Это умственное усилие окончательно его разбудило, и, сев на кровати, Сергей уставился на полыхавшее голубым светом яйцо. Оно стало намного больше и продолжало увеличиваться у него на глазах. Этот процесс теперь продолжался слишком быстро, настолько быстро, что он не успел ничего предпринять. Через считаные секунды яйцо достигло размеров футбольного мяча и лопнуло с оглушительным треском. Из развалившейся светящейся скорлупы показалось странное создание, внешне похожее на огненного цыпленка. Впрочем, походило оно на цыпленка весьма условно, только общими очертаниями, а не размерами и уж никак не поведением.

Цыпленок прошелся по полу вдоль его кровати, затем сложил свои куцые, поросшие курчавыми огненными завитками крылышки за спиной и, уставившись на Сергея пылающими бусинками глаз, спросил недовольным писклявым голосом:

— Долго еще собираешься здесь валяться?

— Что?! — не понял Сергей, не привыкший общаться с говорящими огненными цыплятами.

— Вставать пора, вот что!

— Ты кто такой?

— Я твой птенец.

— Какой такой птенец?! Нет у меня никакого птенца! Убирайся!

— Ты меня высидел, и теперь я никуда не уберусь.

— Что за чушь?!

— Хватит препираться! Вставай. Ты меня напоил своей жизненной энергией, помог избавиться от скорлупы, и теперь я обязан о тебе заботиться, хотя мне самому это не слишком нравится. Для начала ты должен сменить свою телесную оболочку, эта уже пришла в полную негодность, износилась, пропиталась ленью и энтропией.

— Перестань морочить мне голову научными терминами. Ты мне снишься, и этот сон мне совершенно не по душе. Убирайся!

— Обожженная во сне кожа не болит. Хоть это ты знаешь?

Сергей ощупал грудь, сморщился от резкой боли и вновь уставился на своего неожиданного собеседника.

— Ну что, убедился?

— Кто ты такой? — во второй раз спросил Сергей, не слишком надеясь на вразумительный ответ.

— Твой птенец, — безапелляционно и нагло заявил огненный цыпленок, продолжавший, хоть и значительно медленней, чем это делало яйцо, увеличиваться в размерах.

— У людей не бывает никаких птенцов! — заорал Сергей и запустил в птенца подушкой.

Подушка пронеслась сквозь тело цыпленка, не причинив ему ни малейшего вреда, чего нельзя было сказать о самой подушке — в ее центре отчетливо обозначились выжженные контуры его невероятного гостя.

— Веди себя прилично. Разумеется, это не ты снес яйцо, из которого я вылупился. Но ты согрел его, наделил энергией своего тела, и теперь я обязан вернуть тебе долг.

— Не нужно мне никакого долга! Я ничего не знал! — Происходящее с ним все меньше походило на сон и все меньше нравилось Сергею.

— Вы, люди, слишком часто делаете вещи, не задумываясь о последствиях, к которым они могут привести.

Что-то подобное Сергей уже слышал, и воспоминание об этом неприятно кольнуло его.

— Может, разойдемся по-хорошему? — протянул он, прекрасно понимая, что из его предложения ничего дельного не получится.

— Сначала верну долг, потом можем и разойтись. Вставай, или мне придется сделать тебе больно.

После того как Сергей ощупал полыхавшую болью кожу на своей груди, он в этом нисколько не сомневался. Еще раз взглянув на обожженную подушку, он спросил, пытаясь потянуть время:

— Куда ты собираешься идти, и почему сейчас? Не лучше ли дождаться утра?

— Не хитри со мной! Здесь не бывает утра.

— Но ты ведь только вылупился! Разве ты не должен еще немного подрасти, прежде чем отправляться в поход?

Вместо ответа цыпленок вспрыгнул к нему на кровать, и, ощутив полыхнувший от него жар, Сергей счел за лучшее больше не препираться и быстренько покинул свою уютную постель.

То и дело натыкаясь на каменные выступы, Сергей брел в полумраке за своим провожатым, пытаясь самому себе хоть как-то объяснить происходящее. Но никакие объяснения не помогали. Больше всего появление Птица (так назвал его про себя Сергей) походило на кошмарный сон. Однако тысячи мельчайших деталей и ощущений не подтверждали этого простейшего объяснения.

«Не бывает огненных цыплят, которые следят за каждым твоим шагом, поднимают тебя с постели среди ночи, а потом ведут неизвестно куда! А разве живые модели яхт бывают? А танки, превращающиеся в подземные корабли, бывают?» — возразил он сам себе, ударившись головой об очередной сталактит. С этим доводом Сергей спорить не мог и потому угрюмо продолжал плестись за огненным цыпленком, все дальше углубляясь в неизвестный проход и обреченно думая о том, что если вдруг цыпленку придет в голову блажь покинуть его здесь, то обратной дороги ему ни за что не найти.