– Небесная благодать нисходила на Твое Величество за великое твое милосердие,- журчал бойкий голос, но даже в этот момент я видел ненависть в его глазах.- На этот раз клянусь...

– Не клянись, ты, так часто дававший ложные клятвы! приказал я ему.- Лучше подумай о душе, не порочь ее больше в свои последние часы!

И наконец глубоко внизу я заметил страх, выплывающий из-под ненависти и всего, что еще сохраняло саму страсть к жизни. И я знал, что это жизнелюбие обречено.

– Спасибо, брат,- вздохнул он и, как к богу, поднял ко мне скованные руки.- Спасибо, независимо от памяти о прошедших радостях, которую мы разделяем с тобой! Спасибо, во имя любви нашей матушки, леди Элеоноры, святой...

– Не погань имя той, что любила тебя!
– заорал я, ожесточив свое сердце воспоминанием о ее лице, бледном в отблеске приближающейся смерти, заставляющем меня поклясться вечно защищать и покровительствовать тому, кто теперь коленопреклоненным стоял передо мной...

Он рыдал, когда его оттаскивали, рыдал и клялся в своей истинной любви и преданности мне. А позже, в своих покоях, рыдал я, вновь и вновь слыша глухой удар топора палача.

Мне говорили, что под конец он обрел мужество и шел к плахе с высоко поднятой головой, как приличествует сыну королей. И своими последними словами он меня - простил.

Ох, он простил меня...

Какой-то голос звал меня по имени. Я моргнул и увидел лицо Молли как бы сквозь дымку.

– Джонни, что это?

Я тряхнул головой, и галлюцинация исчезла.

– Не знаю,- сказал я.- Может быть, недосып.

– Твое лицо,- выговорила она.- Когда ты взял в руки бокал и поднял его вверх, как сейчас, ты выглядел - как чужестранец...

– Возможно, это напомнило мне кое о чем.

– Это тебя тоже достало, не так ли? Джонни?

– Может быть.- Я одним глотком проглотил брэнди.

– Самое лучшее для тебя - уйти,- мягко сказала она.- Ты знаешь это.

– А если они не... Нельзя иметь все,- заметил я. Она посмотрела на меня и вздохнула.

– Мне все время казалось, что ты должен идти по жизни своим путем, Джонни.

Я почувствовал, что ее глаза следили за мной, пока я выходил сквозь застекленную дверь на холодный вечерний воздух. Над заливом клубился тяжелый туман, сквозь который большие ртутные. лампы внизу освещали пирс, как мост в никуда. На конце его в тумане плавала моя лодка. Легкоуправляемая, сорокафутовая, она была почти выкуплена. Суденышко низко сидело в воде при полной загрузке своих четырехсотгаллонных баков. Пара 480-Супермарин-Крайслеров под ее транцем была старой, но в наилучшем состоянии - я собственноручно перебрал их. Они всегда привозили меня туда, куда бы я ни направлялся, и обратно.

Я прошел мимо моторного сарая, когда двое мужчин выделились из тени и вышли, преграждая мне дорогу. Одного из них, крупного экс-боксера, звали Джекези, другой был мелкой пташкой с лисьим лицом в костюме автогонщика. Он щелчком отбросил сигарету, пригвоздил ее носком ботинка и поддернул рукава жестом карточного шулера, готовящегося к быстрой сдаче.

– Это мистер Рината, Кэрлон,- сказал Джекези. Кто-то когда-то попал ему в глотку, и с тех пор его голосом был хриплый шепот - Он приехал из Палм-Бич специально, поговорить с тобой.

– Приятно видеть вас, мистер Кэрлон,- человек с лисьим лицом вынул длинную узкую руку, похожую на обезьянью.

– Я говорил вам, чтобы вы не толклись вокруг моей лодки?

– Не упрямься, Кэрлон,- сказал Джекези.- Господин Рината большой человек и проделал долгий путь...

– Организация Защиты Рыбаков - важная организация, приятель,- заговорил Рината.- Человек может избавить себя от кучи неприятностей, замолчав.

– А какие неприятности могут меня ожидать? Он кивнул, как будто я сказал что-то разумное.

– Скажу вам вот что, Кэрлон,- заявил он.- Чтобы доказать нашу добрую волю, мы отменим три сотни вступительного взноса,

– Просто убирайтесь с моей дороги,- сказал я и попытался пройти мимо них.

– Подожди минутку, старик,- прорычал Джекези.- Морды вроде твоей с мистером Рината так не разговаривают.

– Легче, Джекези,- мягко сказал Рината.- Мистер Кэрлон слишком разумен, чтобы лезть на рожон.

Я уловил направление, в котором он мельком бросил взгляд, и увидел машину, разгружавшуюся посреди улицы. Два человека склонились у переднего крыла, согнув руки.

– Со временем вы двинетесь с места, Кэрлон,- сказал Рината, показывая мне несколько зубов, которые нуждались в обработке.- Парни, что ходят сами по себе, не имеют шансов в наши дни. Слишком острая конкуренция.- Он взял несколько бумаг из внутреннего кармана и вручил мне.- Подпиши их, дружище. Это самое умное, что ты сможешь сделать.

Я взял бумаги, порвал пополам и выбросил.

– Еще что-нибудь, или вы, наконец, смотаетесь?
– спросил я.

– Его лицо стало отвратительным, но он вытянул руку, чтобы удержать Джекези сзади.