получить всё. Хочется, чтобы мужчина вошел в меня. Сделал это по-настоящему, выбивая крики и желания, толкаясь на полную длину. Пальцы сжимают простыню, стоит мужчине прижать меня сильнее. Всё внутри бушует, бабочки превращаются в сплошные смерчи. Убивающие, уничтожающие меня. Так просто горю от чужих прикосновений и захлёбываюсь криком, стоит Алекс втянуть кожу на ключице. Его пальцы такие ловкие, а движения уверенные. Он словно выучил меня до последней клеточки, подобрал все пароли с первой попытки. Легко обводит клитор и надавливает в момент, когда это так необходимо. Я выгибаюсь на кровати, не в силах сдержать желание в себе. Я вскидываюсь и мечусь, двигаю бёдрами и хнычу. Мой собственный стон оглушает, не давая собраться. Мне хочется сделать приятно в ответ, но стоит обхватить пальцами член мужчины, как Алекс толкается с новой силой. И я теряюсь в этом хаосе. Когда кожа горит, а внутри всё плавится. Взрывается волнами возбуждения. — Ал-лекс, — кусаю губы и тянусь к нему. Целую, ласкаю руками и жмусь ближе. Мне так не хватает его, хотя мужчина вжимается в меня. Считывает каждую реакцию. — Пожалуйста. — Всё, что попросит принцесса, — он медленно произносит и так же медленно двигается во мне. — Хотя это принцесса должна извиняться. — Сильнее, пожалуйста. Ты определённо лапочка, — хнычу жалко, не узнавая саму себя. Этот мужчина проникает в самые глубины, достаёт всё порочное из меня, заставляя с каждой секундой всё сильнее пылать и кричать от желания. — Пожалуйста. И Алекс выполняет это. Каждый его толчок внутри меня быстрее прежнего, глубже, грубее. Он будто бьёт пальцами по всему моему естеству, по желанию и возбуждению. Разбивает на мелкие крупицы, когда задыхаюсь от происходящего. Моё тело немеет, перестает принадлежать мне. Я вся превращаюсь в одно безумие. Кусаю его губы, сама насаживаюсь и вжимаюсь пальцами в его плечи. Господи, он сплошная горячая сталь. Его мышцы напрягаются под руками, застывают. Но при этом на лице удовольствие и наслаждение. И превосходство, когда я кричу, содрогаясь в его руках. — Вот так, — он не останавливается. Всё двигается, растягивая моё удовольствие. И с каждой секундой оно только сильнее уничтожает меня. На глазах снова слёзы, а внутри желанное опустошения. — Ты такая красивая, когда кончаешь. Всегда красивая. Я жмурюсь от того, как эти слова прошибают меня. Словно прижимают каменной плитой к месту, просто уничтожая. Комплимент привычный для многих девушек, но от Алекса он кажется особенным. Важным и невероятно приятным. Мужчина приподнимается, медленно сжимая ладонью стоящий член. И я не могу оторвать от этого взгляд. Как набухшая головка исчезает в крупном кулаке, а затем снова появляется. Завороженно слежу за каждым движением, а после нахожу в себе силы подняться. Заменить мужскую ладонь и сжать горячую плоть в руке. Провести, как это делал Алекс. Быстрее двигать запястьем, пока с груди мужчины не раздастся стон. Такой приятный, такой пьянящий. Голова кружиться больше, чем от вина. Перед глазами пелена желания, словно заряжаюсь чужими эмоциями. Как Алекс прикрывает глаза и поджимает губы, сдерживая ругательства. На его виске блестит капля пота, а венка на шее бьётся так заманчиво, что я не выдерживаю. Припадаю к ней губами, всасывая солёную кожу. Обвожу языком и спускаюсь ниже. Его тело произведение искусства. Которое хочется изучать постоянно. Губами и пальцами, прижиматься и ласкать. — Быстрее, Юн, — Алекс направляет меня, напоминает, как сделать приятно и довести до грани. — Фак. Тёплая жидкость словно кипятком ложится на кожу. Сжигает меня окончательно. И плевать, что только с душа, что стягивает кожу. Что комната наполняется мускусным запахом. Сейчас только касания мужчины имеют значение. — Ты охренительная, принцесса. — Полностью согласен, — голос Сэма раздаётся со входа. — Развлекалась без меня, красотка? Я вся горю от смущения, опуская взгляд. Так странно себя чувствую. Я мечусь между ними, то с одним наедине остаюсь, то с другим. А в конце с двумя открываюсь, пока силы не кончатся. — Всё нормально, Юн, — Сэм легко цепляет мой подбородок и заставляет посмотреть не него. — Я рад, что тебе хорошо. Тебе же хорошо? — Да. А где ты был? — Пытал Давида. Я отодвигаюсь, чтобы мужчина мог сесть рядом. Алекс разворачивает меня и усаживает на бедро, так привычно и приятно, что я не сопротивляюсь. Только прижимаюсь к его груди и вывожу пальцами узоры. — И что Давид? Кажется, именно так звали их друга, в чьём доме мы сейчас находились. — Уверяет, что в его комнате есть презервативы. Мне неловко от того, что они рассказывают другим о том, что происходит здесь. Словно завтра все будут знать, как низко я пала. Но при этом даже не чувствую злости на мужчину, только страх, чем всё это закончится. — Но? — Но я нашел там только смазку. Сэм раздраженно бросает на кровать запечатанный тюбик и тащит меня к себе. Целует и скользит языком внутрь. Пытает, пока я не стону в протесте. Слишком много для меня, слишком сильно. И при этом не могу перестать касаться его. Словно отпущу накачанные руки и всё закончится. Очнусь от дурмана, в себя приду. А мне этого совсем не хочется. Хочу наслаждаться каждой секундой, впитывать все чувства и эмоции. Наслаждаться поцелуями и лаской. Гореть и сгорать, когда они рядом. — Знаешь, Сэми, если тебе смазка не нужна, то я себе полностью заберу, — Алекс подозрительно довольным звучит. — Не против же? — Забирай. А толку? — мужчина отмахивается, но я вырываю упаковку и рассматриваю мелкие надписи, пока не нахожу нужную. — Чему ты улыбаешься, принцесса? — Ты только что отдал Алексу единственные презервативы в этом доме. У меня нет желания думать о том, как радостно звучат мои слова. Тон подскакивает на несколько октав, превращается в писк. И выдаёт всю радость. Если Сэм нашел презервативы, то это значит… — Я забираю своё обещаение, принцесса, — севшим голос произносит Алекс. — Этой ночью я определенной войду в тебя. Ты же скажешь мне да? Разрешишь? — Да. Словно спусковой курок, изменивший всё. Глава 32. Всё сразу или нет Самое странное в том, что мы не занимаемся сексом в тот момент, когда понимаем, что нашел Сэм. Спокойно спускаемся вниз, обратно к прогретой гостиной. Алекс отказывается подпускать меня к одежде, а я не хочу ходить голой. Простыня моё последнее слово, и мужчины соглашаются. Недовольно закатывают глаза, когда прошу прикрыться их тоже. Но делают, потому что я прошу . Это так странно, какую непонятную власть они мне вручили. Просто так, захотелось им. И я чувствую себя уверенней. Нет ожидаемого смущения или страха. Щеки краснеют от пошлых намеков парней, но душу их шутки не задевают. Теплом обдаёт, но не жгучим стыдом. Сэм приносит напитки и фрукты, Алекс же внимательно смотрит на меня. Словно ожидает, что сейчас передумаю и сбегу. Ухмыляюсь, бросая взгляд в окно, где бушует лютая зима. Сто лет подобного не видела, а в самый странный момент буря обрушилась. Так вовремя Сэм меня нашел, привёз и обогрел. Хихикаю про себя. Действительно