Шрифт:
— Что бы это значило? — профессор озадаченно посмотрел на своего ассистента.
Тот пожал плечами.
— Судя по реакции ведрис Арциссы на это письмо, я бы сказал, что оно от Рэстиса Шорднэма.
— Неужели у них это настолько серьезно?
— К сожалению, да. Серьезнее, наверное, не бывает…
— Ну ладно! — отрезал Вар-Доспиг и отшвырнул салфетку. — Этим я займусь позже. Теперь мне некогда… Пойдемте, доктор, в лабораторию и закончим сборку генератора!
До самого полудня Вар-Доспиг и Канир не выходили из подземелья. Время за работой бежало незаметно. Тревоги ассистента, увлекшегося сборкой диковинной машины, несколько улеглись. Когда последняя деталь была подогнана на место, Вар-Доспиг и Канир поднялись на лифте в кабинет, ненадолго разошлись в ванные комнаты, чтобы привести себя в порядок, а затем снова сошлись у входа в гостиную. Здесь их уже поджидал служка.
— Прибыл курьер от его святости, ведеор профессор! — доложил он, как только Вар-Доспиг появился в дверях.
— Проси! — крикнул профессор.
Не успели они сесть, в кресла, как в гостиную вошел дородный монах с пакетом в руке. Произнеся положенное приветствие, он поцеловал пакет и обеими руками поднес его Вар-Доспигу.
— От его святости великого гросса сардунского, да продлятся дни его на веки веков! Ашем табар!
— Ашем табар! — ответил Вар-Доспиг и, поспешно схватив конверт, вскрыл его, забыв предварительно поцеловать.
Монах огорченно вздохнул и отошел в сторону. Вынув из конверта письмо, профессор убедился, что его и не следовало целовать — оно было подписано не гроссом, а протером Мельгериксом.
— Надо быть внимательней, любезнейший! Это от его беспорочества протера-секретаря, а не от его святости! — наставительно сказал профессор монаху и, перекинув ногу на ногу, принялся читать послание.
В письме было лишь несколько строк:
«Главному научному консультанту, ведеору профессору Пигрофу Вар-Доспигу.
Досточтимый ведеор профессор!
Его святость сын божий Брискаль Неповторимый, да продлятся дни его на веки веков — ашем табар! — предлагает вам немедленно по получении сего явиться в конференц-зал святейшего собрания, где должно состояться секретное испытание прибора особого назначения, привезенного из Марабраны. Ваше присутствие крайне необходимо.
Ручаясь за подлинность, свидетельствует вам свое неизменное почтение протер-секретарь Мельгерикс».Дочитав, профессор сложил письмо и обратился к монаху:
— Передай его беспорочеству, любезнейший, что я принял его послание к сведению и что устрою все, как нужно. Ясно?
— Ясно, ведеор профессор.
Монах поклонился и вышел. Как только шаги его затихли в холле, профессор сказал Каниру:
— Началось, дорогой доктор! Теперь будьте готовы ко всему!
— Что мне делать, ведеор профессор? — чуть внятно пролепетал Канир.
— А вот это я и хочу вам сказать. Прежде всего возьмите себя в руки и не смотрите на меня, как кролик на удава! А дальше так. Сейчас вы оденетесь в парадную форму и отправитесь в конференц-зал святейшего собрания. Доложитесь протеру Мельгериксу и скажете ему, что профессор Вар-Доспиг с прибором знаком и категорически его отвергает…
— С каким прибором, ведеор профессор?!
— С прибором ММ-222. Там будет его демонстрировать сам Куркис Браск, богатейший человек Юга. Главное, передайте Мельгериксу, что я с этим прибором знаком и категорически его отвергаю.
— А если спросят почему?
— Скажите, что из соображений нравственного порядка. После этого, доктор, можете выполнить любое распоряжение его святости. Делу это не повредит. Вам ясно?
— Не все, ведеор профессор… Но я сделаю, как вы приказываете…
Конференц-зал святейшего собрания своим убранством и размерами напоминал центральный зал храма бога единого. Такие же тут были ряды уходящих ввысь колонн, такие же синие с серебром знамена, такие же гигантские, в темных рамах полотна, испещренные загадочными священными символами, и ко всему этому в нем царила такая же удручающая атмосфера мистического мрака и холодной отрешенности.
Куркису Браску отвели место в самом центре зала. Здесь для него расчистили широкий круг и поставили на вытоптанном ковре крепкий треножник с резной столешницей.
Пока фабрикант чудес сосредоточенно копался в деталях своей модели, собирал ее и устанавливал на столешнице, в зал по одному и попарно сходились срочно вызванные протеры. В основном это были почтенные старцы, закаленные в бесконечно сложных схватках и интригах закулисной жизни Гроссерии. Не зная причины экстренного созыва, протеры настороженно косились на бойкого промышленника, сплетались в небольшие группки, вполголоса переговаривались в темных нишах огромного зала. Всего на призыв сына божьего откликнулось двадцать три протера, остальные оказались в отлучке или на всякий случай объявили себя больными.
Когда приток протеров прекратился, из-за тяжелой портьеры, скрывавшей огромный проем главного входа, высунулась бледная физиономия доктора Канира. Убедившись, что не опоздал, он проскользнул внутрь и скромно остановился близ входа. На нем была парадная форма младшего научного консультанта его святости, но вид его от этого не стал менее убогим и жалким.
Последним в конференц-зал пришествовал сам сардунский гросс в сопровождении протера-секретаря.
При появлении гросса все протеры склонились в глубоком поясном поклоне. Когда он проходил мимо прижавшегося к стенке доктора Канира, тот тоже склонился чуть ли не до земли, но тут же выпрямился за спиной гросса и тронул за рукав протера Мельгерикса, который шел в двух шагах позади сына божьего. Протер удивленно вскинул брови, поотстал от своего блистательного шефа и шепотом спросил у Канира: