Он буркнул: — Тогда она неверно выбрала себе профессию.

— По-видимому, так, господин.

Сендзин смерил глазами Томи Йадзаву. Это была миниатюрная, но, очевидно, очень сильная женщина, хотя и со всеми причитающимися ее телу формами. Лицо волевое, с необычайно яркими, более раскосыми, чем у большинства японок, глазами. Волосы длинные, тоже сверкающие, как и глаза, при ярком электрическом свете, собранные в аккуратный пучок на затылке. Она пользовалась репутацией самого способного работника его отдела, и именно поэтому он поручил ей расследование убийства Марико. Уж если ей не удастся ничего обнаружить, то и никому не удастся.

— Сколько вы занимаетесь этим делом? Восемь месяцев? Я думаю, что пора закрывать, — сообщил Сендзин.

— Извините, господин, но, как Вам известно, я одна занималась этим делом, — глаза Томи были прикованы к одной точке на стене за спиной Сендзина, чуть-чуть повыше его головы и на фут левее. — Я знаю, каково быть одному в этом мире. Эта Марико, возможно, для Вас, как и для отдела в целом, — ничто, но во многом она была таким же человеком, как и я. Я бы хотела продолжать расследование до тех пор, пока не найду убийцу.

— Полиции города Токио нет дела до того, что вам хочется или не хочется, сержант, — резко возразил Сендзин. — У нее своя жизнь и свои соображения об использовании личного состава, независимо от ваших желаний. — Он с удовлетворением отметил, что щеки Томи густо покраснели. — Есть ли необходимость напоминать, кто вам предоставил эту возможность свободно заниматься этим делом в течение этих месяцев, хотя мы с первого дня считали его неразрешимым? Будьте довольны тем временем, которое я вам дал на ваши частные изыскания.

— Да, господин, — согласилась Томи. — Я глубоко признательна вам за поддержку. Просто при жизни у Марико не было никого, кто захотел бы ей помочь. Жаль, что она не может знать, что сейчас такой человек есть, — это я.

— Вы сделали все, что было в ваших силах, сержант. Но долг прежде всего.

— Да, господин.

Сендзин резко встал, и лицо его оказалось как раз против той точки на стене, к которой был прикован взгляд Томи. — Мои подчиненные недолюбливают меня, не так ли, сержант?

— Что господин имеет в виду?

— Это из-за возраста? — этот вопрос Сендзина был явно риторическим. — Через шесть недель мне будет двадцать девять. Конечно, меня здесь считают слишком молодым, чтобы возглавлять отдел по раскрытию убийств. Вы тоже так считаете, сержант?

— Возраст не всегда связан напрямую со способностями человека.

Слушая ответ Томи, Сендзин смотрел ей прямо в глаза, и вдруг в нем зародилось странное предчувствие. У него появилось неприятное смущение, какое, вероятно, бывает у хищника, пропустившего врага на свою территорию. Может, он недооценил способностей Томи Йадзавы? Сендзин всегда гордился тем, что верно оценивал возможности своих врагов. Правда, этот сержант-детектив не была его врагом. По крайней мере пока.

— Может, они полагают, что успешная работа этого отдела по раскрытию убийств не имеет никакого отношения к таланту его руководителя, сержант?

— Нет, господин, это не так.

Сендзин кивнул:

— Вот это уже кое-что. — Он немного подождал. — А теперь скажите свое мнение, сержант. Здесь нас только двое.

— А как насчет записывающих устройств?

Сендзин вскинул голову и улыбнулся про себя. Да, подумал он, она не только сообразительная, но у нее еще и реакция приличная. Ему это понравилось. Похоже, работать с ней будет одно удовольствие.

Сендзин вышел из-за своего стола. Он стоял так близко к ней, что слышал ее дыхание, ощущал запах ее тела.

— В этой комнате их нет. — Он взглянул ей в глаза. — А на вас их, часом, нет?

— Не беспокойтесь. Все чисто, господин.

— Ну, тогда, — сказал Сендзин, — продолжим.

Томи глубоко вздохнула, но приток кислорода в легкие, казалось, ничуть ей не помог. Его близость явно возбуждала ее. Она вдруг ощутила в нем человеческое существо — причем мужского пола. Раньше она наблюдала за ним с расстояния, и это ей нравилось, но теперь, когда он оказался совсем рядом, она почувствовала вроде как легкое опьянение. Ее ноздри расширились, впитывая его мужской запах. Слегка встряхнув головой, она взяла себя в руки.

— Извините, господин, знаете ли вы значение своего имени, Омукэ?

Сендзин улыбнулся, но тепла не стало больше в его улыбке.

— Предположим, нет.

Томи кивнула.

— Омукэ — это посланник из другого мира. Что-то вроде демона.

— Или ангела.

— Да, — ответила Томи, чувствуя, что у нее все во рту пересохло. — Или ангела. Но в любом случае «омукэ» — не от мира сего. — Сендзин понял, что под словами «сей мир» она подразумевала Японию. — В отделе считают, что начальник... — Она остановилась, почувствовав, как натянулись вожжи социальной субординации, согласно которой критика начальника считалась грехом.