Адамберг задумчиво потер щеку.

– Иди взгляни на него, – сказал он, подходя к двери.

Рубо колебался.

– Что, теперь тебе не до смеха? Не то что в старые времена? Пошли, ты ничем не рискуешь, зверь заперт в клетке.

Адамберг подвел Рубо к камере Дамаса. Тот еще спал сном праведника, на одеяле четко вырисовывался его профиль.

– Посмотри на него хорошенько, – сказал Адамберг. – Не торопись. Не забывай, что прошло уже восемь лет с тех пор, как ты его видел, и что тогда он был не в лучшей форме.

Рубо как зачарованный уставился на Дамаса через прутья решетки.

– Ну, что? – спросил Адамберг.

– Может, и он, – ответил Рубо. – Рот похож. Мне надо глаза видеть.

Под перепуганным взглядом Рубо Адамберг открыл камеру.

– Хочешь, чтобы я закрыл? – спросил Адамберг. – Или хочешь, чтобы я оставил вас вдвоем вспомнить старые добрые времена?

– Не шутите так, – мрачно пробурчал Рубо. – Он, наверно, опасен.

– Но ты тоже был когда-то опасен.

Адамберг заперся вместе с Дамасом, и Рубо посмотрел на него с восхищением, как на укротителя тигров. Комиссар потряс Дамаса за плечо:

– Просыпайся, Дамас, к тебе пришли.

Дамас что-то проворчал и сел на постели, недоуменно глядя на стены камеры. Потом он все вспомнил и зачесал назад волосы.

– Что случилось? – спросил он. – Я могу идти?

– Встань на ноги. Один человек хочет на тебя посмотреть. Твой старый знакомый.

Дамас покорно встал, завернувшись в одеяло, и Адамберг по очереди вгляделся в обоих мужчин.

Лицо Дамаса словно окаменело. Рубо вытаращил глаза, потом отошел.

– Ну что? – спросил Адамберг уже в кабинете. – Вспомнил?

– Может, и он, – неуверенно проговорил Рубо. – Но если это он, теперь он в два раза шире.

– А лицо?

– Похоже, только длинных волос у него не было.

– А ты, часом, не сдрейфил? Страшно стало?

Рубо кивнул.

– Может, и не зря боишься, – согласился Адамберг. – Возможно, мститель действует не один. Подержу тебя здесь, пока все не прояснится.

– Спасибо, – буркнул Рубо.

– Как фамилия будущей жертвы?

– Так это я.

– Это я понял. А другой? Вас было семеро, минус пятеро убитых, остаются двое, без тебя остается еще один. Кто он?

– Был один тощий и страшный, как крот, по-моему, он самый опасный. Это он действовал дубинкой.

– Его фамилия?

– Мы не знали ни имен, ни фамилий. В таких делах лишний риск ни к чему.

– А возраст?

– Такой же, как все. Лет двадцать – двадцать пять.

– Живет в Париже?

– Думаю, да.

Адамберг поселил Рубо в камеру, не запирая, а сам подошел к решетке Дамаса, просунул голову и протянул ему сверток с одеждой.

– Следователь разрешил проверить тебя.

– Хорошо, – послушно кивнул Дамас, присаживаясь на кушетке.

– Ты знаешь латынь, Дамас?

– Нет.

– Ты все еще ничего не хочешь мне рассказать? Про блох?

– Нет.

– А как насчет шестерых парней, которые учинили над тобой расправу семнадцатого марта, в четверг? Тебе нечего мне сказать? А про девушку, которой было очень весело?

Дамас молчал, он сидел, повернув ладони к себе, и поглаживал пальцем кольцо.

– Что они отняли у тебя, Дамас? Кроме твоей подружки, твоего тела и твоей чести? Что им было нужно?

Дамас не пошевелился.

– Ладно, – сказал Адамберг. – Я пришлю тебе завтрак. Одевайся.

Комиссар отвел Данглара в сторонку.

– Эта сволочь Рубо что-то темнит, – высказался Данглар. – А вам только лишние хлопоты.

– У Дамаса есть на свободе сообщник, Данглар. Блохи попали к Рубо уже после того, как Дамас попал сюда. Кто-то принял эстафету после того, как объявили о его аресте. И все было сделано быстро, четверки он рисовать не стал.

– Если есть сообщник, понятно, почему он так спокоен. Есть человек, который завершит его дело, на это он и рассчитывает.

– Отправьте людей допросить его сестру, Еву и всех обитателей площади, были ли у него друзья. А главное, мне нужен отчет о телефонных звонках за последние два месяца. Из магазина и из квартиры.

– А вы не хотите пойти?

– Вряд ли на площади захотят меня видеть. Для них я предатель, Данглар. Они охотнее будут говорить с офицерами, которых не знают.

– Ясно, – ответил Данглар. – Долго бы нам пришлось искать эту точку соприкосновения между жертвами. Один вечер, встреча в баре, люди, которые даже не знают друг друга. Нам просто повезло, что Рубо запаниковал.