ведь обогрел, они с Алексом отличными обогревателями оказались. — Ты удивительно весёлая, — Алекс довольно улыбается, подбираясь ближе ко мне. Заставляет разместиться между его ног, обнимая за талию. — Как оргазм меняет людей, да? — Алекс, — Сэм грубо одёргивает, усаживаясь рядом. — Замолчи. Вина, принцесса? — Нет, — с алкоголем точно нужно завязывать. Слишком много, пускай и низкий градус. Я лучше буду после жалеть, что сама на всё решилась, чем списывать эту ночь на вино. — Я лучше воду. Или сок. — Ананасовый лучше мужчинам пить, — оборачиваюсь на Алекса, стараясь понять о чём он. — Он улучшает вкус. — Вкус чего? Спрашиваю и понимаю сразу, когда мужчина прижимает к себе. Толкается бёдрами, чтобы я почувствовала. Точно поняла о чём Алекс говорил. Сэм смеётся, не отрывая от меня взгляда. Кажется, что в его разноцветных глазах разбросаны крупицы веселья. Никто из мужчин не делает первый шаг. Мы пьём — они вино, а я свой сок, перекусываем виноградом и говорим на пустые темы. Я всё не могу отделаться от ощущения, что именно сейчас мужчины пойдут в наступление. Не понимаю, с чего вдруг взялась такая пауза. Не то, чтобы я ждала секса сразу в комнате, но… Да, я ждала секса сразу. А теперь чувствую себя немного потерянной. — О чём задумалась, принцесса? — Алекс тихо шепчет, пуская мурашки на телу. Пробирается под край простыни и невесомо ласкает бедро. Невинное прикосновение, а у меня точки перед глазами пляшут. — Ммм, Юн? — Ни о чём. Пустяки, — я расслабляюсь в руках мужчины, не дёргаясь, когда его пальцы поднимаются выше. — Алекс. — Мне остановиться? Спрашивает невинно, поглаживая меня между ног. Легко, почти не касаясь. Только от этого ещё сильнее скручивает. По телу пробегает короткая дрожь, растапливая все мысли. Я словно вся горю. Огонь разгорается с каждой секундой, расползается по венам. Сложно дышать, в голове пустое эхо гуляет. И поддаюсь желанию, разводя ноги шире. — Такая отзывчивая, — довольно произносит Алекс, усиливая давление. Стон рвётся из груди и у меня не получается его сдержать. — Громкая. — И нам это нравится, — Сэм нависает неожиданно. Его пальцы соприкасаются с пальцами Алекса на моём клиторе, и меня выгибает. — Чего ты хочешь, принцесса? Я забываю о их привычке заставлять меня краснеть, произнося о желании. Обо всём забываю, стоит коснуться чуть сильнее и пустить разряды по телу. Мне невероятно хорошо в их объятиях. Это кажется самым правильным в сегодняшней ночи. Быть рядом с ними, растворяться в ласке и похоти. Просто выпустить всё то, что скрывалось внутри. Я не чувствую ни стыда, ни неловкости, когда остаюсь без простыни и захлёбываюсь своим стоном. Голос севший, хриплый, но я не могу молчать. А мужчины только улыбаются шире, слыша мои просьбы. — Так чего ты хочешь, Юн? — Сэм издевается надо мной. Скользит пальцами ниже, толкаясь в меня. Растягивает, надавливая. Бьёт одним движениям по всем нервам, пока меня не начинает лихорадочно трясти. — Давай, принцесса, попроси нас. С момента диагноза меня пугали перспективами. Нимфоманки развратные, не думают о последствиях и срываются, ведомые похотью. Я боролась с этим, а сегодня поддаюсь. Срываю все запреты, позволяя желанию вырваться наружу. — Я хочу вас, — произношу хрипло. — Внутри. Сейчас. Глава 33. Двое во мне — Я хочу вас. Внутри. Сейчас. Произношу слова и застываю. Я жду, но не знаю чего именно. Не представляю, как можно втроём заниматься любовью. Никогда подобным не интересовалась, а Сэм и Алекс разбудили во мне потаённые желания. Вытащили наружу и делают вид, что так и нужно. Близость мужчин расслабляет, убирает неловкость и страх. Но при этом у меня ни одной идеи в голове, как всё это будет. Просто по очереди? Разве нормально ждать, когда другой закончит? Чувствую себя глупой и не знаю, куда деться, когда Сэм отступает. — Ты когда-то участвовала в подобном, принцесса? — машу головой, радуясь, что упавшие пряди прикрывают лицо. — Хорошо, а анальный опыт у тебя был? — Что? Нет! Нет, и я не… — Тише, — Сэм мягко притягивает меня к себе, почти касаясь губами. Ласково ведет по телу, отбрасывая простынь. — Помнишь, о чём мы договаривались? Только то… — О чём я попрошу, — произношу тихо, получая поцелуй в награду. Сэм прижимается сухими губами к шее, едва касается языком. — Я не готова. — Значит, ничего не будет, — успокаивающе произносит Алекс, поглаживая мои бёдра. Надавливает на плечо, заставляя лечь на Сэма. — Мы не сделаем тебе больно, Юн. И я верю этим тихим словам. Два незнакомых мужчины, которые случайно появились сегодня в моей жизни, вызывают безграничное доверие. Заставляют меня пылать и желать большего. Срывать оковы со своих желаний и не сомневаться. Я чувствую, насколько возбуждены мужчины. Член Сэма упирается в мой живот, пока ладонями он приподнимает моё лицо и заставляет смотреть на него. Будто эмоции считывает, желания. Руки мужчин путешествуют по телу, каждый изгиб обводят, ласкают родинки и замирают, когда я особенно громко вздыхаю. Довольными выглядят, наслаждаясь моим падением. Мне кажется, что меня больше нет. Не существует. Желание каждый атом заменило, клеточки тела выгнало, собой заполняя. Всё горит словно, пылает. И мысли немеют, не давая двух слов связать. — Да. Стону хрипло, когда Алекс снова между ног касается. Или это Сэм. Оба. Не знаю, запуталась, а перед глазами темнота сплошная. Все силы на возбуждение уходит, когда внизу так жарко и влажно. — Уверена, принцесса? Дразнятся, издеваются. Хотят услышать мой ответ и очередную просьбу, когда у меня во рту сухо. Горло дерёт, дышать мешает. В сплошную неразбериху превращается. Только их чувствую. Зажата между двух мужских тел. И ничего другого не хочу. — Алекс, — хнычу, пытаясь податься бёдрами назад. Прочувствовать его возбуждения и так ответить. — Пожалуйста, Сэм. — Мы не хотим, чтобы ты потом жалела или нервничала. Произносит, будто не было до этого поводов жалеть. Когда они ласкали меня, до исступления доводили. Уничтожали своими пальцами, ломая устои и сопротивление. А теперь о сожалении заговорили. Но Сэм сжимает своими длинными пальцами бутылочку смазки и я понимаю, о чём они говорят. О самом проникновении, о возможных рисках. Сомнительное средство защиты, которое лучше в комплексе принимать. Восемьдесят пять процентов защиты от беременности. Столько же шансов не подхватить заболевания разные. Мужчины коротко сказали о том, что здоровы. Но никто не настаивал на этом, не заставлял принимать решение в их пользу. Факт и ожидание, что дальше будет. И это сильнее клятвенных речей подкупает, заставляя только кивнуть. Господи, завтра, всё завтра. А сейчас я хочу другой быть, смелой и раскованной. Хоть раз поддаться безумному желанию, которое разрывает меня изнутри. — Уверена? — Уверена, Алекс! С нажимом повторяю и его именем давлюсь, когда мужчина во мне оказывается. Не медлит, не растягивает ощущения. Одним чётким движением меня наполняет. Мужчина плавно двигается, на полную длину входя, с ритма не сбиваясь. А Сэм другой темп берёт, пальцами