Прибывающие время от времени из Енисейска для сбора ясака немногочисленные отряды служилых людей не могли изменить ситуацию. Более того, вирус вседозволенности и корысти проник и в эту среду. Каждый наживался, как мог, грабя и одурачивая аборигенов, считая при этом, что так и должно быть.

Ко многим из этих злоупотреблений оказался причастен и сам Парфен Ходырев. Головин вознегодовал и, не медля, его арестовал. В роли обвинителей Ходырева среди прочих людей выступили Михаил Стадухин и таможенный целовальник Юрий Селиверстов. По их настоянию в ходыревском дворе был произведен обыск, найдено более трех тысяч отборных соболей и обнаружены долговые кабалы (расписки) на сумму 4156 рублей. Начался многомесячный сыск по выявлению злоупотреблений служилой верхушки.

Отношение Головина к Хабарову резко изменилось, когда в связи с дознаниями выплыло скандальное дело, участником которого оказался Ерофей, – совместная с Парфеном Ходыревым торговля мягкой рухлядью в обход государевой таможни с использованием организованного Хабаровым конного извоза. Юрий Селиверстов жаловался на Хабарова, что он сам отказывался платить пошлины в таможню, и не платил пошлину за «обводную рухлядь», приобретенную у служилых и промышленных людей.

Разумеется, ни Ходырев, ни Хабаров сами пушнину мимо таможни не возили, у них для этого были свои люди. При проведении сыска они признались, что Парфен де предупреждал их, чтобы «не ходили с рухлядью мягкой к таможне, не то я вам руки и ноги переломаю, а таможенному сидельцу голову оторву».

Ерофея под конвоем доставили в острог, но он принял на себя роль ничего не ведавшего невольного соучастника. В ходе сыска у него было обнаружено 28 кабал (долговых обязательств), полученых от Ходырева. Парфен оказался в тюрьме. Что же касается Хабарова, то воевода, руководствуясь упомянутой выше поручной записью, в которой тот обязывался «никаким воровством не воровать», наказал его штрафом, изьяв в казну не десятую, а пятую часть урожая с его пашни.

Хабаров воспротивился такому решению и, как свидетельствуют исторические хроники, «принародно лаял воеводу». Произошла драка со служилыми людьми, инициатором которой был Ерофей. За дерзость, «невежливые слова» в адрес воеводы и учиненную им драку Головин поступил с ним еще более круто, – отобрал в пользу казны усть – кутскую пашню Хабарова и его соляную варницу, а самого Ерофея отдал «за пристав», то есть посадил под домашний арест до окончания дознаний по заварившемуся делу. На конфискованную у Хабарова пашню Головин отправил пятерых служилых людей из якутского гарнизона, снабдив их лошадьми, сошниками, серпами, косами и хомутами.

В отечественной литературе, посвященной походу Дежнева на Анадырь (а таких книг и статей десятки, если не сотни), немало места и внимания уделяется его взаимоотношениям с Михаилом Стадухиным. Их часто называют соперниками. При этом образ Семена Дежнева везде рисуется исключительно белыми красками, а образ Михаила Стадухина с весьма непривлекательными чертами характера, особо подчеркивая при этом его «непролетарское происхождение». Хотя и с оговоркой, что он тоже был смелым землепроходцем. Однако это не помешало профессору Белову, – автору книги «Подвиг Семена Дежнева», заявить, что «Михаил Стадухин не внес почти никакого вклада в разрешение проблемы раздельного существования двух континентов».

О Стадухине писали, что он был родом из купеческой семьи Гусельниковых, что на Лену он прибыл целым семейным кланом, – с братьями Тарасом и Герасимом и сыном Яковом, которые де были торговцами. Более того, иные авторы даже утверждали, что он, будучи служилым человеком, и сам являлся купцом. В подтверждение этого ссылались на обнаруженную в архивах ленской таможни запись за 1643 год, из которой следует, что Михаил Стадухин совершил торговую сделку на 296 рублей 4 алтына. Из этого автор делает заключение, эта сделка была, видимо, далеко не единственной.

Писали, что нелегкий характер Стадухина во многом объяснялся его чувством социального превосходства над другими. Отсюда де и его непомерная заносчивость и высокомерие. Что он принадлежал к казачьей верхушке и пользовался особым расположением воеводы Петра Головина. Он якобы выезжал встречать его по прибытии на Ленский волок, там оказал Головину какие – то услуги (какие именно – не уточняется), а в дальнейшем выступал с наветами против его недругов. Это угодничество Стадухина, писал Лев Демин, воевода оценил, почему Михайло, как и Василий Поярков, оказались в числе тех людей, которые составляли опору Головина и встречали с его стороны благоволение.

Явная тенденциозность такой характеристики невольно заставляет обратиться к первоисточникам. Кто же он такой, этот Стадухин?

Михаил Васильевич Стадухин (год рождения ориентировочно 1600-й), был уроженцем архангельского Севера, выходцем из Пинеги. Казацкий историк – энциклопедист Федор Щербина на основании архивных материалов пришел к выводу, что родным отцом Михаила Стадухина был запорожский казак Василий Стодух. Будучи есаулом одной из – за порожских сотен в польском войске периода Русской Смуты (1601–1613), казак Стодух попал в московитский плен и в числе других пленных запорожцев был сослан на поселение в Пинегу.

Такие случаи не были редкими. Так, например, известный в сибирской истории Никифор Черниговский, которого называют первостроителем Албазинского острога на Амуре, тоже был родом с Украины, сыном служилого человека. В начале 30-х годов он служил казацкую службу польскому королю. В 1633 году во время войны с Польшей был захвачен русскими в плен и сослан в тюрьму на Вологду.

После окончания войны по условиям мирного договора пленных должны были отпустить на родину. Однако Никифор этого не пожелал, просил оставить его «служить государю с черкасы» (т. е. с украинскими казаками), принял русское подданство, по грамоте Приказа Казанского дворца был «сослан на житье в Енисейский острог», где был поверстан в казачью службу. Нечто подобное, видимо, случилось и с Василием Стодухом.