– Как прошла беседа с участковым? – вернула на землю Юлька. Я тут же вспомнила, как на нее сердита.

– Могу тебе сказать спасибо. Теперь мать мальчика, считает нас виноватыми в смерти сына и если при этом, она перегнет палку в отношении нас, то наказывать ее за это не будут. Так как они все здесь живут всю жизнь и ее сочувствуют.

– Ого! А почему спасибо мне? – почесала подбородок Юлька.

– А из-за кого я сюда приехала? Просила же тебя: скажи не могу ехать, занята очень.

– Ну знаешь ли! – рявкнула она. – До тебя мне еще далеко. По крайней мере живешь в удобном доме, а не протухшем подвале, в котором мне пришлось провести не самые лучшие часы своей жизни. Только потому, что тебе на месте не сиделось. Да и здесь никто тебя не просил в подполе лазить! Надо было спокойно дома жить и помидорки собирать!

– Прости, – виновато пожала плечами я. Подружка, конечно, была права по всем пунктам. – Просто не могу забыть этого пацана. Теперь еще и мама его. Что с нею делать, если буянить начнет?

– Боюсь тебе это надо решить по скорее, – проговорила Юлька, смотря за мою спину.

Обернувшись, почувствовала два равносильных желания: спрятаться в доме и срочно вооружиться чем-то вроде лопаты. В калитку вошла женщина с серым лицом в длинном коричневом платье и черным платком на голове. Мои желания были настолько разными и сильными, что вместо того, чтобы предпринять хоть какие-то действия, замерла на месте.

– Можно? – увидев, что ее заметили, крикнула она.

– Да, конечно, проходите, – ответила гостеприимная подружка, косясь на меня. Хорошо, не делала попыток оставить нас с гостьей на едине.

– Присаживайтесь, – поставив стул к ней поближе попросила я. Так драться ей будет неудобно, а у меня окажется больше маневров в случае чего.

Женщина села и устало посмотрела сквозь нас.

– Меня Маша зовут. Это моего Никитку…– она запнулась,

подбирая слова, – Вы нашли. Он у меня младшенький. Самый шаловливый был. Вечно носился невесть где. Избаловали мы его совсем.

На глазах у гостьи выступили слезы. Я тоже почувствовала, что сейчас разревусь. Еле проглотив комок в горле, разжала челюсти и сказала.

– Мы сочувствуем Вам. Очень.

Юлька сидела молча, видимо чувствуя, что и я.

– Я хочу найти этого гада, что моего Китку загубил. Не смогу спать, пока он на свободе ходит. Он же ест, пьет, ему хорошо, а моего Кита больше нет на этой земле и не будет никогда.

– Его найдут обязательно. Меня уже сегодня опять по этому поводу вызывали на допрос.

– Найдут они, – горько усмехнулась гостья и подняла на нас взгляд безмерно уставших черных глаз. – Ничего они не найдут. Создадут видимость, суеты наведут и спустят, как всегда.

– Зря Вы так. Нам тоже приходилось сталкиваться с полицией. Да там, как и везде много равнодушных ленивых людей. Но, есть и профессионалы. А Вас здесь любят и действительно хотят хоть как-то помочь.

– Кто поможет Ванька? Так у него самого молоко на губах еще не обсохло. Пяти лет не прошло с тех пор, как он носился по деревне на велике и кур пугал. А остальные, – она тяжело вздохнула. – Неужто думаете буду сидеть и ждать, нормальным дело попадет в руки или тем, кому плевать на меня и моего сына? Я к вам вот что пришла, может вспомните хоть что, а? Хоть маленькую зацепку, понять кто сотворил такое.

– Простите, – я покачала головой. – Я сюда позавчера впервые приехала, а он там уже пять дней как был.

– Пять дней. Ровно пять дней, – она опять посмотрела в пустоту и молча вышла.

– Лучше б она драться кинулась. Ненавижу такие ситуации, – я посмотрела на Юльку.

– Значит мальчишка погиб в день своего исчезновения?

– Похоже на то. Иван Евгеньевич, местный мент, говорил, что именно столько дней назад его видели в последний раз. И в подполе он тоже около недели просидел.

– На нем были следы издевательств?

– Вроде нет. Я ничего такого не видела. Сидел в одежде, я даже сначала не поняла, что мертвый, думала приблудился кто-то.

– Почему ты вообще думаешь, что он был в твоем подземелье. Возможно, гулял пацан, баловался и свалился в колодец. Там глубоко и шансов выжить у него не было?

– Нет. Его застрелили.

– Ты откуда знаешь?

– Откуда я могу знать? От участкового, конечно.

– Не понимаю. Одно с другим не сходиться. Весь антураж и камень этот дурацкий, говорит о том, что в подвале психи проводили свои мессы. Кровь, которая там время от времени обновлялась это подтверждает. Но, с каких пор жертвоприношение производят при помощи расстрела? Это уже в стиле нацисткой Германии. Тогда жертвенник не причем. Что же там происходило?