накрывая клитор. Обводит, нажимает, жестко ласкает. Быстро и резко, до звёзд перед глазами и хрипов приглушенных. Выгибаюсь в спине, сильнее упираясь в Сэма. Целую его, стараясь в реальности удержаться, а это невыносимо сложно, когда они вдвоём меня ласкают. Просто уничтожают своими касаниями, хотя ничего особого не делают. От обычного поцелуя меня уносит. Всё тело до точки одной сжимается, сдавливает меня. Дышать не получается, кричать и стонать. Существовать перестаю, в сплошную похоть превращаюсь. Кожа горит будто, а мужчины своими касания только хуже делают. Огонь разжигают, заставляя дрожать и задыхаться воздухом. Мне душно, жарко. Мне невыносимо хорошо. Алекс каждым толчком меня убивает, а Сэм поцелуями к жизни возвращает. А после меняются. Каждую секунду жду перемен, не зная, чего от них можно ожидать. Сплошное безумие, которое я возглавляю. Бёдра вскидываю, сама насаживаясь. Пальцами обхватываю стоящий член Сэма, желая приласкать. Стону, захлёбываюсь, теряюсь в ощущения. Кто-то другой телом завладевает, делает всё это. Выгибается, двигается, стонет и большего просит. И так хорошо с ними, так правильно. Кажется, что ничего правильнее в моей жизни не было. Каждое движение, дыхание, взгляд — всё лучшим кажется, идеальным. Самым необходимым и таким логичным. Что лучше может быть, чем мы сейчас? Когда каждому хорошо безумно. Когда Сэм глаза прикрывает, толкаясь в мою руку. Когда Алекс рычит тихо, сильнее в меня вколачиваясь. Когда меня судорогами бьёт, стоит сильнее надавить и толкнуть за грань. — Красивая. Кровь шумит в голове, не давая мужские слова расслышать. Только интонации. И поцелуи на лопатках. Как щетина колит слегка, царапает и в чувство приводит. — Такая красивая, когда кончаешь. — Охрененная. — Влажная. Поток слов, касаний, ласк и нежности. Коктейль дикий, от которого ведёт сильнее. Сжимаюсь вся, слыша судорожный воздух Алекса. Он такой большой, так плотно его обхватываю. С другим больно было бы, но с ним двумя слишком возбуждённая для подобного. — Да, да, пожалуйста. Прошу без остановки. С каждой секундой только громче своё желание озвучиваю. Я плавлюсь, огненной лавой стекаю. Голова кружится, всё плывёт перед глазами. Водоворот красок, прежде, чем яркой вспышкой не ослепляет. Содрогаясь всем телом, когда долгим оргазмом накрываю. Лежу на Сэме, когда второй мужчина в меня врывается. Удовольствие растягивает, заставляя стонать и кричать. — Вот так, принцесса, вот так. Алекс в мои волосы зарывается, обхватывая пальцами грудь. Тянет соски, ласкает, едва ногтём задевает. И желание моё никуда не отходит. Тело напоминает сосуд, который так быстро заново наполняется. — Фак. Неожиданной пустотой накрывает, когда мужчина из меня выходит. Чувствую, как меж ягодиц ещё твёрдый член упирается. А затем горячими каплями кожу опаляет, когда гортанный стон Алекса оглушает. — В тебе так охрененно, принцесса, — шепчет, словно не понимает, как смущаюсь от подобного. Сгребает мои волосы, заставляя запрокинуть голову и посмотреть на него. — Самая красивая. Самая лучшая. От его слов меня выкручивает и ломает. Словно по всему телу эхо разносится, выключая последние рубильники адекватности. Потому что верю. Сейчас любому их слову поверю, за правду приму. Потому что чувствую, насколько хотят меня, насколько желанной для них являюсь. Алекс целует жадно. Толкается языком в мой рот, свою власть доказывая. Пробует меня, словно не успел ещё. Кусает губы, сильнее пальцами сжимая бёдра. Влагу между ног растирает, довольно улыбаясь. — Готова ко второму раунду? Вопрос в крике тонет, когда в меня Сэм толкается. Он кажется крупнее, толще. Или я сильнее сжимаюсь, не в силах сдержаться. Мужчина обхватывает длинными пальцами мои бёдра, заставляя двигаться в нужном ему ритме. Быстром, хаотичном, на предельной скорости. С ощущением, что гоню по трасе и вот-вот разобьюсь. Расшибусь, когда финальную передачу включу. В ушах закладывает, перед глазами размытая картинка. — Ты же можешь быстрее, принцесса, — Алек только масла подливает, обхватывая меня поперёк талии. — Умница. И я стараюсь. Вижу, как Сэму нравится это. Как его дыхание учащается, взгляд темнеет. Он словно сам в голодного демона превращается, не отпускающего меня. — Красивая, — тихо произносит, но я слышу. Всё слышу, что они мне говорят. — Ты так охрененно на моём члене смотришься, принцесса. Идеальная, Юн. Ты пиздец какая идеальная. — Идеальная, — вторит ему Алек, прикасаясь губами к плечу. Он удерживает меня, пока я на другому мужчине двигаюсь. Целует жестко, срывая стон, который предназначался другому. Странно так, неправильно, хорошо. В сплошной симбиоз превращаемся, в нужном ритме двигающийся. Каждое движение идеально, словно давно схема отработанная. Как они касаются меня, как знают все точки. Кажутся полноправными владельцами, когда так ловко мной крутят. А я спорить не могу, не хочу. Жмурюсь, от невозможности смотреть. Только в темноте ещё острее каждое движение воспринимается. Как Сэм врывается в меня раз за разом, не замедляясь, не давая передышки. Берёт так, как с самого начала хотел. А Алекс пальцами по телу ведёт, каждую клеточку исследуя. Его касания напоминают патоку. Сладкую, тягучую, липкую. Меня затапливает ею, связывает и отодвинуться не даёт. Сама навстречу тянусь. И вскрикиваю, когда Сэм сильнее сжимает, останавливаясь. Мои мысли туман вязкий, ничего не могу понять. Но мужчина сам нужную картинку выстраивает. Поднимается на колени, меня не отпуская. Я словно в воздухе вешу, но Алекс подхватывает, не давая сомневаться. Ни одной опоры, только руки мужчин, сдерживающие. Но мне не страшно, больше нет. Я отдалась им этой ночью, всю себя вывернула. И наслаждаюсь тем, как они реагируют и ласкают меня. С ними спокойно, хорошо. Истомой накрывает, желанием и верой, что это самое правильное, что со мной в жизни происходило. — Скажи, если будет слишком, — просит Сэм и двигаться продолжает. Всё, что было до этого, пустым звуком кажется. Слишком медленным, неважным, неинтересным. Потому что мужчина врывается в меня. Будто таранит каждую секунду. Двигается резко, на переделе, а я задыхаюсь. Воздух застревает в лёгких, сдавливая их. Распирает, уничтожает. У меня вспышки света перед глазами, в голове шум и вязь. Сплошное непонимание. Тело на пределе, канат надорванный. Вот-вот лопнет. Словно по нитке обрывается, а меня шатает сильнее. Обхватываю шею Алекса, облокачиваясь на него. А свободной рукой в грудь Сэма упираюсь. Влажную, вздымающуюся. Он безумца напоминает, а я упиваюсь этим. Как тянет внизу от каждого движения. Как он ощущается внутри, словно распирая меня. Возбуждение физической вещью кажется, когда Сэм двигается во мне. Будто ударяет по ней, пуская волны по телу. Эхо, от которого всё тело на крупицы несвязные распадается. Алекс хуже делает, своей нежностью и медлительностью. Когда ласково, невыносимо легко проводит по бёдрам и груди. Когда касается едва, заставляя хныкать и выгибаться, желая прикосновение усилить. На глазах слёзы