Последним, что она увидела, было лицо отца, с трепетом и утешением заглядывающего в колодец фиксирующей панели. Он мягко опустил свою ладонь дочери на бедро, а Роза ухватилась за неё как за последнее, что связывало её с реальностью. Затем все заполонил тусклый синий свет в узком пространстве.

У Розы никогда не было клаустрофобии и ко всем ограничивающим движения помещениям она не только относилась, по меньшей мере, без боязни, но и питала даже какую-то симпатию к замкнутым, а особенно темным уголкам. Она находила в них что-то первородное, отстранённое от мира и защищенное от внешних воздействий. Уютное обиталище ещё не родившегося человека. Роза отпустила руку отца и теперь просто неподвижно лежала, рассматривая перекладину у своего носа.

Громогласные звуки магнитных пластин, трещащих и гудящих во всю, девушка посчитала вполне устрашающими и далеко не мелодичными, поэтому какой рефлексивный процесс она ни начинала в своей голове, грохочущие кудахтанья и стенания аппарата заглушали поток мыслей.

Но вдруг все замолкло, и тишина ударила в голову. Раздалось хлопанье двери, началась какая-то возня, - очевидно, пришла Линдхнет. Но Роза не уделила ей внимания, пока та не заглянула в трубу, чтобы осведомиться о самочувствии пациентки, и лишь тогда девушка одарила её утвердительным мычанием.

Затем Линдхнет исчезла, грохотание и пиликание вернулись, всё стало как прежде. Течение времени перестало ощущаться, и Розе казалось, что она лежит в этой трубе всего несколько минут, но в то же время, что провела здесь всю свою жизнь. Ещё спустя некоторый неопределенный временной период реальность по ту сторону трубы исчезала, а немного погодя, вовсе не существовала никогда. Однако это представление быстро рассеялось неистовым звуковым сопровождением. Мысли расползались во все стороны, поэтому девушка решила сосредоточиться на ощущении тела, чтобы не забыть о своем бытии. Роза скосила глаза и посмотрела на свой нос, затем почувствовала неподвижно лежащие и замерзшие руки, тепло ладони отца, проходящее сквозь тонкую ткань леггинсов, проникающее под кожу и разносящееся по телу согревающими электрическими импульсами. Девушка незаметно дернула пальцами на ногах. Она закрыла глаза и ощутила тяжесть своего тела, органов, всей этой материи, что составляла её оболочку, которая грузно тянулась к поверхности стола вниз. Стало так тяжело, что трудно было вздохнуть, и Розе казалось, будто тело сейчас провалится куда-то вглубь, она чувствовала движение то ли под кожей, но ли над ней. Сердце гулко охало, но не в груди, а где-то в животе, слева, а теперь уже весь живот пульсировал, словно сам превратился в сердце. Роза не могла вдохнуть носом, но больше не задыхалась, не понимая, откуда поступает воздух. Грудь взымалась от дыхания, но почему-то у неё над головой. Из-за странных ощущений Роза открыла глаза, но ничего не видела. Что-то красное и темное перемещалось перед ней, разъединялось и соединялось вновь. Но Роза не видела, она не чувствовала своих глаз, как и всего тела, и одновременно чувствовала его повсюду. На мгновение перед ней возник образ отца, задумчиво и тревожно ожидающего окончания процедуры. Но как? Она же в томографе. Чем ближе к голове, тем сильнее движение, и тем меньше Роза способна была различать свои части тела и органы. «Где мой нос?» - такой простой, но такой затруднительный для неё вопрос в этот момент. Что-то серое, склизкое с красными прожилками похожее на тонкую трубку шевелилось сплошной кучей в разных направлениях. Девушка видела это, чувствовала на ощупь, слышала скольжение и хлюпание, понимая, что это головной мозг меняет свое местоположение. Сердце распространялось по всему телу, отдавая пульсацией повсюду. Роза встревожилась.

«Сейчас не время! Сейчас не время! Не время! Нет! Нужно это остановить!» - голос внутри всего, и непроизвольный импульс раздался по неоднородным мышцам девушки, посылая сигнал в ещё не деформировавшиеся конечности. Правая нога Розы дернулась со всей силой, едва сдерживаемая ремнями на столе. Девушка, словно в припадке, затряслась всем телом, однако это не помогло повлиять на происходящие процессы. Она сжала сигнальную грушу: «Вдруг Линдхнет опомнится раньше, чем мои мозги окажутся в пятке!».

Но надежды на врача не было, поэтому Роза выпустила грушу и начала пытаться сама вытащить себя из томографа. Она с трудом просунула руки внутрь, не чувствуя боли ни от раздирающей ей кожу иглы катетера, ни от ломавшихся до крови ногтей. Она истошно била руками по трубе изнутри, цепляясь и вытягивая тело оттуда. Но ничего не удавалось. Вместо этого Роза увидела поверхность трубы, будто прижалась к нему лицом. Она видела и свои руки, впереди, сзади, сверху, снизу, изнутри. Они сохранили форму, но были однородны по структуре, казалось, ещё чуть-чуть и она распадется на мелкие частицы и соединится вновь, становясь одним целым непрерывно двигающейся совокупности веществ. Так и случится, если эта медлительная Линдхнет не вытащит её из трубы сейчас же.

– Скорее! Скорее! Ей плохо! Выключите аппарат, выключите!
–  до неё доносились крики отца, который пытался заглянуть внутрь, но Роза согнула ноги, насколько это возможно, преграждая ему обозрение.

Оглушительные звуки заглохли, и в кабинете началась шаркающая возня. Роза поняла, что, наверно, это ворвалась встревоженная её поведением Линдхнет и, возможно, отец в растерянности тоже движется по кабинету, но без определенной траектории.

Сосредоточенная на своих предположениях, Роза ощутила, что вновь видит перекладину фиксирующей панели перед своим носом, она скосила глаза: тот тоже был на месте. В это мгновение в трубу томографа заглянула Линдхнет:

– Роза! Что случилось? Ты в порядке?

Роза вздрогнула от её громогласного срывающегося голоса, но ничего не ответила. Линдхнет нажала на кнопку, и стол с Розой медленно выкатился на свет.

Она ощутила, как тело обмякло и распласталось от усталости, а сбивчивое дыхание с трудом поддавалось контролю, и поняла, как же сильно изматывает смещение частиц.

– Что случилось, Роза?
–  Линдхнет наконец-то сняла дурацкую панель с её лица и сразу же полезла со своими вопросами.

«Какие эти люди любопытные!» - Роза с раздражением покосилась на неё, всё ещё лежа на столе, но, по-прежнему, молча.

Роза умолкла, наблюдая за действиями врача. Закончив с трепетом внимать словам своей пациентки, Корнелий радостно выводил в новом прямоугольнике «зрительные галлюцинации и галлюцинации в области осязания».

– Что? Выводите мне там в своем блокнотике транзиторный психоз?
–  спокойно произнесла Роза, облокотилась на кресло и закинула щиколотку на колено.

Стурлссон в замешательстве поднял на неё глаза. Он думал о транзиторных психозах, однако в подсознании уже грезил о шизофрении. Параноидной шизофрении. Определенно. Уже придумывал, какие исследования проведет, какие труды по клинике психотических расстройств напишет. А его собственная книга о сновидениях психически больных? М-м-м, кажется, он отхватил свою главную героиню…