— Хватит уже сопротивляться, Рина, — высовывает язык и облизывает им мою щеку. Боже! Мне так становится мерзко, противно. — Сама же говорила, что влюблена в меня, — один палец оказывается у меня между ног. — Не стоит теперь строить из себя недотрогу, — резко входит, причиняя сильнейшую боль. Слезы текут из глаз, в горле пересохло.

Приготавливаюсь к самому страшному. Быть изнасилованной собственным другом. Не удалось этого сделать тому ублюдку Сэму, так Агеев решил последовать его примеру. И если я сейчас потеряю сознание, ему это удастся осуществить.

— Тебе же нравится трахаться с моим братом, — палец движется туда обратно. Хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила меня. — Так чем же я хуже, а? — добавляет еще один. Хватка на горле становится сильнее. Уже не различаю того, что перед глазами находится. Зловещего лица Артема. Его таких когда-то мной любимых глаз, в которых сейчас отражается грязная похоть. — Обещаю, тебе понравится.

— Нет, — издаю один-единственный звук. Дергаюсь. Правая рука на свободе и тут же вцепляется ему прямо в лицо. Ногтем прохожусь по его щеке, оставляя кровавую борозду. Все-таки они у меня очень острые. Такого он явно не ожидал. Вот и отступает от меня, взвыв от боли. Я же с теми силами, что у меня остались, делаю шаги к двери. Раз, два, три, четыре. Еще совсем немного и выйду отсюда. Запрусь в другой комнате. Подальше от сошедшего с ума Артема, но, только едва дотронувшись до ручки, пронзает боль в затылке. Агеев схватил мои волосы, дернув на себя.

— Сбежать решила, сука? — бросает мое тело на кровать, нависнув сверху. Он словно монстр, готов на самый низменный поступок. — От меня так просто не… — какая-то сила отбрасывает его в сторону. Слышатся голоса, которые я разобрать не могу из-за гула в ушах. Только чувствую, как меня укрывают одеялом. Как прогибается матрас. Это Вида садится рядом со мной, помогая мне подняться. Крепко обнимает, словно ограждая от чего-то. Точнее от развернувшейся драки. Артем и Денис снова размахивают кулаками. Только в этот раз Соболев дает сдачи. Отбрасывает Агеева к столу, на который он приземляется и хватается за его горло. Тот начинает извиваться, бить его руками по лицу, но силы постепенно его покидают.

— Денис, — от звука своего имени Соболев поворачивает голову в мою сторону. Потом смотрит на брата, сбрасывает его пол. Нога приземляется прямо ему в живот. Хватает его за руку и начинает тянуть в сторону двери. Младший проезжает по полу небольшое расстояние, после чего оказывается в коридоре.

— Оставь нас, — обращается к Зотовой, которая тут ретируется из нашей комнаты. — Рина, — сглатывает пару раз, проводит рукой по волосам. — Рина, — повторяет мое имя.

Садится рядом со мной и тут же заключает в свои крепкие объятья. От него исходит такое сильное тепло. Рядом с ним чувствуется такая огромная надежда, что я даю волю своим слезам. Плачу, не боясь показаться слабой перед ним. Просто теснее прижимаюсь к нему, а Денис просто сидит молча. Только гладит нежно меня по спине и не шевелится. Я же все никак не могу успокоиться. Никак в себя не приду после того, что совершил Артем. Друг оказался таким дерьмом, таким ублюдком. Попытался совершить насилие надо мной. То, от чего меня спас самый важный человек в моем сердце.

Александрина Догелева

Что меняет людей? Почему в одночасье они из милых и улыбчивых превращаются в темных существ, готовых причинить тебе боль? Словно в них сами демоны, как в сериале «Сверхъестественное», вселяются и делают такие вещи, что их за это проще покарать. Применить пытки, так как смерть для них будет являться лишь спасением, наградой. Слишком легко они отделаются, а так не должно быть. Каждый должен понести наказание за содеянное. Жаль только, что за такое издевательство над человеком тебя самого может ждать суровая кара. Обязательно же все раскроется рано или поздно. Не получится замести следы. Пострадает тот человек, что решится на такое. Сделает страшное во имя того, кому причинили боль.

Будь вот это все ненаказуемым, можно было и позволить Соболеву совершить акт насилия над сводным братом. Так как он все же порывался найти его и еще раз пересчитать ребра. А-то сбился, когда ударил несколько раз по ним. Только вот я его все время останавливала, не отпускала от себя. Просто еще теснее прижималась и не давала пошевелиться. Даже уснуть не могла толком, глаза конечно слипались все время, но с трудом держала их открытыми, мучая саму себя таким образом. Ведь так не хотелось, чтобы Денис вновь загремел во французскую тюрьму. В следующий раз за тяжкое преступление одного имени моих родителей будет недостаточно. Он окажется там надолго, пока адвокат не вытащит его оттуда. Вряд ли парень будет рад и вмешательству отца. Тот, должно быть, отречется от старшего сына после такого. Так как рассказ Соболева тогда в особняке говорил о том, что Агеевы всегда младшего поддерживали, верили ему во всем, помогали. Он для них самый лучший из детей, за него горой.

И если раньше такое отношение к сыновьям мне нравилось. Ведь Артем же являлся тем, кого я люблю без памяти, тем, с кем хочу провести остаток своей жизни. То сейчас, когда все маски уже сняты, показано истинное лицо этого человека, кроме ненависти, презрения, тошноты он у меня ничего не вызывает.

Как столько лет я могла обманываться? Не замечать очевидных вещей? Жить словно в иллюзорном мире, где феи и эльфы летают вокруг меня. Все такое милое, волшебное, в розовых тонах. Где никогда не будет бед, несчастий, неприятностей. Замечательная такая сказка, в которую ты попал по собственной воле. Сотворил ее на основе своих фантазий, желаний, предпочтений. И все вроде бы прекрасно, невероятно, но тут налетает какая-то буря в твоем Изумрудном городе и срывает занавес, коим ты себя оградил от окружающего мира. Разбиваются твои розовые очки, исчезают сказочные существа, пропадает вся магия, остается только суровая реальность. Вся правда теперь у тебя перед глазами.

Вот так и началась моя первая истерика. С рассуждений о том, что со мной могло произойти. Как мне никто не помогает, и Артем делает страшные вещи с моим телом. Тем самым отравляет, затуманивает мой разум, перестаю воспринимать окружающий мир, ухожу полностью в себя. Воздвигаю вокруг стены, которые никто не способен разрушить. Об этом я и говорила Денису, когда он все же нарушил молчание. Захотел услышать мой голос, узнать о самочувствии. Может мне нужно что-то, чего-то не хватает. И вот лучше бы он молчал в тот момент, не раскрывал рта. Так как вроде бы успокоившись, провалившись в такой блаженный сон, меня снова затрясло. Да так сильно, с применением силы (дала ему пощечину). Пришлось успокаивать не одному ему. Вида приносила снотворное в стакане с водой, который я выпила без каких-либо подозрений. Глаза закрыла, разум отключила. Наконец-то отключилась, перестала накрывать меня волной истерики. Первой волной, ведь вторая была не за горами.