блестят, жгут, ослепляют. Горло сдавило, в груди вакуум. Дыра чёрная, всё в себя затягивающая. Я словно на пропасти балансирую, но никак сорваться не могу. Прыгаю вниз, а не получается, назад возвращая. И знаю, что шага одного до желанного не хватает. Мне плохо и хорошо одновременно. Мир расплывается, границы, чувства. Жарко, ознобом бьёт. И щёки обжигают капли слёз, которые Сэм сцеловывает. — Хорошо? — Да-да. — Кончай, принцесса, давай. Алекс своими словами канат натянутый обрывает. Пробивает все внутренности, заставляя меня выдохнуть. И я кричу долго, голос срывая. Сжимаюсь, чувствуя, как всё тело колотит. Дико, долго, до приятной боли и тьмы перед глазами. Которая полностью меня поглощает. Глава 34. Ещё немного о подснежниках и видениях — Принцесса в порядке? — Алекс практически урчит, утыкаясь в мою шею. — В порядке. Мышцы ломит, как после долгих тренировок. Внизу всё ещё тянет и пульсирует, напоминая, чем я занималась совсем недавно. А голова продолжает кружиться, не давая вернуться в реальность. Не знаю, на сколько времени я отключилась, но очнулась в руках Алекса. Мы лежали возле камина, возле потрескивающих дров. И хотя огонь согревал, я сильнее жалась к мужчинам, которые обнимали меня с двух сторон. — Стой, — перехватываю ладонь Сэма, которую тот спускает по моему бедру. — Не нужно, ещё раз и вы сломаете меня. — Готова поспорить? — мужчина легко смеётся, целуя моё оголённое плечо. Но его пальцы застывают, так и не прикоснувшись к самому интимному. Только ведут по ноге, вызывая мурашки. — Как скажешь, Юн. Но стоит только попросить… Я укладываю голову на вытянутую руку Сэма, пытаясь улечься удобнее. Лежу на боку и он прижимается ко мне сзади, а впереди Алекс тоже не дает покоя. Внимательно рассматривает меня и обводит красное пятнышко на груди, которое у утру станет полноценным засосом. Страшно думать о том, что будет утром. Как буду смотреть на своё отражение и вспоминать каждый момент. Поцелуи, касания, этот нежный и расслабленный взгляд Алекса, от которого всё внутри натягивается в предвкушении. И я принимаю самое лучшее решение в жизни. Просто не думать и не вспоминать. Сейчас мне хорошо и даже нет привычных сожалений, как было всегда после приступов неконтролируемой похоти. Ведь правда до боли проста. Я могла себя контролировать. Могла оттолкнуть их, отказать. Закрыться до утра в спальне и ни под каким предлогом не позволять касаться меня. Могла, но не хотела. — Ты слишком много думаешь, — смеётся Алекс. Прикасается подушечками пальцев к переносице. — Тут морщинка сразу появляется, когда сомневаешься. — Нет у меня морщинок и я не сомневаюсь. — Но думаешь, — Сэм сильнее к себе прижимает, не убирая ладони с низа живота. — Моя сестра постоянно шутит, что когда много думаешь, то чернеют корни. Видимо ты очень много думала, Юн. Кивает на мои светлые кончики, последнее доказательство, что я когда-то в блондинку красилась. У меня нет сил объяснять и спорить, поэтому просто киваю и укладываюсь. Не хочу двигаться или даже в душ бежать, чтобы смыть с себя все следы. Надо, но продолжаю наслаждаться мужской близостью. Алекс сам протянул мне простынь, замечая, как я смущаюсь. А Сэм укутывал, не теряя возможности лишний раз провести руками по груди и талии. — Скоро Новый год уже, — замечаю время и сдерживаю смех от того, как меньше чем за двенадцать часов поменялась моя жизнь. — Подумать только, если бы не Сэм, я бы превратилась в подснежник. — И ты очень хотела это сделать, принцесса. Отбивалась и хотела обратно в сугроб. — Я приняла тебя за галлюцинацию из-за холода. Но спасибо, что вытащил меня и не дал замёрзнуть. — Нечестно! Я Сэма отправил, дом прогрел, а вся благодарность ему? Алекс так красив в своей притворной обиде, что я не могу сдержаться. Подаюсь к нему, впиваясь в поджатые губы. Несколько коротких поцелуев перед тем, как мужчина начинает довольно улыбаться. Прижимаюсь ладошкой к его щетине и углубляю поцелуй, проскальзывая вовнутрь языком. Я не привыкла проявлять инициативу, боюсь каждого шага и косого взгляда. Но сейчас это получается само собой. Так легко, оказывается, провести по широкой груди и прочувствовать судорожный вдох. — И тебе спасибо, мой главный спаситель. — Нарываешься, принцесса, — Алекс только улыбается и ничего не делает, чтобы остановить меня. Его тело кажется горящим камнем под моими пальцами. Мужчина напрягается, когда я обвожу кубики пресса и спускаюсь ниже, к краю простыни. — Юн, ещё немного и я начну проверять, сломаешься ты от очередного оргазма или нет. Я отшатываюсь вместе со смехом мужчин. Плотнее прижимаюсь к Сэму, но тот совсем не против. Пускает вибрации по телу своим дыханием и касанием губ. Таким естественным кажется лежать втроём. Слушать шум огня и тихое завывание ветра за окнами. Смотреть, как опускается новый слой снега и темнеют глаза Алекса. Нет желания сбежать к себе и спрятаться от слишком настойчивых мужчин. Или вскочить, чтобы накрыть на стол и открыть бутылку шампанского. Всегда любила этот праздник, но сейчас нет того рвения праздновать и создавать волшебство. Может причина в том, что в этот раз есть кому исполнять потаенные желания Снегурочки? Глава 35. О Новом годе замолвите слово — О чём задумалась, Юн? — Сэм кажется локатором, считывающим все мои перемены. Ведёт губами по шее, кусая мочку уха и втягивая кожу за ухом. — Ммм? — О Новом годе. И что не таким я представляла этот праздник. — Разве получилось хуже? — Получилось по-другому. Я должна была быть с Архиповым, отмечать с друзьями. Наслаждаться переездом в новый город. — А Архипов это… — Бывший, из-за которого я оказалась на дороге. — Мудак. Единогласный вердикт мужчин. Алекс слегка стягивает вниз простынь, стараясь оголить мою грудь. А я делаю вид, что не замечаю этого. Как и того, что в спину упирается возбуждение Сэма. — Вы собирались просто вдвоём отпраздновать Новый год? — Мы думали в город съездить, но прогноз показал метель и мы решили засесть в доме. Мы не особо празднуем этот праздник. От подобных слов я даже подскочить пытаюсь, но мне никто подобного не даёт. Прижимают к полу, своими руками обвивая. Зажимают телами, от чего задыхаться начинаю. От жара их, близости, того, как пальцы мужские по телу путешествуют. — Почему? — Я католик, принцесса, — Алекс накручивает мои волосы на палец, но смотрит прямо в глаза. До нутра пробирается, от чего мурашки не только по коже бегут, внутри всё сметают. — Для нас не особо Новый год значение имеет. А Самуил еврей. — Еврей-немец, попрошу, — если бы можно было влюбиться только в смех, то я бы давно уже в чувствах к Сэму утонула. — Понимаешь, какая историческая аномалия? А ты, любишь Новый год? — Очень, — смущенно признаюсь, чувствуя себя ребёнком. Но только поцелуй лёгкий получаю, подбадривающий дальше рассказывать. — В детдоме всегда загадывала семью найти. А когда была в приемной семье, нас там была целая орава. Елку наряжали, стол накрывали. Весь вечер бесились, а опекуны совсем не злились даже. — У тебя хорошие опекуны были? — Очень. И