— Очнулась? — "на раз" раскусила меня хозяйка. — Ходи сюда — обедать будем.

Упс. Пришлось выползать.

— Эээ… Ммм… Дааа… - промямлила я. Пред мысленным взором явственно нарисовался образ Кисы Воробьянинова.

— Да не майся, — поморщилась тётка — знаю я, кто ты. Мухомор твой забегал — обсказал, что к чему.

Удивительно, она окрестила деда тем же прозвищем, что и я. Видимо, было в нём что-то и вправду мухоморское.

— Фуух, — выдохнула я, не сумев скрыть облегчения и почти не удивившись. Нет, ну это на самом деле значительно упрощает ситуацию. Теперь бы ещё разложить всё по полочкам, и жизнь, возможно, наладится.

Кстати, по факту оказалось, что не такая я и толстая. Пухля, конечно, но не ПУХЛЯаа. Блин, вот бабы — ненормальные создания. Мне тут, понимаешь, мужа спасать, неведомо каким способом и, возможно, целый мир вместе с ним, а я в первую очередь волнуюсь за собственные габариты. Ну не дура ли? На этой оптимистичной ноте я уселась за стол.

— Мира — травница я. — без экивоков представилась тётка. А ты теперь — Александра, моя племянница. Привыкай.

Было очевидно, что хозяйке вообще не нравится всё, что происходит и разговаривает она со мной вынужденно, от полного отсутствия выбора. Ммда, начало так себе. Ладно, я уже всё равно ввязалась, а война план покажет.

— Мира, расскажите…

— Да не выкай, чай не барышня я.

Вот, гангрена, что ж ты зуб-то на меня заранее наточила? Я начинала тихонько закипать:

— Ладно. Давай прямо. Я вообще не горю желанием оставаться в этом мире дольше, чем потребуется. И потом, я надеюсь не угробила твою племянницу своим появлением?

— Нет, она спит. Когда ты уйдёшь — вернётся.

Мария как-то горестно выдохнула, плечи её опустились, взгляд застыл в одной точке, только пальцы медленно теребили кусочек хлебного мякиша. Всю мою внутреннюю боевую браваду щемящей волной смыла жалость к этой красивой, сильной и, отчего-то, очень несчастной женщине.

— Расскажи мне, что знаешь, и что тебя так тревожит.

— Мало знаю. Ладно — ещё раз выдохнула Мария. — Александра — дочь моей сестры, Катерины, она тоже травница. В Одраде. Да посильнее меня будет. Была. Убили её. А Сашка вот сбежать сумела. До меня неделю добиралась, а добралась, так в горячку и впала. Ничего рассказать толком не успела. Что-то у них в столице неладное творится, отчего по всему миру беда ползёт. Все, кто умеет — чувствуют её. И я чую. Идёт беда. Через господина ихнего. Катерина поняла, помочь пыталась. Её и убили.

Так вот оно что. Всё вставало на свои места. У хозяйки моей горе — сестру убили, мир катится в тартарары, а тут я. Кто такая? Зачем явилась? Чего от меня ожидать?

— Лешак — продолжила она…

— Кто?

— Ну, дед твой свободно туда-сюда прыгает, правда не надолго. Так вот приходил, сказал, что идти тебе к горной ведьме надо. Опасная она, ненашенская. И сильная. Объявилась из-за гор, никого не подпускает. Но дед считает, что только она подскажет, как с напастью справиться можно. Если захочет. Потому как и беда эта — ненашенская — тоже из-за гор пришла. Ещё сказал, что сила в тебе есть. Да я и сама вижу. Только слышать ты её не научена. Так что того, аккуратней будь, пока с даром своим не поладишь. Учить тебя некогда, сама разберёшься.

Тётка вдруг смягчилась, словно устыдившись своей резкости:

— Эээх, девонька, тяжёлую ношу принимаешь. Ты-то чего ради пошла на такое?

— Дед не сказал? Мне мужа спасать надо, он у меня там между жизнью и смертью замер.

— Понятно. — глаза Миры ещё немного потеплели. — Александру мне сбереги, никого больше не осталось.

— Она не очнётся?

— Не очнётся. — невесело усмехнулась Мира. — Ты сильнее. Но её знания тебе помогут. Её ведь мать учила.

Миру жалко. Представляю, каково ей сейчас смотреть на меня. Я почти физически чувствовала её боль. Надо было подумать. Голова шла кругом. Захотелось сжать её руками. Всё, стоп. Некогда кваситься. Встряхиваемся. Уныние ещё никогда никого не спасло. Так, дед ещё дома сказал, не спасу мужа — не будет добра этому миру. Со слов травницы зло через господина там какого-то идёт. Так выходит он что, этот самый господин и есть? Только не это!

— Ты что, прототипом попроще обзавестись не мог? — мысленно прошипела я Коту.

Простите, ну не могу я строго серьёзно относиться ко всему, что сейчас со мной происходит — трёкнуться можно.

Сперва, значит, к пугалу местному могучему и недружелюбному топать надо, в сомнительной надежде на союзничество. К ведьме то есть. Потом… Нихрена не ясно, что потом. Ладно. Думать будем и одновременно соображать. Выбора нет, отступать некуда. Муж у меня один и ему нужна моя помощь. Значит, сделаю всё, что смогу, и немного больше. Надо за него мир спасти — будем спасать.

Травница, внимательно наблюдавшая за тем, как я морщу ум, видимо почуяла мою решимость, накрыла своей тёплой ладонью мою.

— Молодец, девка, не испугалась. Значит, пободаемся. Во мне тоже силы чуток есть, чай не одними травками хвори лечатся. Совсем худо будет — зови — ты умеешь. Я услышу и отдам. Клянусь, тебе — всю отдам. За сестру поквитаюсь. Да и, если сейчас зло не остановить, — все сгинем. По травницам весточку пущу — откликнутся. Нам теперь всем в едино надо — одно на всех лихо.