Конечно, эта битва не может идти ни в какое сравнение с разгромом арабов у стен Константинополя – достаточно сказать, что Мартелл еще дважды направлялся в поход против мусульман, чтобы освободить от них Бургундию и Прованс. Но, с другой стороны, резко активизировала африканских берберов, поднявших в 740 г. восстание против арабов, значительно ослабившее мусульманскую экспансию в Испании37.

Эта передышка во времени была использована императором в полном объеме. И в 736 и 737 гг. реорганизованные им римские войска нанесли тяжелые поражения арабам в Армении и Азии, а в 740 г. оба царя, отец и сын, в решающем сражении разгромили мусульман у города Акраина во Фригии. Более того, византийская операция, параллельно развивающаяся в Африке, также имела серьезный успех – стоявшие там арабские войска были наголову разбиты38.

Как следствие, вновь восстали хазары, земли которых арабы были вынуждены спешно оставить. Помимо прочего, эти поражения означали провал попытки арабов распространить мусульманство среди представителей хазарского племени. Можно смело сказать, что после эпохальных побед Ираклия Великого это были самые выдающиеся достижения римского оружия и византийской дипломатии за последние 100 лет!

Заметим, что Лев III был не только талантливым военачальником, но и умелым хозяйственником. В последний год жизни царя сильнейшее землетрясение потрясло Константинополь. Стихия повергла наземь статуи св. Константина Равноапостольного, св. Феодосия Старшего, императора Аркадия, разрушила городские стены со стороны суши, и множество городов во Фракии. Но ввиду постоянной опасности быть подвергнутым набегам арабов и болгар царь велел собрать с каждого горожанина по одной золотой монете и быстро восстановил крепостные укрепления39.

Куда менее радужными были перспективы византийцев на Западе, в Италии, особенно после возникновения церковного раскола, быстро переросшего в политический кризис. Хотя в 715 г. мирный договор между лангобардами и Византией был подтвержден, молодой король Лиутпранд (712—744) решил захватить Равенну, поскольку это приобретение сулило германцам многие выгоды. В первую очередь поставка соли с Адриатического побережья, дававшая баснословные прибыли.

Пользуясь тем, что в 718 г. Византийское правительство было озабочено подавлением восстания на Сицилии во главе с мятежным стратигом Сергием, лангобарды осадили Равенну, а герцог Беневента Ромуальд II (706—732) оккупировал крепость Кумы в Кампании. Одновременно с ними герцог Сполето Фароальд II (703—724) занял город Нарни в Средней Италии. Однако мятеж сицилийских войск был подавлен, Лиутпранд не смог справиться с крепостными стенами Равенны и отступил, а Ромуальд II потерпел поражение от византийского дукса Неаполя40.

Но чуть позднее ситуация резко изменилась. Отказав в требовании Льва III поддержать его иконоборческую политику, о чем речь пойдет дальше, Римский папа Григорий II (715—731) вступил в союз с лангобардами против Империи. Равеннский экзарх Павел (726—727) прибыл в Италию с приказом довести до сведения всех христиан полуострова императорский эдикт и арестовать непокорного понтифика. Однако столкнулся с лангобардами, вставшими на защиту Апостольского престола, потерпел от них поражение, вернулся в Равенну и там погиб от рук жителей.

Развивая успех, Лиутпранд в 726 г. захватил Классис и осадил Равенну. Хотя взять в этом году город ему не удалось, тем не менее в 727 г. он захватил весь Пентаполь Морской, крепость Сутриум, находившуюся в 50 км от Рима, и саму Равенну. Правда, удерживал город всего 140 дней, после чего за крупную сумму уступил Равенну папе Григорию II. Затем лангобард овладел городами Эмилия и Пентаполис, продемонстрировав горячее желание стать властелином Рима.

Но в тот момент времени папа Григорий II сумел перехватить инициативу. Поскольку лангобарды уже в массе приняли христианство, он применил всю мощь своего духовного авторитета, чтобы склонить Лиутпранда к миру, попутно прислав тому щедрые дары. Король согласился, не в силах переступить через некую невидимую грань уважения и боязни, и даже отдал папе город Сутри, на который давно уже претендовал Римский епископ.

Но мирный договор между королем и папой носил временный характер, и понтифик это прекрасно понимал. Не дожидаясь, пока лангобарды продолжат свое наступление на Рим, он решился на хитрую и многоходовую комбинацию, преследующую разноплановые цели. В первую очередь папа пожелал избавиться от лангобардской угрозы и столкнуть византийцев с германцами, чтобы за счет ослабления обеих сторон закрепить свое могущество41.

В 727 г. новый Равеннский экзарх Евтихий (727—752) высадился в Италии, имея строгие предписания императора заключить с Лиутпрандом антипапский союз, пообещав взамен военную помощь против взбунтовавшихся герцогов Сполето и Беневента. Король с радостью согласился, поскольку этот договор фактически свидетельствовал о признании Константинополем его территориальных завоеваний. Но на самом деле не собирался всерьез воевать с понтификом.

Зато у папы были иные планы. В Венецию немедленно отправились папские послы, чтобы тайно поднять венецианских греков на войну с Лиутпрандом. А там уже находились посланники Льва III, прибывшие с аналогичными задачами. Первосвященнический сан не рождает сам по себе святости: папа легко предал собственных союзников, сговорившись с византийцами о совместных действиях против лангобардов. В порыве вдохновения Григорий II даже именовал в послании императоров Льва III и Константина V «своими государями и сынами», назвав германцев «подлым народом».

Начались военные действия, крайне неудачные уже для лангобардов. Но здесь, словно очнувшись, Лиутпранд продемонстрировал умение вести дипломатию не менее коварными способами, чем папа. Он немедленно заключил союз с Константинополем, также опасавшимся растущих аппетитов папы и недовольным его фрондой царю, и в 729 г. подчинил себе два герцогства – Сполето и Беневент. Лангобардское войско подступило к Риму, и, казалось, апостолику спасения ждать было неоткуда.

Но и папа в очередной раз продемонстрировал высоту духа и мужество. Он явился в лагерь лангобардов и обратился к королю с увещевательной речью. Пораженный поступком и словами понтифика, Лиутпранд пал перед ним на колени, признав Римского епископа единственным носителем Божественной власти на земле. Сняв лагерь, король отправился обратно.