всегда подарки готовили шикарные. Выплаты небольшие на детей были, они своих докладывали много, чтобы порадовать. А потом их ребёнок заболел сильно и они уже не могли нас обеспечивать. — А разве не государство им деньги на вас давало? — Алекс так искренне хмурится, что даже грусть воспоминаний исчезает. — Что? — Алекс, там такие суммы маленькие, что, наверное, даже на питание не хватало на одного. Но было здорово. А потом уже мама решила забрать меня. Дома уже не так ощущался праздник. Но Ангелина, это моя тётя, постоянно к себе приглашала. Она очень строгая и ответственная, но в душе настоящий бесящийся ребёнок. И Теймур постоянно устраивает поездки, хотя сам не празднует ничего, кроме дня рождения. С ними весело всегда. А ещё весело маму бесить и то, что эти двое меня всегда поддерживали в этом. — Почему твоя мама всегда бесится? — Сэм мой же вопрос озвучивает. — Моя тоже против выбора профессии, но в остальном поддерживает. А твоя… Прости, это не моё дело. — Всё нормально. А моя просто искренне считает, что раз она смогла забрать меня из детдома, то я должна сразу принять её и слушать во всём, даже когда мне уже давно не пятнадцать. Я с Ангелиной и Теймуром сразу сошлась, а с ней нет — она чувствует, что я предала её. — Ты — её? — в голосе Алекса стальные нотки проскальзывают, а ладонь на талии крепнет. — Интересный подход у неё, однако. — Мама надеялась, что всё исправится. Ждала, что сразу станем идеальной семьей. А отчим и тётя ничего от меня не ждали. Просто давали время освоиться и принимали такой, какой я была. Поэтому с ними легче было. Думаю, они ожидали от меня худшего. Дебоширку или дикарку, а получили… — Принцессу. Их голоса тонут в бое курантов. Полночь. Новый год. Поздравление не успевает сорваться с губ, как меня опрокидывают на спину. Сэм терзает губы, а после уступает Алексу. Поцелуи на троих странными кажутся, но такими необходимыми. Жаркими и влажными, от которых всё горит между ног. И сильнее воспламеняется, стоит мужчинам пальцами накрыть клитор. — С Новым годом, принцесса. Готова получать подарок? Глава 36. Подарок для Снегурочки — С Новым годом, принцесса. Готова получать подарок? — Определённо готова, — Алекс кивает с серьёзным видом, хотя в глазах горят бесовские огоньки. Его пальцы двигаются во мне, не давая возразить. — Ты всегда такая влажная, принцесса. Кусаю губы, сдерживая стон. Но Сэм не даёт мне этого. Ласкает клитор, мучительно медленно и невесомо, пока я не срываюсь на крик. Улыбается довольно, оставляя очередной засос на шее. — Будь громкой, красотка. Мы хотим слышать, насколько тебе хорошо. — Тебе же хорошо? Не похоже на вопрос, но я киваю. Вскрикиваю и тянусь за поцелуем. Так странно целоваться с каждым из них. Менять одни губы на другие, таять от медленных поцелуев с Алексом, и задыхаться от напора Сэма. Метаться между ними, когда внутренности стягивает проволокой желания. Я не понимаю, как могу так гореть рядом с ними. Всего пару движений, чтобы в голове блаженная пустота, а в крови кипяток и сплошное желание. Не могу сдержаться, остановить себя. Только жмусь к ним, растворяюсь в жаре мужских тел. Сэм резко входит в меня. Толкается на всю длину, вырывая крики удовольствия. Он так глубоко во мне, разрывает изнутри своим жаром. Двигается быстро, ускоряясь, стоит обхватить его торс ногами и выгнуться от вспышки. Все мои стоны глушит Алекс, не прекращая целовать. Внизу живота всё горит от того, как он сминает мои губы и оставляет свои следы. А Сэм только усиливает этот огонь, пуская его по венам. Перед глазами всё плывёт, а тело немеет, на грани. Мне кажется, что я могу кончить всего от одного движения. Касания, поцелуя. С такой силой меня ведёт, и так не хватает последнего толчка. — Нет, принцесса, — Сэм хватает мою ладонь, когда я, потеряв всякий стыд, тянусь вниз. — Ты кончишь только после нас. Всё внутри содрогается от этого властного тона, который скручивает всё моё самообладания. Сэм обхватывает моё лицо, заставляя смотреть на его. Взглядом припечатывает свои слова. Молча обещает, что по-другому не будет. — Такая красивая, когда на грани. Шепчет Алекс, доводя до этой самой грани. Сжимает грудь, оттягивая соски. Улыбается на каждый хриплый стон и издевается, лаская клитор. Проводит и убирает пальцы, стоит вскинуться навстречу бёдрами. У меня в голове морок, в душе неразбериха. Я рвусь к ним двоим и не могу насытиться, даже когда Алек ускоряет движения, а Сэм прижимается губами к изгибу шеи. Вокруг темнота, но под закрытыми веками я вижу их. Улыбки, потемневший от желания взгляд. Как они договариваются без слов, синхронно действуют, убивая меня. Я слышу только своё сумасшедшее сердцебиение и общее шумное дыхание. Сэм дышит рвано, часто, Алекс медленно, задерживая дыхание во время поцелуев. Я не смотрю, но чувствую их. Пальцы, мышцы, вес чужого тела и как всё пульсирует внутри. — Нет, — повторяет мужчина, когда я сжимаюсь и дрожу, словно перед шагом в пропасть. Ощущение, что струна рвётся, но последние нити держатся. И от этого ещё больше ожидание, вот-вот должно. Но Сэм всё обрывает. — Подожди, принцесса, и после будет очень хорошо. — Не могу, — каждое слово горло сдавливает. — Сэм. — Ты умница, Юн. Алекс шепчет, прижимаясь губами к влажному виску. Целует и отвлекает от того, как всё горит. Хнычу, ощущая пустоту, когда Сэм отстраняется. Но миг, и во мне уже другой мужчина. Двигается медленно, пока не войдёт на всю длину. И так же медленно покидает меня. Раз за разом. Это грязно, порочно. Но при этом не могу представить лучше момента. Когда их пальцы накрывают грудь и клитор, губы прижимаются к коже, втягивая её. Я словно раскалённое железо, которое плавят и собирают заново. Выливают новую фигуру, подстраивая под себя. — Пожалуйста. Мир расплывается из-за слёз. Меня ломает от каждого толчка, переворачивает всё. Алекс словно по возбуждению бьёт, но не дотягивается. В секунде застывает от того, чтобы закончить всё. Он такой твёрдый внутри, но двигается медленно. Не представляю, как мужчина сдерживаться может. — Ещё немного. Сэм мартовским котом выглядит. Довольно улыбается, усиливая давления пальцами. У меня сил хватает, только вскинуться и простонать громко. Чувствую себя тряпичной куклой, которая всё летит и летит вниз, а к земле не приближается. — В тебе так охуенно, — мне кажется, что я не выдержу больше. Мышцы дрожат, по венам бежит ток. Меня бьёт дрожью, и только ласка Сэма ещё держит в сознании. — Охуенная, Юнна. Идеальная. — Ал. