От размышлений оторвал вернувшийся рядовой Аникеев. За спиной рядового висел солдатский вещмешок, судя по размеру, определенно не пустой.

«На разведку» боец сходил удачно, притащив невскрытый цинк с патронами к ППШ, десяток гранат и кучу новостей, что с точки зрения Степана было едва ли не важнее боеприпасов. Оказалось, что командир десанта полковник А.С. Потапов вместе со всем штабом 255-й морской стрелковой бригады на берег высадится так и не сумел. В результате старшим оказался капитан третьего ранга Кузьмин[1], комбат 142-го отдельного батальона морской пехоты, сейчас принявший на себя командование всеми уцелевшими силами.

Выяснилось и происхождение боеприпасов: после взятия поселка Кузьмин сразу же послал к разбитым «болиндерам» отряд, который и притащил драгоценные патроны, гранаты и даже ящики с танковыми снарядами. Во время выдачи особо подчеркивалось, что это — все, что есть, так что боеприпасы следует экономить, по возможности используя и трофейное оружие.

Услышав последнее, Левчук ухмыльнулся:

— Так что ж ты, Вань, тот пулемет не прихватил?

— Та ну его, — насупился Аникеев. — Тяжелый больно, зараза такая. Он же на станке, в одно рыло и не утянешь. Хотел, было, автоматом немецким разжиться, да не сыскал, одни винтовки остались. Зато с пяток гранат ихних прихватил, в дополнения к нашим — вона там они, в сидоре. Еще консервов немножко раздобыл, и сухарей, и наших, и трофейных. Галетами называются. Трофейные, в смысле.

— Вот, — довольным тоном констатировал старшина. — Что и требовалось доказать! Старших нужно слушать, салага, говорил же, что нафиг нам эта бандура не сдалась. Верно говорю, тарщ лейтенант?

— Верно, — согласился Алексеев, поднимаясь. Прислушался к собственным ощущениям: вроде все более-менее нормально. Немножко кружится голова, то ли вследствие контузии, то ли просто от голода с прочими нервами, да ноет ребро под повязкой. А вот прихваченная морозцем ссадина на морде лица, как ни странно, вообще никак не ощущается. Короче, жить можно и даже нужно. Причем, желательно полноценно, угу. Ладно, не к чему тянуть, то, что он задумал, желательно начинать реализовывать прямо сейчас, пока Кузьмин не отдал приказ выдвигаться к Северной Озерейке и Глебовке:

— Старшина, я к командиру десанта. Аникеев, где товарища капитана искать, покажешь?

— Так точно! — подорвался боец, расстроено взглянув на раскрытый вещмешок. Степан мысленно усмехнулся: оно и понятно, что жрать хочется! Ничего, потерпит. Между прочим, кое-кому еще больше хочется, поскольку крайний раз — не считая того сухаря с тушенкой в блиндаже — этот самый «кое-кто» обедал лет, эдак, семьдесят назад. Ну, или вперед.

— Добро, — морпех одернул бушлат, поправил ремень, сдвинул в сторону трофейную кобуру. Жаль, ни фуражки, ни шапки-ушанки нет, только каска. — Пошли, Вань, проводишь. К моему возвращению магазины снарядить, остаток боеприпасов разделить на троих, гранаты тоже. Семен Ильич, не в службу, а в дружбу, мои диски тоже набей, хорошо?

И продолжил про себя «…поскольку я даже понятия не имею, как это делать…».

— Сделаю, тарщ лейтенант, могли б и не предупреждать, — хмыкнул Левчук. — Да, и вот еще что, держите… — старшина полез за отворот бушлата, вытащив нечто неузнаваемое с первого взгляда, серо-тряпичное. — Негоже это, каску на голой голове носить, морозец-то пробирает. Мозги застудите, какой из вас тогда командир?

— Это еще что? — откровенно оторопел Алексеев.

— Дык, подшлемник немецкий, шерстяной. Ушанки-то у вас не имеется, да и взять негде. Ты не брезгуй, Степа, не брезгуй, чистый он, ни крови, ни вошек не имеется, я уж проверил. А потомглядишь, чего другое подберем. Только, сам понимаешь, если что и найдется, так тоже не с живого, — старшина отвел взгляд. — Живым головной убор и самим нужен, а вот мертвым он уже как бы и без надобности…

Поколебавшись несколько секунд, Степан нерешительно забрал у Левчука подшлемник. Покрутил в руках. Ничего необычного, обычная вязаная «труба»-бафф, подобные и в его времени массово носят: можно использовать и как шарф, и как шапочку, и прикрывать лицо наподобие маски-балаклавы. Универсальная штука, одним словом. Кстати, и у нас подобные тоже имелись, видел на фотках. Вроде бы, еще в Финскую применялись. А что с убитого фрица? Придется перетерпеть, поскольку голове и на самом деле холодно: каска — штука нужная, вот только от мороза защищает еще хуже, чем от осколка или пули…

— Спасибо, старшина, выручил, — старший лейтенант соорудил из подшлемника нечто вроде лыжной шапочки, сверху натянул шлем. Голове сразу стало ощутимо теплее.

Левчук улыбнулся:

— На здоровье, командир. Вы идите, а я пока с боеприпасами разберусь. Только автомат прихватите, негоже командиру безоружным ходить. Да нет, с диском берите, я его потом живенько набью. Вам бы еще полевую сумку или сидор раздобыть, не в карманах же запасные патроны таскать. Слыхал, Вань? Станешь возвращаться, подбери товарищу командиру чего-нибудь из трофеев, уж этого-то добра наверняка полно.

— Сделаю, тарщ старшина, — отрапортовал нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу Аникеев. — Так что, пойдемте, товарищ старший лейтенант?..

Пока Аникеев вел Степана узкими улочками поселка, морпех усиленно копался в памяти, вспоминая, что ему известно про героического «комбата-142». Вспомнил, как ни странно, достаточно много, в чем помогли как тематические политзанятия с историческим уклоном, так и поход в музей, где его интересовало не столько старое железо, сколько стенды с информацией и фотоматериалами.