Шрифт:
— Что ты знаешь о нем? — голос Горубла звучал резко. — Минуту назад ты говорил, что ни разу не видел его.
— Да, ну, говоря…
Звякнули колокольчики, и между ногами короля появилось лицо, похожее на морду какого-то мифического зверя.
— Что тут происходит? — пророкотало оно басом. — Вы своей болтовней мешаете мне спать!
— Успокойся, Йокабамп! — резко оборвал его король. — Мы рассматриваем важное дело.
Голова высунулась полностью, за ней показалось маленькое тело. Карлик поднялся на кривые ножки, оглядел всех и почесал грудь.
— Какие важные лица! — прогудел он. — Рожи кислые, как будто всем стадом залезли по уши в грязь!
Он вытащил гармошку, постучал ею по ладошке, неожиданно большой для его габаритов, и заиграл веселенький мотивчик.
— Засунули, а не залезли. Ты это хотел сказать? — поправил Горубл. — Теперь уходи, Йокабамп! Мы сказали тебе, что мы заняты!
Он снова перевел взгляд на Никодеуса:
— Ну, так мы ждем! Что ты знаешь такого, что позволит ему избежать повешения за большие пальцы?
Йокабамп перестал играть.
— Ты хочешь сказать, — загудел он, указывая на О'Лири, — что не узнаешь этого героя?
Горубл уставился на карлика:
— Героя? Не узнаю? Нет, мы не узнаем!
Йокабамп нагнулся вперед и застыл в этой позе.
Когда дракон со стороны, где солнце прячет лик.
Пришел в страну — сбежали все, и лучшие средь них.
Но на пути у зверя стал с секирою герой — Со шкурой гада на плечах вернулся он домой!
Король мрачно нахмурился.
— Чепуха! — решительно сказал он и повернулся к карлику. — Так, все! И чтоб нам больше не мешали! Слышишь, ты, чучело. Это дело чрезвычайной важности. И не отвлекай нас своими глупыми историями.
— Но он, истинная правда, мой сир, и есть тот победитель дракона из пророчества.
— Да, гм… я действительно, — Никодеус сердечно похлопал О'Лири по плечу, — только что собирался это объявить.
Йокабамп вразвалку подошел к Лафайету, задрал голову и уставился на него.
— Он не похож на героя, — объявил он своим утробным басом.
— И все же он герой!
Карлик повернул свою тяжелую голову, заговорщически подмигнул фокуснику, а затем снова обратился к О'Лири:
— Скажи нам, достопочтенный рыцарь, как ты собираешься встретиться с этим жутким чудовищем? Справиться с его могучими челюстями, ужасными когтями?
Горубл, прикусив губу, неотрывно смотрел на О'Лири.
— Челюсти и когти, хм… — сказал Лафайет, снисходительно улыбаясь. — Без крыльев? Без огненного дыхания? Без…
— Чешуи, так я думаю, — добавил Никодеус. — Сам я его не видел, конечно, но по сообщениям…
Тут вперед вышел стройный молодой человек в светло-желтой одежде.
В руках у него была табакерка, к которой он то и дело прикладывался. Он щелкнул крышечкой, закрыл ее, засунул в рукав и с любопытством посмотрел на О'Лири.
— Так как ты говоришь, парень? Значит, собираешься расправиться с этим диким зверем, который охраняет подступы к крепости Лода?
Неожиданно воцарилась тишина. Горубл замигал, глядя на О'Лири, губы его отвисли.
— Ну? — потребовал он ответа.
— Соглашайся! — шепнул Никодеус прямо в ухо Лафайету.
— Конечно! — Лафайет сделал воинственный жест. — Обделать это маленькое дельце — одно удовольствие! Это у меня вроде излюбленного вида спорта. Я частенько перед завтраком убиваю полдюжины драконов. Обещаю уничтожить любое количество этих тварей, если это доставит вам радость.
— Очень хорошо, — мрачно отозвался Горубл. — Мы полагаем, что празднование, в честь такого завершения дела, пойдет своим порядком, — язвительно добавил он. — Настоящим мы объявляем вечером праздник в честь нашего нового доблестного друга О'Лири.
Он неожиданно смолк и бросил свирепый взгляд на Лафайета:
— А ты смотри, позаботься об угощении к празднику, молодой человек, — и, понижая голос, добавил, — а иначе мы из твоей шкуры ремни нарежем!
4
Комната, которую отвели О'Лири, была сорок футов в длину и тридцать в ширину. Богатое убранство апартаментов подчеркивалось роскошными коврами, драпировкой и позолотой, нанесенной где только можно.
Широкая кровать поражала своими размерами, как и высокое зеркало в раме, в котором отражались резной шкаф и ночной, веселой расцветки, горшок на подставке из красноватого дерева.
Несколько окон с портьерами выходили в сад, освещенный фонарями. В глубине сада виднелись облитые лунным светом статуи нимф и сатиров, играющих среди журчащих фонтанов. Приоткрыв дверцу шкафа, отделанного кедром, О'Лири обнаружил множество изысканных нарядов, висевших на плечиках, обтянутых тканью. Другая дверь вела в крошечную часовенку. Заглянув туда, Лафайет увидел ракию и пучок свежих жертвенных палочек. Была еще одна дверь. Прежде чем ее открыть, он представил себе в деталях уютную, выложенную плиткой ванну с теплым подогреваемым полом, отгороженный стеклом душ и море горячей воды… Повернув ручку, Лафайет широко открыл дверь и шагнул внутрь.