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Я жмурюсь до белых пятен перед глазами и кричу, когда меня сметает желание. Тело будто ломает сразу, выжигает каждую клеточку. По щекам стекают слезы, а внутри взрываются Вселенные. Каждый толчок как новая чёрная дыра, которая поглощает всё. Я содрогаюсь и задыхаюсь, когда накрывает оргазм. Сметает меня подобно разрушительной волне. Я падаю и падаю вниз, лечу, пока кровь шумит в ушах. И падаю в объятия мужчин, которые прижимают к полу. По телу разливается нега, превращая в сплошной сгусток эмоций. Не могу пошевелиться, кожа взрывается от прикосновений. — Слишком было? — Сэм обеспокоенно спрашивает. Моментом превращается в сплошную заботу, словно не было стали в голосе и указаний. — Юн. — Нет, всё нормально, — не уверена, что это слово подходит. Это действительно было слишком, но сейчас словно парю. — Нормально. Сил хватает только на то, чтобы перевернуться на бок, а после оказываюсь прижатой к груди Сэма. Мы потные, грязные, но двигаться совсем не хочется. Особенно, когда Алекс накидывает скомканную простынь и обнимает со спины. Кажется таким привычным. Лежать симбиозом переплетённым, не двигаясь и никуда не спеша. Меня продолжает трясти, мужчины прижимаются сильнее, списывая это на холод. Но внутри ещё клубится желание, пронзает осколками и не даёт успокоится. Словно все ещёрастянутым удовольствием кроет. — Наша красивая принцесса, — доносится сквозь толщу воды. Отчаянно хочу хвататься за реальность, чтобы продлить ночь. Но меня уносит, и даже не спасает хватка за мужчин. — Отдыхай, Юн. Так и делаю, переставая бороться. С этими мужчинами не получается ничего отстаивать. Только подчиняться и следовать желанием. Зеваю, утыкаясь в влажную шею. Проваливаюсь в сон. Чтобы вскоре проснуться от холода. Глава 37. О снах и потерях Первым делом понимаю, что лежу не на полу. Пальцы сжимают декоративную подушку, а сама закутана в слои простыни. Тишина вокруг и ни признака мужчин. Только истома во всём теле доказывает, что не просто сном всё было. Поднимаюсь медленно, плед на голое тело накидывая. Вслушиваюсь, стараясь понять, куда могли деться парни. Но только метель за окном завывает, совсем разбушевавшись. Сугробы огромные, снег переливается в ночи. Я добираюсь до душа, стараясь не думать, что происходит. Может, они по спальням разошлись, решив меня не будить. На диван перенесли и на том спасибо. Но не могли же они испариться, просто меня оставив в чужом доме? Долго под горячей водой стою, пока кожа окончательно не краснеет. Не хочу себя в зеркале рассматривать и думать о том, что дальше будет. Использую гель с ароматом манго и думаю о том, что в этот раз не отказалась бы от компании. Постепенно в себя прихожу и даже не краснею, рассматривая засосы на шее. Ожидала, что буду на леопарда похожа, но в итоге там сплошной синяк. С двух сторон кожа краснотой наливается, выдавая, насколько мужчины мою шею облюбовали. И грудь тоже, где остался едва заметный след от укуса. Отчего-то точно уверено, что это дело рук Сэма. Или зуб, если быть точнее. Хихикаю и машу головой, пока не прогоняю хаос мыслей. Такой глупой себя чувствую и чуточку… счастливой? Мышцы болят, между ног ноет, но мне так хорошо. Потягиваюсь, пока хруст не раздается. Закручиваюсь на месте, не обращая внимания, как тянет ногу, поврежденную в аварии. Сейчас плевать на всё. В голове играет музыка заученная, пока я в такт покачиваюсь. Через ступеньки перепрыгиваю, совсем не боясь по странной лестнице кубарём скатиться. Делаю прыжок с одной ноги на вторую, закручиваясь. Едва не поскальзываюсь, но выхожу в ласточку. В тёплом доме танцевать намного легче, чем посреди заснеженной дороги. — Ты нас ещё на трассе покорила, незачем дальше танцевать, — от громкого голоса вздрагиваю, едва не падая. Но тут же оказываюсь в кольце знакомых рук. — Тише, принцесса. Не ушиблась? — Нет. — Оставили тебя на секунду, а тебя и след простыл. — Мне нужно было в душ, — опускаю взгляд, не желая говорить о том, что крутилось в голове. На Сэме только пижамные штаны. Волосы взлохмачены, а на плечах мелкие царапины. Не только мужчины пометили меня этой ночью. — А где Алекс? Замолкаю, понимая, как это звучит. Насколько странно спрашивать одного мужчину, с которым занималась сексом, о другом. И насколько неправильно Сэм поймёт меня? Алекс бы уже пошло пошутил и прижал к себе со словами, что он заменит двоих. Как хорошо я их выучила за это время. — Переодевается. Мы загоняли машину в гараж, там намело жутко. Алекс упал в сугроб. — Ты меня толкнул в сугроб! — мужчина вытирает полотенцем влажные волосы и коротко целует в щеку, не обращая внимания, что Сэм оттягивает меня. — С пробуждением, красотка. — Ты сам пытался меня толкнуть. Не жалуйся, что я оказался сильнее. — Не верь этому лжецу, принцесса. Он хотел убить меня и забрать тебя в своё личное пользование. А я хотел тебя спасти. Смеюсь, сильнее опираясь спиной на грудь Сэма. Тот сжимает руки на талии и упирается подбородком в плечо. Давит со всех сторон, не отпуская. И мне совсем не хочется вырываться. — У меня к тебе серьезный вопрос, — чувствую подвох в словах Алекса, но киваю. — Я танцевал для тебя, а ты для меня — нет. Несправедливо. — Сэм тоже. — Принцесса, поверь, Сэм конечно тот ещё танцор, — нашептывает подобно змею искусителю. — Но меня интересуешь ты. — Я не… Не могу. — Кажется мы уже поняли, что ты очень много чего можешь. Сэм собирает мои волосы в хвост и оставляет поцелуй на шее. Невинное прикосновение, а меня придавливает. Тело реагирует мгновенно, не давая шанса на сопротивление. Вместо белого флага — мурашки по коже, вместо объявления чужой победы — дрожь в ногах. — Расслабься, принцесса. Глава 38. О танцах и предателях — Расслабься, принцесса. Будто это было так просто. Мне кажется, что я превращаюсь в дерево. Нерушимый столб, рядом с ними. Преподавательница балета вечно жаловалась, что у меня гибкость плохая и не умею импровизировать. Сейчас понимаю, насколько она была права. — Ну ты чего, — Алекс смотрит на меня с лёгкой улыбкой, но удивительно серьёзно. Притягивает за талию, и сжимая в правой руке мою ладно. — Умеешь вальс танцевать? — Я не буду танцевать вальс в пледе. Это глупо. — Нет ничего глупого в том, что тебе нравится. Сэм даже не даёт отрицательно помахать головой, включая музыку на телефоне. Хватка Алекса крепнет, но при этом остаётся нежной. Он ласково ведёт ладонью по спине, поглаживая позвоночник. Пускает табуны мурашек, когда задевает шею. Ловит мой взгляд и смотрит долго, пока всё внутри не начинает обрываться в такт тому, как мужчина моргает. — Алекс. Ещё одна попытка оказывается незамеченной. Мужчина просто закручивает меня на месте, выбивая все протесты. Никаких причин не остаётся, когда я сгораю в его объятиях. Сердце выстукивает так оглушительно, затмевая всё. Мир расплывается, фокус только на мужчине остаётся. Который улыбается соблазнительно, ласкает кончиками пальцев голые плечи и смотрит. Так пристально смотрит, словно забирается в саму душу. И даже не «словно». Они с Сэмом пробрались в мои чувства, разворошили всё и теперь просто… улыбаются. Довольные, счастливые. И я даже злиться на это не могу, бояться утра. Мира повторяла, что прошлого не существует. А мне кажется, что именно будущего нет. Оно далеко, эфемерное и призрачное. Раньше хваталась за него, всё думала о том, как дальше жить буду. А сейчас отпускаю. Утром будет после , и даже не хочу представлять, как наша ночь закончится. Это всё — когда-то. И переживания, и сожаления, и