Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Научные рецензенты:
доктор исторических наук профессор, научный директор Российского военно-исторического общества
Михаил Юрьевич Мягков
доктор технических наук профессор, лауреат Государственной премии СССР генерал-майор авиации
Борис Максимович Долженко
кандидат исторических наук доцент МГИМО (Университета) МИД Российской Федерации
Сергей Михайлович Монин
Знак информационной продукции 12+
Сайт издательства www.veche.ru
Глава 1
Отеческая война и мир
XX век стал столетием глобального кризиса европейской цивилизации, сравнимого по своим масштабам с падением Римской империи. Произошла грандиозная социальная революция, уничтожившая прежнее мироустройство, которое формировалось без малого пятьсот лет кровью и потом многих поколений на основе идей Ренессанса и мифологем эпохи Просвещения[1].
Цивилизации обладают нелинейностью, что в алгебре означает «определенный вид математических уравнений, содержащих искомые величины в степенях больше единицы или коэффициенты, зависящие от свойств окружающей среды. Множеству решений нелинейного уравнения соответствует множество путей эволюции системы, описываемой этими уравнениями»[2].
Нелинейность означает, что многие математические уравнения могут иметь несколько различных решений. Отсюда вытекает физический смысл нелинейности. Множеству решений нелинейного уравнения соответствует множество путей эволюции системы, описываемой этими уравнениями системы. В мировоззренческом плане идея нелинейности может быть эксплицирована посредством идеи многовариантности, альтернативности путей развития и идеи выбора из нескольких вариантов.
Растущий технологический потенциал делает социальную систему более независимой от внешних колебаний, но вместе с тем более чувствительной к внутренним колебаниям, то есть к состояниям массового и индивидуального сознания. Нелинейность и эволюционные катастрофы вытекают из глобальной противоречивости социоприродных и общественно-политических отношений[3].
Цивилизационное видение позволяет не только объяснить многие феномены человеческой культуры, включающей науку и технику, как системы, но и прогнозировать с определенной долей вероятности ряд ее сущностных свойств и направлений развития. Присущая человеку инфернальность, или свобода выбора, может существенно, в особенности в точках бифуркации, менять траекторию движения системы. Поэтому человеческой культуре свойственны «странные фазовые блуждания»[4].
Важнейшими элементами европейской цивилизации философы, историки и политологи, а за ними и правящие элиты считали греческую философию, римское право и христианскую традицию. Однако на практике последней так и не удалось стать единым цементирующим элементом миропонимания европейцев. Реформация разделила некогда единый западный христианский мир по конфессиональному признаку. Можно констатировать, что протестантская Северная Европа никогда не ладила с англиканской Англией, а все они, вместе взятые, – с католическими Францией, Испанией и Италией. Признание общих библейских новозаветных принципов не могло затушевать идеи жесткого предопределения у протестантов, а отсутствие апостольского преемства у большинства протестантских церквей в силу их либеральных воззрений, позволяло католикам смотреть на них как на заблудших христиан, оказавшихся за пределами ограды матери-церкви. Так что единых духовных и этических принципов в Европе сложиться не могло. Еще в эпоху Возрождения в борьбе с диктатом Римско-католической церкви просветители заявили о неприятии идеи Божественной Троицы и выдвинули взамен неопределенную в теологическом отношении концепцию пантеизма.
«Гуманно-гуманитарные философы XVIII века проповедовали просвещенный деспотизм и диктатуру разума. Пока идеи гуманизма сохраняли изначальную силу, ее представители также находили мужество осуществлять ее с негуманным величием. На том, что они репрезентируют идею гуманности, они основывали свой авторитет и свои тайные общества, основанные на строго эзотерических связях. Негуманное превосходство над непосвященными, над средним человеком и всеобщей массовой демократией заключено в их эзотерике, как и во всякой другой»[5].
Процесс «десакрализации» Европы свое оформление получил в эпоху Нового времени. Тогда были на практике реализованы принципы эволюции от простых форм организации жизни к ее более сложным формам и выделения автономного и самодостаточного субъекта из природного, а затем и социального контекста. «Эпоха, которую мы называем Новым временем… определяется тем, что человек является масштабом и центром существующего мира. Человек – это существующее всегда и везде, то есть то, что лежит в основе любой опредмеченности, всего, что можно представить, это subiectum (субъект. – А.Г.)»[6].
Выдающийся британский философ А. Тойнби писал, что «исследуя общество, именуемое нами “западным”, мы обнаружили, что оно проявляет тенденцию к постоянному расширению. Однако мы должны признать, что за все время существования общество это так и не добилось доминирующего положения во всех трех планах – экономическом, политическом и культурном»[7].
Мировые империи погибают, когда подвластные им народы опережают элиту в своем религиозно-духовном развитии, а атеистические сообщества начинают разлагаться на глазах, как ткани у прокаженных, когда «прогрессивность» их ценностей вступает в противоречие с нравственными смыслами самой человеческой природы.