А вот и дом показался из-за края знакомой скалы. Единственное окошко их жилища желтело неровным светом. Это был свет горящего в доме очага. А горящий очаг означал, что муж вернулся с охоты и, видимо, тоже не без добычи!

– Хороший день! Просто замечательный! – Уже вслух произнесла Ингридр. Она на мгновение остановилась, с явным удовольствием распрямила спину и добавила: – А коли муж не без добычи и очаг горит, то мне и готовить не придется.

Ингридр очень устала. Она взялась за веревку и, с явным трудом сдвинув сани с места, зашагала вперед.

– Ничего, Ингридр, – подбодрила она себя. – Еще немножко, и ты дома!

Женщина свернула к берегу и прибавила хода. Настроение было чудесным, и идти стало намного легче, чем в начале пути.

Мальчишка лет тринадцати смотрел на бесчисленные вихорьки снега, и они казались морской пеной в кильватере его корабля. Гунн так старался полюбить то, что любил его отец-охотник, но грезил морем. Папа учил его стоять на лыжах, стрелять из лука, снаряжать капканы, но как только море взламывало лед по весне, мальчик бежал к брату отца и сутками напролет учился у того вязать узлы, ставить паруса и ориентироваться по звездам. Только там, у причала, он чувствовал себя счастливым.

А девочка, которая была на шесть лет младше брата, пока ни о чем особенном не мечтала. Она очень устала от этого путешествия. Братишка уже был довольно взрослым и, помогая маме вытаскивать сети, трудился с ней почти на равных. Он тоже очень устал, хоть и не подавал вида. Мальчик долго не соглашался сесть в сани с сестренкой, будто он маленький, но мама настояла, и пришлось покориться.

Маленькая Дэгрун неотрывно смотрела на оставляемые полозьями саней следы, которые поземка заметала быстрее, чем те успевали утонуть в темноте. Эта картинка ее убаюкивала, и она почти заснула. Вдруг брат сильно толкнул сестренку в плечо и вытянул руку в сторону.

– Дэгрун, смотри!

Девочка повернула голову туда, куда указывала рука брата. Они даже не испугались и не окликнули маму, до того это было чарующе – нереальное зрелище. Буквально в десяти шагах от них из темноты медленно и величественно, подобно караблю, выплыл огромный Дракон. Сначала в широко открытых глазах, а потом поочередно в каждой чешуйке этого прекрасного создания отразились яркие звезды, зеленоватые всполохи сказочного небесного огня и две восторженные детские мордашки.

– «Драккар», это» Драккар», видишь, Дэгрун? – прошептал маленький Гуннбьйорн.

«Драккар», – повторил мальчишка, словно пробуя на вкустолько что выдуманное им слово.

Фигурка женщины, тянувшей сани с тяжелой поклажей и двумя забавными детишками, становилась все меньше инаконец скрылась в темноте. Фафнир повернул голову к небу, еще раз посмотрел на звезды и улыбнулся.

– Эль? Пыль?

Девочки, завороженные воспоминаниями предка Большого Белого Дракона, Фафнира, и других персонажей, разморенные теплом огня, исходящим от гигантского камина, глубоко спали.

Лунгвайт улыбнулся и прошептал:

– Что ж, спокойных снов, девочки…

Он закрыл «Книгу» и провел по лицу ладонью, окончательно отгоняя видение, еще раз взглянул на сонную парочку и немного озадаченно пробормотал:

– Не могу понять, откуда здесь воспоминания этой женщины? Как ее там?.. Ингридр? А маленького Гуннбьйорна? Да, он дедушка нашего Гунна. Да, он женился на Великой Валькирии Регинлейв… Но он не из Драконов! У Нельгды папа тоже был не из Драконов, но она уже в первом поколении проявила недюжинные способности! При этом ни одно воспоминание о ее отце не было столь ярким, как воспоминания Гунна о своем дедушке и даже о матери своего дедушки! А впечатления этой малявки в санках? Как они сюда попали? Есть о чем задуматься… есть.

– Ужасное поведение!

Йо-Нельгда-Нуар стояла перед притихшим классом.

– Дело, видимо, серьезное, – прошептала Пыль.

– Ага! – так же шепотом ответила Эль.

Их директрисса и одновременно их мама (так уж девчонкам «повезло»), добрая, веселая и рассудительная, сохраняющая спокойствие при любых обстоятельствах, сейчас была в тихой ярости.

И хотя она, войдя в класс, не произнесла еще не единого слова, всем было понятно, что дело действительно серьезное.

Догадаться об этом было нетрудно.

Во-первых, она была в третьей конфигурации…

Собственно, этого «во-первых» было достаточно. Преподаватель в школе мог принять третью основную конфигурацию только на уроке конфигурации, и то в демонстрационных целях. Никто не припоминал, чтоб это случилось при других обстоятельствах. Но директрисса стояла сейчас перед ними именно в третьей. По иссине-черной чешуе учительницы пробегали ярко-желтые волны ярости.

Преподавательница оглядела класс, останавливая взгляд поочередно на каждом из учеников.