последствия. Я хочу жить с ними моментом. Когда Алекс по комнате кружит, урывая короткие поцелуи. Когда душа сжимается невозможно, закручивается в тугой ком и дрожью по телу отдаёт. Когда Сэм перехватывает меня, в свой танец утягивая. Танцевать в пледе странно. А ещё более странно танцевать, когда музыка заканчивается. Но мы продолжаем. Сэм закручивает меня, вжимаясь бёдрами и втягивая кожу на шее. А после отпускает, чтобы я в руки Алекса попала. Мы кружимся по комнате, картинка перед глазами размывается. Я не думаю о вытянутых носках, осанке и том, что в такт не попадала. Что не двигаюсь почти, только стараюсь ухватить побольше времени с ними. Втягивать едва заметный запах одеколона, вести пальцами по горячей коже и жаться ещё ближе. Превращаюсь от их касаний в глину. Вязкую, лёгкую. Из которой что угодно можно слепить. И они лепят. Ведут пальцами по телу, ласкают кожу. Целуют, пока лёгкие не начнут гореть. Я вся горю рядом с ним, каждую секунду. Словно кто-то щедра бензина налил, а потом бросил зажженную спичку. И у меня выбора не остаётся. Гореть, желать. Тянуться навстречу, поднимаясь на носочки. Чтобы удобнее было вжаться в губы Сэма, проводя ладонью по его лицу. Очерчивая скулы и лучики морщинок вокруг глаз. Цепляться за накачанные плечи Алекса и опускаться ладонью по телу, наслаждаясь, как темнеет его взгляд и напрягаются мышцы. Это неправильно, я знаю. Нет ничего нормального в том, что меня так разрывает от близости двух мужчин. Незнакомых, взрослых и чуточку опасных. Последнее кажется глупостью, но так и есть. Я жила своей жизнью, выстраивала броню и училась справляться со своей болезнью. А они появились и всё разрушили. Столько лет держалась, а с ними сорвалась. И то, что сейчас не должна так реагировать, только хуже делает. Показывает, насколько сильно я пала. Пала со своего пьедестала правильности прямо в горячие объятия незнакомцев. Неправильно. Но мне так плевать. Впервые в жизни мне плевать на то, что будет дальше. Как смогу смотреть на себя в зеркало и что буду говорить о Новом годе. И даже на осудительные взгляды психолога плевать. Пускай качает головой, отмечая, что очередная нимфоманка сорвалась. Я даже спорить не буду, доказывая, как хорошо мне было. — Сколько времени? — спрашиваю хрипло, когда мы останавливаемся. Голова немного кружится, но мужчины не дают мне упасть. — Пол четвертого только. Устала, принцесса? — Немного. — Тогда пошли в кроватку, будем досыпать. Киваю, направляясь к лестнице, но Алекс не даёт сделать и шага. Подхватывает на руки и легко двигается вперёд. Его пальцы жгут кожу, заставляя обхватить шею и прижаться ближе. — Что ты делаешь? — Теперь у Сэма нет шансов тебе облапать, — шепчет, словно главным секретом делится. Но улыбается со своими ямочками, от которых стынет кровь. — Вся моя. И будто совсем случайно стягивает с меня плед. Пора было привыкнуть к тому, что постоянно обнаженная рядом с ними. Но всё равно смущаюсь, утыкаясь в плечо. Кажется, что если не знать, что они смотрят, то будет проще. — Ал, — сокращаю его имя, словно смакуя. Сэм так несколько раз называл мужчину, и я пробую. Коротким кажется, раскатистым. Немного домашним и родным. — Поставь меня. — Дай-ка подумать, — мужчина бодро шагает по лестнице, словно это не адский механизм, а я совсем ничего не вешу. — Нет. Ещё сбежишь. — Сэм, ну хоть ты… — Ты вся Алекса, как он сказал, — мужчина смеётся, в коридоре второго этажа окончательно стягивая с меня плед. — Я тут ни при чём. — Предатель. Стоит оказаться на кровати, я нахожу новое спасение. Закручиваюсь в одеяло и с победой смотрю на мужчин. Алекс притворно вздыхает, а Сэм забирается в постель, пытаясь поделить одеяло на двоих. Только я уверена, что стоит нам вместе оказаться на кровати, как обещанный сон забудется. — Нет, — пытаюсь звучать твёрдо, но никто мои возражения не слушают. С двух сторон наступают, пытаясь из кокона достать. — Сэм! — Правда, Сэм. Не хочет принцесса, значит угомонись. Застываю, не ожидая поддержки от Алекса. А он этим пользуется. Прижимается поцелуем, заставляя забыть о сражении. Ничего не важно так, как его обжигающее дыхание и пальцы в волосах. Кажется, что лучше быть не может. До того момента, как Сэм ко мне прижимается, попав под одеяло. Ласкает шею губами, не отставая от Алекса. — Фак, от тебя невозможно оторваться. Господи, всего одна фраза от Алекса заставляет меня гореть. Душа сжимается до точки, но при этом давит на каждую клеточку. По венам бежит дрожь, подгоняемая лавой. Я хочу что-то ответить, но мои губы перехватывает Сэм. Они сменяются по очереди. Не успеваю вдохнуть, как снова утягивают в поцелуи. Жаркие, долгие. От каждого меня ломает просто, наизнанку выворачивает. Пальцы в их волосах, тела зажимают со всех сторон. Такое открытое желание, так хорошо. — Вы говорили, что мы будем спать, — хнычу от болезненного желая. Кажется, что ещё хоть одно прикосновение мужчин и я сломаюсь. — Обещали. — Будем, — Сэм серьёзно кивает, но его пальцы по телу путешествуют. — Мы обязательно будем спать. — Слишком, принцесса? — Угу. Мычу неразборчиво, но сама их не отпускаю. Дышать начинаю только в момент, когда Алекс рядом укладывается, прикасаясь холодными ступнями к моим. Вздрагиваю, сворачиваясь клубочком. Сэм моментально на себя утягивает, согревая. Лежу на его груди, а Алекс сверху наваливается, не давая сбежать. Словно не понял ещё, что я шага сделать прочь не могу. Его пальцы путешествуют по лопаткам, где мужчина оставляет жгучий поцелуй. — Угу, — передразнивает, но мягко и ласково, что совсем не хочется обижаться. — Принцессам тоже нужен отдых? — Когда наглый рыцарь рядом — очень, — киваю серьёзно, понимая, что от их тепла снова начинаю проваливаться в сон. Мысли плывут, а глаза закрываются сами по себе. — Очень нужен. — Понял, Сэми? Я рыцарь. — Я о двоих говорила. — Ничего не знаю, Сэм у нас наркобарон, а ты — Снегурочка. — Я думала, что я принцесса, — едва не хнычу, раздражая саму себя. Но парни только улыбаются. Мой разум окончательно плавится, мешая думать и связно говорить. — Уже нет? — Снегурочка тоже принцесса, наверное, — задумчиво произносит Алекс, вырисовывая узоры на моё бедре. И я повторяю эти рисунки на груди Сэма, обводя его пирсинг. — Но ты точно принцесса, Юн. — Точно? — Точно, ты наша принцесса. Тихого ответа достаточно, чтобы меня окончательно развезло. Слишком насыщенный день лавиной обрушивается на меня. Вслушиваюсь в медленное дыхание мужчин и их шепот. Они переговариваются на немецком, уверенные, что я ничего не понимаю или сплю. Не получается разобрать слова и предложение, настолько тихо они говорят, настолько не работает голова. Их голос убаюкивает и я больше не борюсь. Засыпаю, чувствуя себя до безобразия счастливой. Глава 39. Утро — Фак, Сэм, твой телефон. Просыпаюсь от бурчания Алекс. Во сне всё поменялось. Я больше не лежу на Сэме, а зажата между двух мужчин. Одеяло сбилось на краю кровати, укрывая только ноги. Но мне совсем не холодно. — Телефон твой, — Сэм даже глаз не открывает. Так