Человек, сидящий у Эрла на груди, был тоньше и ниже, одет в пропитанную кровью футболку и порезанные шорты. Длинные волосы настолько перепачкались в крови, что определить их истинный цвет казалось нереальным, но Сэм знал, что они светло-каштановые. Знал он и то, что они обычно пахнут шампунем с ароматом земляники и киви. Он не хотел думать о том, чем они пахнут сейчас.

«Триш».

Он не назвал ее имени вслух. По крайней мере, не думал, что назвал. Однако взгляд ее переметнулся на него. Ее голубые глаза были пустыми и холодными, как арктические воды, и в них не осталось ничего даже отдаленно человеческого. В залитых кровью зубах она сжимала что-то влажное и разорванное, желудок Сэма сделал кульбит, когда он понял, что это кусок языка ее отца. Триш запрокинула голову и мгновенно проглотила кусок, потом снова посмотрела на Сэма. Ее губы поползли в стороны, складываясь скорее в гримасу, нежели в улыбку. Поднявшись на ноги, она отошла от тела отца и направилась к Сэму. Она приближалась к нему с хищной грацией дикой кошки и рвущимся из горла тихим тоскливым звуком. Звуком, в котором слышались нужда, желание и голод.

«Это неправильно, – подумал Сэм. – Все случилось совсем не так!»

Эта была последняя мысль перед тем, как Триш вонзила зубы ему в горло.

– Сэм? Сэм!

Он сел и открыл глаза, подивившись тому, сколько усилий пришлось для этого приложить. На плечах лежали ладони брата, и Сэм понял, что Дин его только что тряс. Он оттолкнул руки Дина и зевнул:

– Что такое?

Дин поднялся с края кровати:

– Ты не хило так стонал и метался во сне. Наверное, тот еще сон снился, причем не в хорошем смысле, если ты понимаешь, о чем я.

Сэм потер глаза. Он не помнил, как заснул.

– Сколько времени? – Он взглянул на цифровые часы на прикроватной тумбочке: 9.13. – Ого. Я, должно быть, отрубился. Проспал… сколько… часа три, наверное?

Дин подошел к окну и раздвинул занавески. В номер хлынул свет и резанул по глазам. Голова гудела, словно с похмелья, и Сэм прикрыл лицо рукой.

– Ты проспал капельку дольше, Рип ван Винкль [11] . Сейчас девять утра.

Он проспал пятнадцать часов.

Как правило, они с Дином считали себя везунчиками, если удавалось урвать часа четыре ночного сна, но время от времени недосып аукался, и тогда они могли проспать большую часть дня.

– Наверное, мне надо было выспаться. Прости.

Он выпрямился и спустил ноги на пол. Поморщился, когда правая ступня коснулась ковра, и вспомнил о своей ране. Сразу же подтянулись и остальные воспоминания – Бреннан, мумифицированные трупы, Франкенпсина – и тут он проснулся окончательно.

Сэм, стараясь выглядеть беззаботным, оглядел комнату, чтобы убедиться, что все на своих местах. В последнее время ему трудно давалось распознать, что реально, а что нет, особенно сразу после пробуждения или когда он бывал усталым или расстроенным. Но галлюцинаций Сэм не увидел – явных, по крайней мере. И когда через несколько секунд комната, мебель и Дин остались прежними, он позволил себе расслабиться.

– Кофе есть?

Дин отошел к столу, на котором стояли два стакана кофе из ресторанчика быстрого питания. Один он принес Сэму, потом вернулся и сел к столу. Несколько минут братья прихлебывали «горючее» в молчании, потом Дин поинтересовался:

– Так что тебе снилось? И если сон был действительно хорош, постарайся не упустить пикантные детали.

Поначалу Сэм не мог вспомнить, что ему приснилось, однако потом подробности хлынули в память, и Сэм об этом пожалел.

– Триш.

Дин удивленно выгнул бровь:

– Триш Хэнсен?

Сэм кивнул и глотнул кофе. От напитка в горле защипало, и желудок неприятно сжался.

– Это случилось давно, – мягко проговорил Дин. – Мы были подростками.

Они снова замолчали и занялись кофе.

Потом Дин спросил:

– Как думаешь, почему она тебе приснилась?

На Сэма он не смотрел, но в голосе отчетливо слышалось напряжение.

– Не знаю. Наверное, я просто недавно думал о смерти.

Дин повернулся к нему, выражение лица брата было почти гневным:

– Недавно? Если ты не заметил, нам можно Смерть в качестве второго имени взять. Если не будем мочить монстров, полюбуемся, как дорогие нам люди откинут коньки.

«Бобби, например», – подумал Сэм, но вслух не сказал.

– Я, в общем, это и имел в виду. Смерть настолько вошла в нашу жизнь, что мы иногда принимаем ее как должное… – Он поспешил объяснить, пока брат не вмешался: – Пока что-нибудь нам не напомнит. История с Триш была во всех смыслах первым случаем, когда я осознал, насколько мы все близки к смерти. Не только охотники, но вообще все. Смерть всегда рядом, в одном вдохе от нас, поджидает удачный момент, понимаешь?

Дин серьезно кивнул:

– Да. Да, понимаю.

«Ну конечно, понимаешь», – подумал Сэм.

Все-таки Дин ненадолго подменил Смерть – с заглавной «С».

– И потом, – продолжал Сэм, – мы вчера разговаривали про «Франкенштейна», так что, может, поэтому я думал о смерти – подсознательно, по крайней мере, – перед тем, как отрубиться.

– Да, наверное.

Ответ прозвучал отстраненно, и Сэм понял, что брат вспоминает Триш. Вспоминает, как она умерла… и какой жуткой тварью стала после этого.