Поэтому я делаю глубокий вдох, не задумываясь об этом, опускаю голову и бегу.

Я слышу, как кто-то выкрикивает моё имя в ту же секунду, как я выхожу на тротуар, а затем я слышу неистовую болтовню фанатов, когда они понимают, кто я. Мал первым замечает меня, и когда он это делает, то пихает Маверика. К тому времени, когда Маверик смотрит на меня, поворачивается к толпе фанатов, а затем снова на меня, Кода уже движется к их мотоциклам, припаркованным на улице.

Я набираю темп.

Мои фанаты кричат позади меня.

Я быстро бегу к мотоциклу Маверика.

К тому времени, как я добираюсь до него, он уже перекинул ногу через сиденье и завёл двигатель. Я прыгаю ему за спину, почти не думая о том, что на мне блестящее серебристое короткое платье. Я цепляюсь за талию Маверика, и он с сердитым урчанием выезжает на своём мотоцикле, лавируя в потоке машин, пока мы не скрываемся из виду.

Я уже знаю, что кто-то сделал фотографию.

Я знаю, что к утру лицо Маверика будет во всех новостях рядом с моим.

Но сейчас мне всё равно.

Мне просто всё равно.

– Какого хрена произошло? – спрашивает Маверик, когда мы останавливаемся на тихой стоянке у пляжа. – Мы не смогли попасть внутрь.

Мал и Кода остановились рядом с нами и слезли с байков. Я продолжаю прислоняться к Маверику, всё ещё пытаясь отдышаться. Это была самая сумасшедшая, самая безумная вещь, которую я когда-либо делала, но, черт возьми, это было приятно. Это было так хорошо просто... чувствовать. Даже если это были страх, вина и адреналин, смешанные в одном. Это всё ещё было удивительно.

– Мой менеджер узнала обо всех вас и решила, что не позволит вам приближаться ко мне. Она даже забрала мой телефон. Итак, сегодня вечером я беглянка, что было не самой умной вещью, которую я когда-либо делала, потому что теперь ваши лица будут во всех новостях к утру.

Мал фыркает:

– Это будет не в первый раз, дорогая, и уж точно не в последний. Мы всегда привлекаем к себе плохое внимание, это не причинит нам никакого вреда. Ты с этим справишься?

Я пожимаю плечами.

– Честно говоря, меня это не волнует. У меня хорошо получается то, что я делаю. Я всегда следую правилам, но даже у меня есть свои пределы. Я не собираюсь провести остаток своей жизни запертой в гостиничном номере, а затем вытолканной на сцену. Я устала от того, что не могу сказать, что мне позволено чувствовать, с кем мне позволено говорить, и что мне позволено делать.

Кода кивает, лицо напряжено.

– К чёрту это. Я скорее умру, чем запутаюсь в этих границах.

Иногда и я тоже.

– Ты вернёшься сегодня вечером? – спрашивает меня Маверик, и я встречаюсь с ним взглядом.

Что-то пронзает меня, сильно и глубоко, ударяя прямо в сердце. Воспоминания о нашем последнем свидании переполняют мой разум, и я кусаю нижнюю губу. Его глаза опускаются на неё, и я клянусь, вы могли бы разрезать сексуальное напряжение с помощью проклятого ножа.

– Нет, – бормочу я. – Нет, не вернусь. У меня нет концерта в ближайшие несколько дней, и я не собираюсь проводить всё это время в своём автобусе.

– Играешь с огнём, детка, – говорит Маверик таким хриплым голосом, что я вздрагиваю. – Мне это чертовски нравится.

Я сглатываю и улыбаюсь.

– Я снял хижину за городом, – говорит Мал, доставая из кармана связку ключей. – Иди туда, возьми выходной. У нас есть дела, которые займут всю ночь. Вы можете использовать ее.

Он бросает ключи, и Маверик ловит их, одобрительно кивая. Я краснею, а Кода ухмыляется и подмигивает мне. Совершенно очевидно, что они говорят, хотя никто из них этого не произносит. Иди и побудь один, мы оставим тебя в покое и позволим тебе делать всё, что ты захочешь, когда будешь там.

– Ценю это, – бормочет Маверик. – Адрес?

– Пришлю тебе в сообщении. Нам пора отправляться в путь. Есть кое-какие зацепки. Поговори со Скарлетт, расскажи нам всё утром. В противном случае, наслаждайтесь ночью. Не испортите мои чёртовы простыни.

Я краснею так сильно, что мои щеки горят, и Мал улыбается мне.

– Будь с ним поласковее, дорогая, если ты на нём ездишь, езди медленно.

У меня отвисает челюсть, и двое мужчин смеются, низко и глубоко, и забираются на свои мотоциклы, исчезая в ночи с сердитым грохотом в темноте. Я поворачиваюсь к Маверику, внезапно занервничав, впервые оставшись одна, без всяких обязательств, без драмы, без пения, без защиты, только мы. Маверик и я. На целую ночь. Делать то, что мы хотим, и ничто не сдерживает нас.

Моё сердце переполняется предвкушением.

– Давай прокатимся, пока ты не замёрзла.

Я киваю, потирая руки. Немного прохладно, но это может быть внезапно появившейся нервозностью, пронзившей моё тело. Я сглатываю и поворачиваюсь лицом к мотоциклу, ожидая, когда Маверик заберётся на него. Когда он это делает, я проскальзываю за ним, придвигаясь ближе и наклоняясь, вдыхая его запах и вздрагивая от мыслей, которые начинают вторгаться в мой разум. Маверик – это фантазия каждой женщины, но он также обладает пугающей, неуверенной гранью, которая заставляет вас задуматься, что же у него может быть в рукаве.