забавно хмурится сквозь сон. — Алекс. — Я отвечу. Говорю и замираю, понимая, что мужчины общались на немецком. Это не самая страшная из моих тайн, но всё равно, почему-то, хочется утаить этот факт. Но мужчины внимания не обращают, не поняв из-за сна. Или решили, что я так их ругань непонятную обрываю. — Лежи, — Сэм не только словами припечатывает, но и сильнее сжимает руку на талии. — Перезвонят. — Может что-то срочное? Просто так не звонят в Новый год. — Кто-то из друзей решил поздравить, — Алекс тоже не спешит вставать, прижимаясь бёдрами. — Спи, принцесса, не переживай. Их слова кажутся лучшим снотворным, но заснуть больше не могу. Долго лежу, вслушиваясь в их дыхание и тихую мелодию с первого этажа. За окном начинает едва заметно светать. Снегопад прекратился, оставляя после себя заснеженные деревья. Не выдерживаю, вставая. Мужчины крепко спят и даже не замечают мою продажу. Медленно сползаю к краю кровати, стараясь не задеть никого из них. Алекс начинает ворочаться, но цепляет пальцами подушку и успокаивается. Минуту ощущаю себя беглянкой, не двигаясь. Словно жду, что они сейчас проснутся и заметят мою пропажу. Но всё спокойно, и я отправляюсь на поиски своей одежды. Она давно должна была высохнуть, а брошенная где-то в доме майка уже не подходит. Уверена, что даже свитер и доспехи не остановят мужчин, но попытаться можно. А ещё, признаваясь шепотом самой себе, мне не хочется, чтобы они останавливались. У них прекрасно получается расправляться с моей одеждой и броней. Искусители, которые так легко разжигают во мне огонь. Губы болят от долгих поцелуев и укусов. Сэм обещал, что они станут ещё лучше к утру. Мне теперь кажется, что ни одна гиалуроновая кислота так не справляется, как эти мужчины. С легким румянцем вспоминаю, где бросила одежду. Как спасалась бегством от Алекса, который заглянул ко мне в душ. Наверное, ещё тогда нужно было понять, что он просто так не отступит. Сэм казался спасителем и защитником, а оказалось, что у него просто другая стратегия. А ещё я была уверена, что они парочка. Тихо смеюсь с этой мысли. Этой ночью Сэм и Алекс прекрасно доказали мне свою ориентацию. Как много я ошибалась с ними. Но то, что поддалась на их соблазнение, ошибкой не считаю. Какие ошибки, когда так приятно тянет мышцы и до сих пор внутри тлеет удовольствие. Включаю духовку, натягивая на ладони край кофты. Мне нечем заняться в одиночестве, а Алекс хотел круассаны. На других бы обиделась, что столько готовила, а в итоге почти не притронулись к еде. Но еда волновала в последнюю очередь. Выпиваю стакан тёплой воды и развлекаюсь с тестом. Готовка всегда помогает очистить разум и убивает скуку. А ещё столько воспоминаний связанными с кухней, что хватает надолго. Только когда отправляю выпечку в духовку, жар смущения отступает. Господи, да я с Архиповым столько не смогу моментов хороших вспомнить за два года отношений. Нет, нам было хорошо вместе, не смотря на все ссоры и разные характеры. Я ведь не настолько отчаялась, чтобы встречаться от безвыходности. Или настолько? Пытаюсь понять, почему мы били вместе два долгих года, но причин особых не было. Просто завертелось, а расставаться не хотелось. А теперь думаю, что нужно было это сделать давным-давно. Но тогда я бы не застряла на снежной дороге и не встретила самый необычный Новый год в моей жизни. Так что Архипов курва, но совсем убивать его не буду. Только душу вытрясу и заберу свои вещи. А потом буду думать, что делать с жизнью дальше. — С Новым годом, — отвечаю на звонок, когда телефон снова оживает. Номер вызубрен до идеала, поэтому даже не сомневаюсь. — Хорошо отпраздновала, Мир? — Сомнительно, — девушка шумно вздыхает, замолкая. Я хорошо её выучила за годы дружбы, так что понимаю, что у неё сейчас хаос в голове и чувствах. Как и у меня. — Нормально. Я несколько раз звонила, переживала. — Мы спали. — Да я уже поняла. У меня тут небольшой форс-мажор. Я скоро буду, но у меня не особо много времени. Нужно сразу уехать, сможешь собраться быстро? — Что случилось? — Царь. Короткого имени хватает, чтобы понять всю ситуацию. Отношения Миры с этим мужчиной никогда не были простыми. Их личная история с болью и обидами длиною в пять лет. И даже дольше. Поэтому когда подруга произносит это имя так — фыркая и раздраженно, но с оттенком грусти — мне всё становится ясно. Поэтому соглашаюсь и обещаю выйти, как только она подъедет. Поднимаюсь обратно в спальню, чтобы попрощаться с парнями. И застываю на пороге, не зная, что сказать. Пожелать хорошего года и сбежать? Поцеловать на прощание или просто обнять? Столько вариантов крутится, но ни один не кажется мне правильным. Неловкость сковывает и не даёт разбудить мужчин. Присаживаюсь на край возле Сэма и даю себе ещё одну минутку на раздумья. Как полагается себя вести после случайной ночи на троих? Никогда не была в подобной ситуации, никогда не буду. Отчего-то уверена, что больше никто так не сможет на меня влиять, как эти двое. Разрушили все устои, перевернули мой мир. Всё, что раньше казалось неправильным, теперь такое естественное. Разве плохо, когда мысли путаются, а кровь горит? Когда они касаются меня и всё перестаёт существовать? Может для кого-то другого, но для меня — нет. Больше нет. Я боролась с собой и проиграла. Только ощущения, словно выиграла главный приз. И этого хватает, чтобы не сомневаться. Приглаживаю растрёпанные волосы Алекса и поднимаюсь. — С Новым годом. Шепот кажется оглушительным в тишине, но никто не реагирует. Я направляюсь к выходу из комнаты, решая оставить всё на волю случая. Если они захотят ещё встречи — Алекс знает, как меня найти. Достаю из духовки круассаны и оставляю записку с объяснениями, куда я пропала. Вымываю бокалы и прячу остатки вина в холодильник. Стараюсь двигаться тихо, но непроизвольно задеваю стул или роняю вилку. Будто в ожидании, что сейчас всё изменится и мне не нужно будет уезжать. — Твоя шея, — Мира смотрит встревоженно, когда я усаживаюсь в машину. Даже не спешит уезжать, хотя вся на нервах. — Юн… — Мы не будем это обсуждать, — произношу неожиданно твёрдо. — Потом. Не сейчас. Сейчас это только для меня. Я уезжаю, оставляя позади дом, где произошло столько всего. Но не оставляю мужчин, как бы не выглядел мой побег. Пускай это решение будет за ними. Сэм повторял, что мне нужно попросить и я получу всё, что захочу. Но об этом я просить не могу. Знаю, что эта ночь значила для меня, но не представляю, что творится в душе мужчин. Если они захотят большего — я приму это. И буду ждать, конечно буду. Потому что наивная и глупая, как любит повторять мама. Но только сейчас её нравоучения не действуют и не задевают. Сейчас я счастлива и этого достаточно, чтобы дать нам шанс. И, верю в это всей душой, мы ещё когда-то встретимся. А пока я буду просто вспоминать об этой ночи. Хранить глубоко в памяти и никому не рассказывать. Не потому, что стыдно. Но это мой счастливый Новый год и ни с кем не хочу делиться. Моя тайна, мой секрет. Моя ночь, которой не было. Конец