Я очень обрадовалась, что он решил остаться со мной и не пойдёт дальше. Ведь только это было причиной того, что я скрывала свою боль. Видимо, актриса из меня плохая, и он видел мои мучения.

Мы подошли к первому альберго, но он оказался закрыт. Чуть дальше по улице был другой альберго, но меня смущало, что он на 206 мест, и мне совсем не хотелось, чтобы все эти люди жили в одной комнате. На деле оказалось иначе. В комнате было не больше тридцати мест. Когда мы регистрировались, я попросила Жан-Шарля узнать, есть ли в городе массажист, потому что понимала, что без массажа я завтра не смогу продолжить путь, мне нужно убрать зажимы и напряжение в мышцах. Оспитальеро с кем-то созвонился и показал, куда мне нужно идти. Времени оставалось только на то, чтобы заселиться и успеть дойти.

Нам досталась кровать у окна. Жан-Шарль выбрал второй ярус, уступив мне место внизу.

Я собрала маленькую сумку, и мы вышли из комнаты. Неожиданно мой спутник стал суетливым и сначала вернулся в комнату, потом попросил у меня евро, тут же вернул его и побежал по лестнице вниз.

– Жан-Шарль, что с тобой? Что случилось?

– Иногда я бываю сумасшедшим, – смеясь, ответил он.

В этот момент я почувствовала, как моё сердце наполняется нежностью к этому, моментами сумасшедшему, психиатру из тюрьмы.

Городок Сан Доминго небольшой, и массажный кабинет располагался неподалёку. Хотя я переобулась, идти мне было больно, я сильно хромала. Да, в таком положении показывать, что у меня всё хорошо, было глупо.

– Как ты хотела пройти оставшиеся километры? Почему не сказала, что настолько сильная боль?

– Ох, просто прими тот факт, что иногда я поступаю нелогично. Очень благодарна тебе, что остановил меня в этом городе и не дал идти дальше, а то мне было бы совсем плохо завтра.

– Береги себя!

– Хорошо.

Мы дошли до массажного кабинета. Внутри нас встретила милая женщина. Жан-Шарль рассказал о моей проблеме, расспросил про стоимость и продолжительность.

– Смотри, если берёшь тридцать минут, то 20 евро, а если час, то 30. Думаю, что тебе лучше взять час.

– Да, ты прав. Благодарю тебя.

Очень радовало, что Жан-Шарль знал испанский. Это не раз выручало нас.

– Увидимся позже. Наслаждайся, – сказал он и вышел на улицу.

Массаж мне, действительно, понравился. Мышцы расслабились, и боль отступила.

Вышла я будто заново родившимся человеком, и походка у меня была уже не пилигримская, а нормальная. Кстати, о пилигримской походке. Очень умиляло наблюдать за другими пилигримами. После долгой дороги все мы ходили, как пингвины: вразвалку и неспешно. Со стороны очень потешный вид.

Я вернулась в альберго. Жан-Шарля уже не было. Он, как всегда, нашёл в городе укромное место и читал книгу. В комнате я увидела Диану и Мишеля. Их кровать была напротив нашей. И неподалёку расположился тот самый болгарин, с которым мы вчера ужинали. Он тут же оживился, увидев меня, и предложил с ним поужинать. На это предложение он получил отказ, потому что ужин мы собрались готовить с Жан-Шарлем. И потом, я испытывала слишком большой дискомфорт, находясь с этим человеком. Что-то мне в нём не нравилось, и даже разговор дальше не строился. Скорее всего, меня пугала его навязчивость и то, что он постоянно со мной спорил или пытался настойчиво убедить в своей правоте по любому поводу.

Диана и Мишель легли отдохнуть, а я, чтобы избежать общения с болгарином, ушла на улицу. Солнце так хорошо пригревало, и многие пилигримы сидели вдоль стены. Мне удалось найти свободную лавочку, и я разместилась, чтобы тоже почитать книгу. Правда, у меня не было её в бумажном варианте, и я читала в электронном виде. Вообще я люблю живые книги. Люблю листать страницы, чувствовать запах типографской краски или наоборот бережно перелистывать страницы старой книги, у которой своя история, и представлять, что кто-то читал эту книгу до меня. Мне нравится, что пилигримы оставляют свои книги в альберго, и есть возможность взять почитать. Как жаль, что на русском языке книг в пути нет, или просто мне они не попадались.

Часов в шесть Жан-Шарль вернулся к альберго.

– Как твои ноги? Тебе стало лучше? – спросил он.

– О, да. Я будто заново родилась. Боль отступила, и я могу ходить. Смотри, даже не хромая, – продемонстрировала я ему.

– Отлично. Я рад, что тебе помогли. Пойдём купим продукты для ужина. Кто сегодня готовит?

– Конечно же ты. Мне нравится, как ты готовишь.

– Перестань, это не правда. Мы готовили простые блюда. Это не кулинарные изыски.

Да, он так ничего и не понял. Когда человек тебе интересен, то не важно, насколько изысканы блюда, даже самый простой хлеб с оливковым маслом покажется шедевром. Хотя не скрою, готовил он простые блюда, но невероятно вкусные. Я запомнила несколько рецептов.

В магазине мы купили необходимые продукты и отправились в альберго готовить наш ужин. По дороге я забежала в лавку, где продавались овощи и фрукты, и купила нам клубнику.

Жан-Шарль снова поразил меня своим умением готовить, но больше хвалить я его не стала, хотя было, действительно, вкусно. Думала, что если ещё раз похвалю, то он подумает, что это лесть.

После ужина мы вернулись в комнату. Жан-Шарль ушёл принимать душ, а я осталась в комнате.

Диана сидела на кровати и пыталась обработать раны при свете фонарика. Когда я увидела, что творится с её ногами, я чуть не упала в обморок. Всё пространство между пальцев и часть ступни были одной сплошной раной. Эта картина напугала меня. Я достала свою аптечку, вытащила всё, что там было, и села рядом, чтобы помочь. Сначала мы обработали раны перекисью водорода, потом помазали зелёнкой. Да, кстати, зелёнку она видела впервые и очень удивилась ей. В путь я готовилась основательно и набрала с собой огромное количество пластырей, зелёнку, йод, перекись водорода и множество таблеток на все случаи жизни. Обрабатывали ноги мы долго. Я почувствовала себя большой мамочкой. Когда обрабатывала зелёнкой, то дула на рану, чтобы не было так больно. Я не знала, встретимся ли мы снова, и поэтому отдала ей все эти средства для обработки ран и пластыри, которые мне не пригодились, а ей очень были нужны. Она использовала свой пластырь, но мне кажется, что он делал только хуже. Позже Диана призналась, что мои мягкие пластыри помогли ей, чему я была очень рада.