– И ее, товарищи, снесут, точно вам говорю, кому она нужна? – довольно грубо простонала красная морда.

– А форма и абрис глав, – не унимался интеллигент.
– Это куда? А компактность объема? Это как? Храм контрастен с Кремлем! Это что? Только он доминирует над городом и вместе с Иваном Великим создает главный силуэт столицы республики. Не снесут! Партия не допустит!

– И что это вы, гражданин, вечно выражовываетесь в нашем общесте? Напились – ведите себя прилично, – с военной отчетливостью произнес лупоглазенький гражданин, усики которого выдавали в нем красноармейца.

– Я не выражаюсь, а доказываю вам, малограмотным: будет стоять Спаситель. Будет! Что я могу сделать, если у вас сердца мохом обросли!

– Молчал бы ты в тряпочку, вшивый, а то как дам больно! – пригрозил лупоглазенький. – Товарищи, а может это контра? А?

"Сам ты контра", – подумал интеллигент, напиваясь своим пивом.

– Алкаш-выпивоха, а под интеллигента подстраивается, сказал в унисон гавканью подзаборной собаки узколобый тюфяк.
– Недоносок, заткни фонтан!

Эти слова, влетевшие в голову, будто их туда вкрутили отверткой, непременуемо отразились на лице интеллигента: лицо посерело. Интеллигент забеспокоился: начал вертеть во рту палец, грызть ногти.

– Его надо под холодный душ, – залихватски сплюнула красная морда, – чтобы из него дурман вышел и побольше нашатыря, чтоб он в себя пришел.

– Из-за таких вот интеллигешек и говорят, что блестящее будущее Немешаевска осталось позади! – проталдычил идиот без лица, то есть лицо-то у него имелось, но запомнить его было невозможно, даже прожив с этим идиотом год в одной комнате.

– А я слышал, что уже приказано снести, – зевнул и одновременно окнул заскучавший брюнет с ненатуральным лицом.
– Прессу читать надо. Чего тут спорить?

– Памятник царю перед храмом снесли, и Спасителя снесут, – самодовольно сообщила красная морда. – Вопрос, товарищи, решенный.

Интеллигент в пенсе молчал.

– А что же на его месте? – с неожиданной суровостью протянули красные глаза. – Что?

– А я вам говорю, что уже и артель "Монолит" создана и проект готов. "Памятник освобожденному труду" называется, отрывисто ответствовала красная морда. – Этот, как его...

– Дворец Советов, – послышалось с соседнего столика.

– Да, правильно, – согласилась красная морда. – Дворец Советов строить будут.

– А помните в том году антипасхальные и антирождественские митинги? А выступления членов Союза Воинствующих Безбожников? Как вы думаете, для чего все это? ничуть не смутившись, хихикнул только что подошедший белобрысый гражданин. – Для чего?

– Точно! – со смехом воскликнула красная морда, протягивая белобрысому лопатообразную ладонь. – Здорово, Силыч!

– Для сноса, – вставил добрый толстяк с баварскими усиками. – Не стоит и сомневаться.

– Значит снесут, – кукарекнул красноармеец. – Да и черт с ним.

– А я думаю, что вся эта антирелигиозная истерия лишь для того затеяна этими эсвэбэвцами, чтобы мы с вами здеся вместо пива сельтерскую с вишневым сиропом глушили, – неожиданно для всех прокомментировал мужчина лет сорока с брюхом хлебного агента. – Вот тогда и посмеемся.

– Это почему? – удивились коммивояжерские усики.

– Откуда я знаю? Думаю так, – пожал плечами хлебный агент.

– А вы как думаете? – прохрюкала красная морда, обращаясь к интеллигенту, собравшемуся уходить.

– Спросите у Антипина, – огрызнулся спрошенный, сверкнув пенсне.

– А что тут говорить? По газетам известно, что идет реконструкция Москвы, – великодушно ответил за очкарика гражданин средних лет с фараонской бородкой, по всей видимости, работавший гардеробщиком в "Немправде". – Сами знаете... Что было сделано из Тверской? Улица Горького. А из Предтеченского переулка? Большевистский. Значит, и из Спасителя Дворец Советов сотворят.

– А где, я вас спрашиваю, Сухарева башня и Красные ворота? – возмутился собутыльник фараонской бородки гражданин в очках с фининспекторским личиком. – Где? В сортире. Там же и церковь Успения и собор Казанский. Снесли, а строить ни черта не хотят. Так же и Спасителя снесут, а на его месте – шиш! А вы все на свой салтык талдычите: снесут, снесут. Снесут – да! А построят – шиш с перцем!

– И я говорю, что дворец не построят, – не унимались вытаращенные глаза.

– Шиш там построят, – закрывая лицо руками, пробубнил фининспектор. – Это на три аршина в землю видно.