Палками и камнями можно сломать мне кости, но слова никогда не причинят мне вреда.
Чушь.
Слова уничтожили меня.
- Мне очень жаль. Она не выжила.
- Папочка, он не может дышать!
- Мы больше ничего не можем сделать для вашего сына.
Палками и камнями можно сломать мне кости, но слова никогда не причинят мне вреда.
Ложь.
Эти слоги и буквы стали моим палачом. Я сказал себе, что если я не признаю боль и страх, они не будут иметь власти надо мной. Но с годами ненависть и гнев, оставленные позади, начали овладевать мной.
Два слова – вот и все, что потребовалось, чтобы погрузить мою жизнь во тьму.
- Он мертв.
В конце концов, это были четыре нежных, шелковистых слова, которые дали мне надежду на еще один восход солнца.
- Привет. Я Шарлотта Миллс.
Али Мартинес
Самый яркий закат
Серия: Самый мрачный рассвет - 2
Внимание!
Текст книги переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.
Любое копирование без ссылки на переводчика и группу запрещено.
Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.
Переводчик: Катюша Д.
Редакторы: Ирина Д.
Обложка: Wolf A.
Вычитка: Настёна К.
Специально для группы: Золочевская Ирина II Б. Б. Рейд
ПРОЛОГ
Портер
– Кэтрин, подожди, - позвал я, засовывая бумажник в задний карман своих темно-синих брюк. Я посмотрела на Ханну, которая ворковала в своем детском автомобильном кресле и наслаждалась поездкой, пока я осторожно выбегал из кабинета кардиолога.
– Пристегнись, Трэвис! – огрызнулась Кэтрин, ее голос был высоким и взволнованным.
– Почему я не могу поехать с папой? – заскулил он, захлопывая дверь.
Повернувшись боком, я пролез между припаркованными машинами, добравшись до них, когда она включила передачу. Я быстро похлопал по капоту ее машины, прежде чем она успела выехать.
Она подпрыгнула, и ее шоколадно-карий взгляд метнулся ко мне.
Подняв Ханну в воздух, я постучал по лобовому стеклу. – Никого не забыла?
Ее глаза широко раскрылись, а потом она произнесла. – Дерьмо. – После того, как припарковала машину, она распахнула дверцу и выбралась наружу. – Я думала, она у тебя.
– Она была у меня. Но мне нужно вернуться на работу.
Она подошла и взяла из моих рук детскую коляску, прежде чем вернуться к машине, рывком открыла дверцу и погрузила ее внутрь.
– Папа! Можно я поеду домой с тобой? – крикнул Трэвис через открытую дверь.
Я низко наклонился, чтобы видеть его. – Извини, приятель. Мне нужно вернуться к работе.
Его лицо вытянулось, и укол вины ударил меня в живот.
Как насчет того, чтобы, когда я вернусь домой, поиграть в видеоигры? – предложил я в качестве замены.
Его лицо просияло. – Ладно!
Наш разговор был прерван, когда Кэтрин внезапно захлопнула дверь. Она потянулась к ручке со стороны водителя, но я поймал ее за руку.
– Ты собираешься злиться весь день?
Она откинула голову назад, чтобы посмотреть на меня, и на ее лице отразилось удивление. – Да, Портер. Можно с уверенностью предположить, что я буду злиться весь день.
Я застонал. – Господи, Кэтрин. Он не согласен с твоим планом. Я думаю, мы должны его выслушать. В конце концов, он же врач.
Ее взгляд стал убийственным. – Но он мой сын!
Никто не хотел слышать, что их ребенок нуждается в пересадке сердца, но мы знали, что этот день придет. Трэвису было четыре года, когда я все узнал, но ему уже поставили диагноз. Кэтрин сказала мне тогда, что с правильными лекарствами и лечением ему станет лучше. Но одна вылазка по доктору Гугл, и я понял, что она ошибалась. Дилатационная кардиомиопатия – это не то, что можно вылечить.
Лечили? Да. Удалось? Да. Закрепили результат? Только с трансплантацией.
Но за четыре года она убедила себя в обратном. Она провела бесчисленное количество часов, рыская по интернету в поисках информации о состоянии Трэвиса. Она зациклилась на историях успеха и неудачах детей с подобным состоянием до одержимости. Как раз в то утро она представила кардиологу предложенный план лечения, в комплекте с названиями лекарств и дозировками, которые, по ее мнению, вылечат нашего сына. Все пошло не очень хорошо, когда я не поддержал ее.
– Ты даже не представляешь, как больно будет потерять его. Я умру вместе с ним. Я не могу… - она замолчала, когда ее подбородок задрожал, и нервно оглянулась через плечо туда, где на заднем сиденье сидел Трэвис.
– Эй, - выдохнул я, обнимая ее. – Все будет в порядке.
– Неужели? – прохрипела она.
– Да. Будет, - солгал я.
– Я так не думаю. – Ее плечи затряслись, когда она сломалась в моих объятиях.
Кэтрин редко показывала эту сторону своих эмоций. Но, с другой стороны, она плохо спала с тех пор, как родилась Ханна. В то время как моя малышка была здорова как лошадь и очень хорошо спала, Кэтрин просыпалась много раз за ночь, чтобы проверить ее. Я потратил целое состояние, по крайней мере, на дюжину различных мониторов и бахил, из-за которых, предположительно, срабатывала сигнализация, если ребенок переставал дышать, но ничто не могло подавить страхи Кэтрин.