Интересно, Лин всё ещё хочет этого? Или уже передумал?

— Я тебя слушаю, — произнёс он, не оборачиваясь. Высокая фигура заслоняла пламя и смотрелась на его фоне как вырезанный из чёрной бумаги силуэт. Меня неумолимо тянуло подойти, положить руки на плечи, прильнуть к спине.

От звука голоса я вздрогнула, покачала головой, прогоняя наваждение. Заговорила, пытаясь глядеть в камин, а не на Лина:

— Элле не виновата. Её заставили. Это Иве Рата или кто-то из её окружения, сто процентов.

— Кто? — голос Лина был совершенно спокоен, как будто я не сказала ему ничего нового.

— С Элле говорила прислужница Иве, — я назвала услышанное от Элле имя.

— Хорошо. Она тоже будет наказана. Я отошлю её из замка.

Это было не совсем то, что я хотела услышать. И Линово спокойствие начинало пугать меня.

— А Элле?

— А что Элле? Я не отменяю своих решений. Преступление должно быть наказано.

Выпавшее из пальцев яблоко покатилось по столу. Я задохнулась. Приложила руку к горлу, как будто пыталась помочь словам выйти наружу. Напрасно.

Лин повернулся ко мне и сказал тоном чуть мягче — но смысл оставался ужасным:

— Исполнителя нельзя оставить безнаказанным. Люди должны знать, что нельзя совершить преступление и не понести наказание.

— Но она не виновата... её заставили.

— Даже если заставили. Ты говоришь, это Иве Рата? Доказательства?

— Элле слышала её голос.

— Элле сказала тебе, что слышала её голос, — Лин выделил интонацией слово «сказала».

Я опустила голову, понимая, что он имеет в виду. Элле могла солгать, ошибиться. Но Лин был прав, никаких доказательств у меня не было. Кроме домыслов. Кроме знания.

— Иве не любит меня. Я напала на неё... испугала. И она... она метит в твои невесты... жёны, — говорить об этом почему-то было стыдно. Надеюсь, Лин не подумает, что я пытаюсь устранить соперницу.

— Иве Рата? Дочь канцлера? — непонимающе и немного раздражённо переспросил Лин. — Не может... — оборвал фразу на полуслове. Спросил напористо: — Поэтому ты сказала, что не подходишь? Она что-то сказала тебе?

Я не сразу поняла, что он говорит о моём отказе. О словах, что я не подхожу на роль его жены. Хочет знать, не Иве ли виновата в моём решении. Я отвела глаза, но ответила твёрдо:

— Нет. Просто я хочу стать чародейкой.

Я солгала по нескольким причинам. Во-первых, не хотела жаловаться, прятаться за спину Лина, заставлять его улаживать мои проблемы. Во-вторых, не хотела ворошить старое: отказ так отказ, выбор уже сделан. В-третьих, хоть это и звучало очень свысока, не хотела давать Лину надежду, что соглашусь стать его женой.

Я действительно не видела себя в этой роли. Как может быть герцогиней девушка, которая вообще не разбирается в реалиях? Лин и сам поймёт это при первой же сложной ситуации. И пожалеет о том, что сделал, вот только будет уже поздно.

Чего я не ожидала, так это того, что Лин сверкнёт глазами и повысит голос:

— Забудь уже эту идиотскую идею!

Я вздрогнула от внезапности. От злости в его интонациях. Молча смотрела на Лина, не находя слов для ответа. Он сжал челюсти, метая молнии из глаз и продолжил:

— Хорошо, будь по-твоему. Если ты так хочешь спасти жизнь своей служанке, я могу отменить казнь. Заменить её ссылкой в монастырь. При одном условии. Ты придёшь ко мне сегодня ночью.

Жар ударил в лицо, запульсировал под кожей. Лин смотрел на меня сверху вниз, недобро, как на врага.

Ждёт, что я откажусь? Знает об условии, которое выставил Хайден? Может быть. Хочет лишить меня самой возможности обучаться? Не хочется верить, но...

Я отвела взгляд. Сердце упало. Конечно, можно сказать «нет» — но это значит, что Элле умрёт.

— Выбор за тобой.

— Так уверен, что я откажусь? — не выдержала я. Вскочила, сжимая кулаки. — Хорошо! Но тогда ты не отправишь Элле в монастырь, а приставишь обратно ко мне. И не будешь никак её наказывать.

— Ты с ума сошла? Она тебя отравила. Ты выжила чудом. Я чуть не тронулся, когда понял, что ты могла умереть. А ты теперь хочешь, чтобы она снова была рядом? Может, просто вручишь ей нож? — Лин был разъярён, дышал тяжело, грудь ходила ходуном. Но он пытался сохранять спокойный тон.

— Она бы не сделала этого, если бы её не заставили! — а вот я кричала, вне себя на его упёртость и непримиримость. — И не сделает больше. Ей угрожали отобрать пенсию, якобы начисляли по ошибке. Так что ты ещё должен проверить, что там с этой пенсией. Потому что если твой собственный канцлер допускает такие ошибки, то это повод его сменить!

Лин отвернулся, сильно и глубоко вздохнул. Кулаки под манжетами сжимались, и мне показалось, что он вот-вот ударит по стойке камина, причём с такой силой, что только каменные осколки брызнут. Но он удержался.