После таинственного исчезновения министра энергетики и трагических событий на городской базе чистильщиков в других городах Российской Федерации стали появляться небольшие биомеханические модули внеземного происхождения, замаскированные под детские игрушки. Кто их туда доставлял, во что они затем превращались, так и осталось неустановленным.

Достоверно удалось выяснить лишь одно: именно после этих событий в разных городах с интервалом в одну неделю стали бесследно исчезать люди…

Время в пустой колонии тянулось медленно, и иногда, особенно по вечерам, Копылова охватывала глухая тоска. Настал момент, когда эта тоска заставила его пройти в телепортационную, сесть в кресло и нажать на рубильник. Но возвращения не произошло. Вообще ничего не произошло. Телепортатор работал только в одну сторону. Теперь Копылова утешала лишь мысль о том, что подобное положение вещей не могло продолжаться бесконечно. Никто не станет строить поселок в другом мире и оснащать его всем необходимым ради одного человека. Копылов не сомневался, что рано или поздно произойдет прибытие новых колонистов. У него было достаточно времени, чтобы обдумать все, что за этим может последовать. Раз уж он не может вернуться на родную планету, следовало выработать линию поведения, которая помогла бы ему сохранить за собой все привилегии руководителя и отца-основателя этого нового и пока еще девственного человеческого поселения.

Прежде всего он позаботился о том, чтобы из комнаты, где стояло «кресло для перемещений», невозможно было выбраться без его разрешения. Он соорудил мощную дверь с запором, открывавшимся только снаружи, и теперь спал по ночам спокойней. Вскоре выяснилось, что его ожидания и приготовления не оказались напрасными.

Первое «прибытие» произошло в четверг утром, когда Копылов занимался ненавистным ему приготовлением пищи. То есть поесть-то он, конечно, любил, не брезговал никакими деликатесами, особенно на презентациях и приемах, когда его положение столичного журналиста позволяло вволю полакомиться на дармовщинку… Но вот возиться на кухне он считал унизительным. Всю свою жизнь он получал пищу в готовом к употреблению виде. В супермаркетах, в кафе и ресторанах, у семейных друзей.

К ведению натурального хозяйства, к бесконечным, связанным с этим хлопотам и тяжелому физическому труду он был совершенно не подготовлен, и долгое ожидание прибытия новых колонистов превратилось для него в настоящую пытку.

Но, услышав наконец, как кто-то забарабанил в дверь комнаты, где стояло телепортационное кресло, он понял, что его затянувшемуся одиночеству пришел конец, и радостно улыбнулся, предвкушая процедуру встречи дорогих гостей, заранее детально отрепетированную.

Копылов отодвинул засов, широко распахнул дверь и предстал перед новыми поселенцами, еще не успевшими прийти в себя после перемещения, во всей своей комендантской красе.

На нем была его бывшая журналистская кожаная куртка, переделанная таким образом, чтобы разнообразное оружие, висевшее на ней в нескольких местах, невозможно было не заметить.

В руках Копылов держал нечто вроде большой амбарной книги, в которую долгими одинокими вечерами вписывал все новые пункты «Устава жителей свободной общины». Там был еще и листок стандартного договора, составлявший особую изюминку его проекта встречи новых поселенцев.

Усевшись за небольшой, грубо сколоченный деревянный столик, изготовленный им лично специально для этого момента, он раскрыл книгу в нужном месте и только после этого окинул вновь прибывших пристальным суровым взглядом.

Две женщины. Видимо, мать и дочь. Обе достаточно молоды и миловидны. Это хорошо. Это просто прекрасно. В колонии должно быть много женщин, и он заранее отвел им в своем уставе немало интересных пунктов.

Глава семейства. Лет сорока, сухощав, жилист, похоже, привык к работе, глаза смотрят настороженно, он сильно испуган происшедшим, но уже сумел взять себя в руки. А вот это плохо. С таким человеком придется держать ухо востро, и не стоит ему, пожалуй, сразу зачитывать все пункты устава. Позже, когда у него появятся помощники, он успеет это сделать.

Копылов снова перевел свой взор на женщин, которых не видел слишком уж долго. И отметил, что не отказался бы от любой из них, но с этим, пожалуй, придется повременить. Не стоит так сразу обострять обстановку. Сначала власть нужно укрепить и лишь затем пользоваться ее плодами.

Молчание слишком затянулось, гости начинали проявлять заметное нетерпение, дергаться и задавать ненужные вопросы, вроде того: «Куда мы попали?» и «Кто вы такой?» Выдержав театральную паузу, Копылов откашлялся и произнес первую из заранее заготовленных фраз:

— Приветствую вас в новом мире, где отныне вы будете жить и трудиться.

Я комендант этой колонии, осуществляю надзор и распределение. Вашей семье в аренду будет выделена отдельная усадьба, в том случае, если вы решите остаться в колонии и пользоваться ее благами, в чем я, впрочем, не сомневаюсь.

— А у нас есть выбор? И вообще, что это за место? О какой колонии идет речь? Мы что, заключенные?

Этим потоком вопросов его прервал глава семейства. Глаза вновь прибывшего недобро сверкнули и остановились на переносице коменданта, словно он изучал, достаточно ли прочно держатся на этом месте комендантские очки, надетые скорее для солидности, чем по необходимости.