— Я давно об этом подумал, — весело произнёс Феликс, самодовольно усмехаясь. – Ещё когда я брал Отасилиу на работу, то внёс в его контракт один секретный пункт, согласно которому он теперь не сможет разглашать никаких сведений о моей прошлой деятельности, иначе должен будет выплатить мне колоссальный штраф.

— И он согласился подписать такой грабительский контракт? – удивился Алешандре.

Феликс в ответ громко рассмеялся:

— А он не придал особого значения тому пункту. Думал, это чистая формальность.

— Но теперь ему терять нечего, он может пойти в суд…

— Нет, некуда он не пойдёт, — уверенно заявил Феликс. – Я подстраховался! Путём нехитрой махинации опустошил его банковский счёт. Отасилиу сейчас нищий. У него нет денег не только на выплату штрафа, но и на прокорм семьи. Пусть теперь покрутится вместе со своей Амаполой, которую я давно мечтал пустить по миру и посмотреть, что будет дальше…

Когда у Родригу и Дулсе случилась беда, Ливия тоже собралась попросить своего будущего свёкра, чтобы он помог им, но не успела этого сделать – Отасилиу опередил её. А потом, узнав, какой позиции придерживается Феликс в отношении Родригу, и вовсе отказалась от этой затеи. Она пошла вместе с рыбаками, собирать деньги для защиты Родригу.

Алешандре попытался воспрепятствовать ей.

— А ты не подумала о том, что помогаешь убийце? – говорил он, но Ливия не верила в виновность Родригу и жестоко ответила Алешандре:

— Я помогаю своим друзьям, и для этого мне не требуется твоё разрешение.

— Рыбаки обойдутся и без твоей помощи!

— Нет, не обойдутся. Они собирают деньги в нижнем городе, а я пойду в верхний. Там живут состоятельные люди, которые хорошо знают мою семью и не откажут мне в пожертвовании. Сначала загляну в крупные магазины, потом навещу промышленников. В бедняцком квартале много денег не соберёшь, а я смогу раздобыть крупную сумму, которой вполне хватит, чтобы нанять для Родригу хорошего адвоката.

Алешандре больше не стал с ней спорить. Ливия обошла самые богатые магазины верхнего города, и всюду ей пообещали дать деньги вечером – после того, как произведут выемку из кассовых аппаратов и подсчитают дневную выручку.

Ливия с радостью сообщила об этом рыбакам, но вечером ей один за другим стали звонить владельцы магазинов и отказываться от своих прежних обещаний. Ливия поняла, что на них надавил кто-то очень влиятельный, но ей не хотелось думать, что это сделал Феликс по доносу Алешандре, хотя такие подозрения у неё возникали.

Дулсе же, узнав о случившемся, сразу сказала:

— Это дело рук Феликса Геррейру! Он последовательно мстит нам за тот марш протеста. Свой гнусный план он задумал ещё тогда, но затаился на некоторое время, чтобы ударить побольнее – как раз в день нашей свадьбы. Знаешь, почему арестовали Родригу? В полицию поступил анонимный звонок! Это сказал Родригу комиссар. А судя по тому, как Феликс поступил с Отасилиу, мы не сомневаемся, что и дело Родригу раскопал именно он. Конечно, у нас нет доказательств, но Отасилиу хорошо изучил Феликса и знает, какими подлыми методами тот привык устранять своих противников.

Их разговор происходил в «Звёздном маяке», который с недавних пор превратился в штаб по сбору денег для Родригу, и Дулсе говорила всё это в присутствии Гумы, Руфину и других рыбаков, не считая нужным скрывать от них своё негативное отношение к Феликсу.

Ливии было больно всё это слушать, и она воскликнула:

— Я пойду к Феликсу и заставлю его сказать мне правду!

Гума посмотрел на неё с грустной усмешкой:

— Неужели ты так наивна? Думаешь, Феликс перед тобой расколется? Или ты просто хочешь успокоить свою совесть? – спросил он уже более жёстко. – Тебе хочется услышать от своего будущего свёкра, что он не злодей, я, верно, тебя понял?

— Гума, не надо обижать Ливию, — попросила его Дулсе. – Не хватало ещё, чтобы мы тут все перессорились. Феликс был бы этому очень рад!

Гума послушался её совета, но Ливия вынуждена была признать его правоту, о чём и сказала Дулсе, когда они вдвоём вышли из «Звёздного маяка»:

— Гума абсолютно прав. Мне и в самом деле неприятно сознавать, что Феликс, вскоре станет моим родственником. Я перестала уважать его ещё с тех пор, как он настроил против меня перед Гуму, потребовав с него деньги, о которых тот ничего не знал.