Шрифт:
– Конечно, не управятся, – согласился Ксан и ткнул повара другой палочкой.
Повар с удивлением посмотрел на свою руку: та снова могла двигаться.
– Мастер Ксан, – обиделся он, – я вам рассказываю про важные вещи, про еду, а вы меня пугаете, всякие непонятные фокусы показываете.
– Ну, у вас же часто побаливает это плечо? – усмехнулся Ксан.
– Да, постоянно, – кивнул повар, – а особенно на погоду, вот сегодня точно к вечеру дождь пойдет, с самого утра плечо ноет.
– Думаю, не ноет, а ныло, – мило улыбнулся Ксан.
Повар подвигал плечами, видимо, пытался «найти боль», но не мог. Потом еще раз, потом еще и еще. Потом растерянно улыбнулся:
– Не болит, – потом подумал и с удивлением добавил – совсем не болит. Я так привык к этой боли, что уже и забыл, как можно жить без нее.
– Это чепуха, так сказать «попутное» лечение, – небрежно махнул рукой Ксан, – так легко и быстро получается редко, поэтому на такие, как вы изволили заметить, «фокусы» не нужно обращать внимания. Тем более, что явно пошло на пользу. Суть же в том, что все в этом мире может быть использовано и как оружие, и как средство для лечения. Так что белые варвары не такие дураки, какими кажутся.
Если вы, например, захотите убрать с вашей кухни все оружие, то придется выбросить не только ножи, но еще и все сковородки и кастрюли. Я уж не говорю про вертел, на котором вы жарите быка целиком, и про тот огромный ухват, которым вы достаете большущие кастрюли из печи. Кстати, о печи. Огонь тоже нужно будет запретить, ибо если понимающий человек приготовит факел и сунет его в пламя, то без лучников с ним нелегко будет управиться даже умельцам из дворцовой стражи.
– Да ну вас, мастер Ксан, – махнул рукой повар, – для вас все оружие. Вы, можно сказать, сам по себе оружие. Иногда от одного вашего взгляда становится страшно.
– Нет, я всего лишь допускаю варианты, причем в «обе стороны»: что кажется явным Ян, может быть использовано, как Инь. И наоборот. Разумеется при правильном понимании.
Так мне однажды перепало то, что я для себя назвал «философией еды». Когда повару Пингу надоедало говорить о приготовлении пищи (что бывало нечасто, ибо дело свое он любил и мог говорить о еде часами) и объяснять подробности, он говорил просто: «все должно быть столь же вкусно, сколь и красиво».
И пусть это лишь «философия еды», но это все равно философия. И такая философия нравится мне чем дальше, тем больше.
Вообще, сейчас вся моя жизненная философия сильно упростилась и умещается всего в одну фразу: чем спокойнее ум, чем меньше ненужных мыслей, тем лучше.
Когда вы научитесь «неделанию», вы достигнете всего того, что можно сделать через «делание». Медитация – это состояние полной, бдительной пассивности. Но обычно очень трудно сидеть, ни о чем не думая. Как только вы садитесь медитировать, в голову начинают лезть всякие мысли, проникая в ваш ум извне или изнутри. Поэтому надо сесть поудобней, расслабиться и просто наблюдать ваши мысли как свидетель, оставаясь внимательным и не отождествляясь с ними. Бдительность – это ключ. Вы должны быть все время внимательны и наблюдать свои мысли. Вы не должны думать, что вы наблюдаете. Надо просто наблюдать.
Если вы можете это сделать, мысли мало-помалу утихнут, и ваш ум станет безмолвным, но в то же время бдительным.
Чандра Свами УдасинВо дворец (или кто будет учить принца?)
В этом мире вы не можете нравиться всем и каждому. Правильнее было бы сказать, что вы не можете по-настоящему нравиться ни одному человеку в этом мире. Другие вас любят, пока они в вас так или иначе заинтересованы, пока вы не перешли им дорогу. Вы можете делать человеку много хорошего, но стоит вам лишь один раз не угодить ему, как все это сразу же забывается, и вы впадаете в немилость.
Вам надо выбрать: будете ли вы и впредь угождать другим или же займетесь серьезно своим духовным развитием. Пока другие не мешают вашему внутреннему духовному развитию и не вмешиваются в вашу практику, вы можете общаться с ними. Но старайтесь все же взаимодействовать лишь с теми, кто, как и вы, духовно развивается. Старайтесь избегать общества тех людей, которые не интересуются Божественным и придерживаются других жизненных ценностей, нежели вы.
Чандра Свами УдасинПоужинав, я не торопился идти спать. Хотя было не холодно, в очаге (просто так, для уюта) горел огонь, и я просто сидел и смотрел на него. Я вообще любил глядеть в пламя, в нем можно увидеть все, что захочешь. Мне нравилось в огне все: тепло, мерцающий свет, звук потрескивающих сухих дров и даже запах.
Любовь к огню была у меня наследственной, мой отец тоже любил сидеть дома у очага. Он говорил об огне так:
– Для древних людей огонь был чем-то божественным и наделенным сверхъестественными качествами. Он освещал, согревал, защищал по ночам от хищников, отгонял насекомых, помогал готовить, изменяя при варке и жарении вкус пищи. Он даже продлевал день! В общем, сплошная магия и чудеса. Но тут не о чем говорить, ибо это чепуха, известная любому придворному историку.
У меня же есть собственная теорию по поводу костра или очага, вокруг которого собирались люди, я ее называю теорией «общего огня».
Людям всегда нужно что-то, вокруг чего можно объединиться. Это может быть что угодно: семья, деревня, религия, общее ремесло, совместная работа, все равно что, лишь бы это позволяло им иметь что-то общее.
Костер – это прекрасная штука для совместного времяпрепровождения. Все вместе, всем тепло, все расслаблены, все чувствуют себя в безопасности, а если удалось хорошо поохотиться и на костре жарится мясо, то и предвкушают обильную трапезу. Согревшись, расслабившись и наевшись, они начинают общаться, образуя, пусть первобытное и примитивное, но сообщество. В общем, костер может быть поводом для многих вещей в жизни человека.