Какими были дети пятидесятых и шестидесятых? Чем жили до того, как появились гаджеты, интернет, онлайн игры? О весёлых забавах, которым не было конца, о приключениях, которые можно найти в обычном дворе, о праздниках, которые не нуждаются в сценариях, о повседневных буднях ребят, которые не пропадут даже в болоте и способны радоваться как солнечному полдню, так и морозному утру, рассказывает Татьяна Алексеева-Никулина на страницах книги «Генеральная репетиция». Читателей ждёт знакомство со школьниками прошлого – представителями поколения, не знавшего слова «скука», они умели сами себя занять и развеселить и в учебные дни, и в дни каникул. А теперь очаровательные герои, пришедшие в настоящее из дней давно минувших, поведают нам с вами, как приятно скоротать досуг, совершить маленький подвиг, найти товарищей и сохранить эту дружбу на долгие десятилетия.
Экскурсия
Однажды, перебирая семейный архив, моя мама нашла старенькую школьную тетрадку. Ещё в три линейки! Обложка выгорела на сгибе, но чернила не изменили своего цвета. Надпись гласила: «Тетрадь для домашних работ по письму ученика 3-го класса… школы №… Владимира…». Мама держала её в руках и тихо улыбалась, когда я подошёл и заглянул через её плечо.
– Ты знаешь, какой там у тебя «шедевр» написан? – смеясь, спросила она. – Вот, прочитай!
Не надеясь увидеть что-то выдающееся, я пожал плечами и открыл тетрадку на странице, которую она придерживала пальцем. Это было коротенькое домашнее сочинение на тему «Как мы ходили на экскурсию». И буквально с первых же строчек я вспомнил, как это было!
Хлебозавод, куда нас повела Зинаида Васильевна – наша первая учительница – находился через дорогу от школы, чуть-чуть наискосок. Мы были уверены, что там только хлеб пекут, а оказалось, на заводе варили вкусный квас, делали лимонад «Буратино», а кондитерский цех выпекал ещё и пряники. Мы приятно удивились, узнав, что там делали даже ириски «Золотой ключик»! Помню, мы всего напробовались! Как вкусно! Свежие, уже остывшие, но ещё не завёрнутые в фантики ириски были очень твёрдые. Не получалось ни раскусить, ни разжевать их, нужно было только рассасывать, положив на язык или засунув за щёку. Перекатываясь во рту, они, как камешки, постукивали о зубы. Но постепенно ириски согревались во рту, становились тягучими, вязкими и прилипали к зубам, стоило укусить их. Тётеньки, которые варили и заворачивали на автоматах уже остывшие конфеты, объяснили, что если дать им полежать месяца два, они станут мягкими, как сливочная помадка, и только в самой серединке останется плотный стержень…
Урок, отведённый для экскурсии, закончился быстро. Перед выходом из кондитерского цеха учительница строго сказала:
– Октябрята – честные и примерные ребята!
А на проходной толстая тётя с кобурой на животе говорила добрым голосом:
– Ой, да ладно, это же дети, ничего страшного – по конфетке-то!
– Нет, – ответила учительница, – а ну-ка, все выворачивают карманы!
Я помню, какой безжалостной конфискации подверглись все конфеты и пряники, взятые «на пробу»! Делая каждому строгое внушение, Зинаида Васильевна похвалила только меня:
– Видите, какой Вова честный? Ничего не украл!
Обратно в школу я еле шёл, переваливаясь с боку на бок, как утёнок. Но никто не обратил на это внимания. В классе на перемене я приподнял резинку, стягивавшую низ широких шаровар с начёсом – и с лёгким стуком на пол посыпались ириски! Ребята горстями собирали с пола «Золотой ключик». К щедрому угощению никто не остался равнодушен!.. И вдруг за нашими спинами раздался строгий и возмущённый голос Зинаиды Васильевны:
– Эт-то что ещё такое?! Откуда?
Ребята бросились врассыпную, оставив меня посреди класса с немалым ворохом злополучных ирисок у ног. Я почувствовал, как по спине пополз предательский холодок страха перед неминуемым наказанием, меру которого я даже представить себе не мог. Лицо между тем заливала яркая краска стыда.
– Вова! – в голосе классной руководительницы звучали и металл, и укоризна. – И это тебя я ставила в пример?! Та-а-ак, немедленно собирай ириски, и мы вместе пойдём на хлебозавод возвращать то, что ты украл!
Помню, как я заревел в голос от стыда и страха за содеянное преступление, но не подчиниться учительнице, конечно, не мог…
Еле передвигая ноги, плёлся я на хлебозавод. Зинаида Васильевна молча шла следом, она меня больше не ругала – хотела, чтобы я сам прочувствовал глубину своей провинности. А хуже всего было то, что мама преподавала математику в нашей школе, и, конечно, ей будет рассказано обо всём!
Толстая тётенька на проходной хлебозавода очень удивилась, увидев нас, но пропустила к начальнику цеха. И вот я стою около стола и демонстрирую, каким способом вынес ириски, они снова с лёгким стуком сыплются на пол. Женщина, начальница цеха, смотрела на меня с осуждением и удивлением:
– Ну, и хитё-ё-ё-ёр! – протянула она. – Ладно, я тебя прощаю, но больше никогда так не делай!
Всхлипывая и вытирая ладонями слёзы, я дал честное октябрятское слово, что больше такого в жизни не повторится!..
Теперь, будучи взрослым, став отцом двоих детей, читая сочинение и вспоминая подробности давней экскурсии, я от души хохотал над заключительной фразой, прозвучавшей весьма двусмысленно: «Экскурсия в кондитерский цех нашего хлебозавода была очень интересная. Каждый вынес оттуда что-нибудь полезное!»
Мальчишеское «Горе»
На заднем школьном дворе, за старой конюшней, подальше от строгих учительских глаз собралась ватажка второклассников: Витька, Юрка, Вовка, Сашка, Толька и ещё пара вихрастых мальчишек. Пацаньё явно что-то затевало: лица у всех были напряжённые и слегка растерянные. Видать, замышлялось нечто «противозаконное». Сгрудившись плотной стайкой, словно воробышки, готовые ринуться в драку, они тем не менее вели себя подозрительно тихо и смирно. Нет, дракой тут и не пахло! Наконец, выбрав удобное местечко на брёвнах, они расселись в рядочек. Сначала стояла гнетущая тишина. Но вскоре кто-то подавленно произнес: