Руки опускались. Или не поднимались. Мной овладело настроение, которое бывает только после сильной эмоциональной встряски, вслед за которой наступает опустошение. Когда ничего не хочется, ничего не тревожит, и вообще хочется сказать одно: «А пошло оно все!»

Не было никаких желаний, кроме одного дурацкого и совершенно мальчишеского — ворваться сейчас в кабинет шефа и выдохнуть ему в лицо: «Как вы могли?»

Но у меня нет доказательств. Их и не может быть — догадки к делу не пришьешь. А дела, считай, теперь тоже нет. Как и, похоже, работы.

Звонок коммуникатора застал меня ровно посередине пути между дежуркой и моим кабинетом. Я даже не понимал, зачем туда иду, кстати.

Вызывал Лхудхар. И зачем? Не собирается же он, в самом деле, сказать мне, что я ошибся? Скорее уж, он сделает вид, что ничего не произошло, и предложит идти домой. А я тогда тоже сооружу морду банкоматом и соглашусь. Да? Ты же сделаешь это, Лисовой? Не будешь играть в героя? Тебе нельзя, за тобой еще вполне живая иномирянка стоит!

Конечно! Ничего же не было!

— Зайди, — буркнул Агрих Дартахович. И неожиданно добавил: — Пожалуйста.

Чем полностью меня обезоружил. Все слова, которые рвались с языка, были заменены одним.

— Иду.

И пошел. Не предполагая, что меня ждет в кабинете шефа, и даже как будто не желая этого знать. Как, черт возьми, кукла!

Эта мысль меня встряхнула. В районе солнечного сплетения разгорелась злость, кисти сами собой сложились в кулаки. Поговорить, значит, хочет? Небось, предложит денег, чтобы я молчал? Или угрожать будет? Посмотрим!

Я дошел до приемной начальника. Не стуча — какие, нафиг, сейчас политесы? — толкнул дверь и обнаружил орка, сидящего за столиком в углу и потребляющего коньяк. Напряженного, но не злого, а, кажется, смущенного.

— Плеснуть? — спросил он, качнув глазами на бутылку.

— За рулем, — пробурчал я прежде, чем успел придумать что-то поумнее.

— Ну тогда чаю себе сделай, — не обиделся орк. — А я с твоего позволения…

И он залпом опрокинул в рот стопку коньяка, как какую-нибудь водку. И это почему-то меня возмутило.

— Яблочком закусите, Агрих Дартахович.

— Так не ты меня, Лис, угощаешь, чтобы закуску предлагать.

Вместо яблока он выбрал эту свою вяленую до состояния подошвы соленую рыбу.

— Зачем звали?

— Поговорить. Ты знаешь, о чем.

— Это вы! — тут же выпалил я.

Вот интересно. Беседуй я сейчас с любым другим человеком или нелюдем, выстраивал бы стратегию, прощупывал слабые места, давил бы или наоборот — демонстрировал слабость. А с Лхудхаром раскрылся с первой же фразой, как пацан!

— Нет, — спокойно ответил он. — Если ты сейчас имел в виду, что за убийством Линькова стою я, то нет. Но я в этом деле замазался изрядно. Позволишь старому орку объяснить, что происходит, и почему все вышло как вышло? И сразу, забегая вперед, я жалею, что сразу тебе все не рассказал. Тогда, над трупом Линькова.

Вот как, значит. Фактически, признание, но его тоже не используешь — его слово против моего. Только если попытаться записать разговор…

Словно подслушав мои мысли, Агрих Дартахович указал пальцем на небольшую шкатулку, стоящую на его столе. И произнес два слова:

— Купол тишины.

Подготовился, значит, к беседе. Активировал артефакт-глушилку, который не позволит осуществить запись. Вместо ответа я прошаркал до шкафа с чашками и принялся делать себе чай. Пусть рассказывает, хотя я сомневаюсь, что слова способны изменить то, что он сделал.

— Это началось два с половиной года назад, — начал он, когда я уселся напротив него с чашкой в руках. — Выборы губернатора, помнишь?

Начало было… не таким, как я ожидал. Думал, будут речи про «сложные времена», «запутанные обстоятельства» и «непростые решения». Что еще мог сказать этот предатель, в конце концов? Продался кому-то, вот весь сказ!

Но он продолжал говорить, и у меня в голове забрезжило понимание того, как были увязаны между собой все факты и фактики этого странного дела, и вообще — того бедлама, который творился в последние дни. Я ни одного глотка чая не сделал, настолько погрузился в рассказ.

Это началось два с половиной года назад, когда один эльф из бедного и совершенно не влиятельного дома — Горькой Воды — решил выдвинуть свою кандидатуру на должность губернатора края. Тогда все смеялись — в регионе сильны ставленники крупных сельхозпроизводителей, именно они продвигают и финансируют своих кандидатов. Еще император с кабинетом, конечно, принимается во внимание, но и только. И уж точно не малоизвестный Рухефалион из Горькой Воды, который даже к вассалам Первых Семей не принадлежит.