Время не удержать, схватив за подол его облачения, которое остается с нами и хранится глубоко в сундуке памяти, и если открыть этот сундук и вынуть наряды того времени, вместе с ними посыпется целый ворох воспоминаний. И как бы мы брезгливо ни называли одежду шмотками, она имеет над человеком власть и может влиять на судьбу.
Содержит нецензурную брань.
Шмотки
«Тот, кто золотой середине верен,
Мудро избежит и убогой кровли,
И того, что питает в других зависть,-
Дивных чертогов».
Гораций
Психологи называют шопоголизм болезнью. Возможно, но причины, по которым человек становится шопоголиком, так разнообразны, и так много людей, любящих шмотки, что позвольте не согласиться с таким диагнозом. Конечно, держаться «золотой середины», как советовал древнеримский поэт Гораций, может далеко не каждый, на то она и золотая. Но!
Мама
Моя мама очень любила шмотки. Когда я вглядываюсь в старые, пожелтевшие фотографии, которые запечатлели мою маму двенадцати – тринадцатилетней девочкой, я поражаюсь разнообразию фасонов платьев, кофточек и жилеток, их отворотов, платочков с брошью, видов пуговичек, обтянутых тканью, вышивок на груди, рукавах или юбке, а галстук в виде колокольчика меня приводит в неописуемое восхищение. Она так красива, эта юная девочка, похожая на мадонну кисти Рафаэля, что у меня возникает иллюзия ее присутствия здесь и сейчас, а не в том, застывшем на фото, мгновении жизни, давно растаявшем во времени.
Конечно, эта девочка была бы столь же хороша, будучи запечатлена и в рубище, но ведь одежда так много говорит о времени, будит в нас воспоминания, порождает фантазию, создает настроение, формирует поведение.
В воспоминаниях детства если и всплывают какие-то незначительные конфликты между родителями – то это из-за шмоток. Военнослужащих полностью обеспечивают обмундированием, а гражданскую одежду они носят редко, разве что в отпуске. Но у отца гражданская одежда была: специфика его работы (военная разведка) обязывала, я помню его серую шляпу с полями и светлые костюмы.
У мамы было два шифоньера с одеждой, где нашли место среди прочих, более легких нарядов, штук шесть разного фасона и цвета мутоновых шуб: коричневая – свободного покроя, с манжетами; тигровой расцветки – расклешенная, с очень большим круглым воротником; белая, с желтоватым отливом – прямого покроя; цвета асфальта – расклешенная к низу. К шубам были подобраны оригинальные, в тон им, мутоновые шапочки. Мутон был особой выделки: блестящий, как бархат, и почти такой-же легкий.
Шубки, платья и обувь покупались в лучших бутиках Будапешта. Платья были сшиты из бархата, пан бархата, шелка, тафты, парчи, крепдешина, креп-жоржета и других материалов, название которых мне неведомо.
Чаще всего платья состояли из нескольких материалов и более, чем двух, юбок. По прошествии многих лет мама их использовала для костюмированных школьных представлений. Все мамины платья, кофточки и юбки, я перемерила и часть из них, в зависимости от повторяющейся моды, носила в разном возрасте. Сшиты они были изумительно: пуговки, складочки, бантики, фасоны их не повторялись.
Моя мама очень любила шмотки. Когда я вглядываюсь в старые, пожелтевшие фотографии, которые запечатлели мою маму двенадцати – тринадцатилетней девочкой, я поражаюсь разнообразию фасонов платьев, кофточек и жилеток, их отворотов, платочков с брошью, видов пуговичек, обтянутых тканью, вышивок на груди, рукавах или юбке, а галстук в виде колокольчика меня приводит в неописуемое восхищение. Она так красива, эта юная девочка, похожая на мадонну кисти Рафаэля, что у меня возникает иллюзия ее присутствия здесь и сейчас, а не в том, давнем, застывшем на фото, мгновении жизни, давно растаявшем во времени.
Конечно, эта девочка была бы столь же хороша, будучи запечатлена и в рубище, но ведь одежда так много говорит о времени, будит в нас воспоминания, порождает фантазию, создает настроение, формирует поведение.
В воспоминаниях детства если и всплывают какие-то незначительные конфликты между родителями – то это из-за шмоток. Ведь военнослужащих полностью обеспечивают обмундированием, а гражданскую одежду они носят редко, разве что в отпуске. Но у отца гражданская одежда была: специфика его работы (военная разведка) обязывала, я помню его серую шляпу с полями и светлые костюмы.
У мамы было два шифоньера с одеждой, где нашли место среди прочих, более легких нарядов, штук шесть разного фасона и цвета мутоновых шуб: коричневая – свободного покроя, с манжетами; тигровой расцветки – расклешенная, с очень большим круглым воротником; белая, с желтоватым отливом – прямого покроя; цвета асфальта – расклешенная к низу. К шубам были подобраны оригинальные, в тон им, мутоновые шапочки. Мутон был особой выделки: блестящий, как бархат, и почти такой-же легкий.
Шубки, платья и обувь покупались в лучших бутиках Будапешта. Платья были сшиты из бархата, пан бархата, шелка, тафты, парчи, крепдешина, креп-жоржэта и других материалов, название которых мне неведомо.
Чаще всего платья состояли из нескольких материалов и более, чем двух, юбок. По прошествии многих лет мама их использовала для костюмированных школьных представлений. Все мамины платья, кофточки и юбки, я перемерила и часть из них, в зависимости от повторяющейся моды, носила в разном возрасте. Сшиты они были изумительно: пуговки, складочки, бантики, фасон их не повторялся.
Некоторые кофточки, сшитые из материала под бархат с начесом, немыслимых цветов и фасонов, сохранились до сих пор, причем находятся в отличном состоянии.