– Не был бы ты при исполнении, я бы тебе шею намылил, – просипел взбешенный таким наглым намеком Чинарский.

– А это уже угроза. – Казалось, теперь Дудуев ловит кайф, унижая бывшего сослуживца и совсем забыв о трупе.

– Ты бы лучше делом занялся, – хмыкнул Чинарский. – Кроме всего прочего, убийство произошло не на бытовой почве. Детали и все обстоятельства указывают на то, что действовал маньяк.

– Расчленение тела не всегда показатель действий маньяка. Сколько случаев, когда обыкновенные алкоголики, стремясь избежать ответственности и стараясь спрятать труп, разрубали тела на куски, закапывали в землю… Очень удобно ссылаться на маньяка. Так ведь можно и убийство на бытовой почве загримировать под зверство выродка… – Дудуев наслаждался собственным красноречием.

Он тяжело поднялся и медленно обошел стол, словно показывая, что чувства его приведены в норму.

– Я ведь и обидеться могу, – прошипел Чинарский. – Хотя чего на тебя обижаться, – махнув рукой, добавил он.

– Сейчас приедут эксперты, снимут отпечатки пальцев… – нервно зевнул Дудуев.

– Ты думаешь, что он оставил отпечатки? – насмешливо взглянул на него Чинарский.

– Кто это он? – с фальшивым недоумением поднял плечи Дудуев. – Конечно, процент, что где-то остались отпечатки, невелик. У тебя было достаточно времени, чтобы позаботиться об их исчезновении.

– Ты что, всерьез меня подозреваешь? Или просто выдрючиваешься?

– Выбирай выражения, – косо взглянул на Чинарского Дудуев. – Где ты был сегодня с утра до обеда?

– У реки отдыхал, – небрежно процедил Чинарский.

– И кто это может подтвердить? – Брови Дудуева игриво взлетели.

– Ни одна душа, – усмехнулся Чинарский. – А для чего подтверждать-то?

– Не прикидывайся шлангом, – неожиданно гаркнул Дудуев. – Я прихожу к Кулагиной по делу, а застаю ее… в разделанном виде и тебя рядом с телом. Когда убили Березкина, ты ведь тоже оказался поблизости…

– Ладно. – Чинарский сделал выразительный жест. – Давай я тебе еще раз все популярно объясню, если ты такой…

Он не удержался и хихикнул. Дудуев метнул в него уничтожающий взгляд.

– До полудня я сидел с дядей Саней. Рекомендую тебе хорошенько его расспросить, – продолжал Чинарский издевательским тоном.

– Еще один алкаш? Ваша порода – из самых продажных. Вы, алкаши, за стакан водки подтвердите все, что угодно, – со злобным недоверием проговорил Дудуев.

Он снова сел на стул и закурил.

– Ну и вонища, – задергал он ноздрями.

– Дядя Саня – гражданин Российской Федерации, между прочим, – с комедийным пафосом произнес Чинарский.

– А ночью, где ты был ночью?

– Спал в своей квартире.

– И этого тоже никто не может подтвердить, – иронично качнул головой Дудуев.

– Никто. Но если ты внимательно обследуешь труп, то поймешь, что ночью Кулагина была еще жива. Тебе об этом доложат эксперты. Я не сомневаюсь в их профессионализме. Смерть наступила между пятью и шестью часами утра, – поморщился Чинарский.

– И что это меняет? – скептически выпятил нижнюю губу Дудуев.

– Знаешь, мне надоело тут сидеть, – вздохнул Чинарский.

– Тебе придется остаться. – Дудуев снова встал. – Если не хочешь осложнений. В общем-то, у тебя и так их полно.

Он отправился на кухню, потом заглянул в спальню.

– Сначала Березкин, потом Кулагина. Почему-то когда случаются убийства, ты тут как тут. В тот день, когда был зарезан Березкин, ты утром навещал его у Кулагиной. А теперь вот я прихожу к ней, обнаруживаю здесь ее изуродованное тело и опять же – тебя. – Дудуев с враждебной пристальностью смотрел на Чинарского.

– Во-первых, не в тот день, а накануне, – пояснил Чинарский. – А во-вторых, я Надьку вот с такого возраста знаю. – Чинарский протянул руку над полом на уровне колен. – С отцом ее дружил. Какого хрена ты ко мне цепляешься?!

Пылая негодованием, Чинарский поднялся. Но Дудуев сделал рукой резкий усмиряющий жест.

– Оставайся на месте – ты и так тут уже, наверное, все следы затоптал и залапал.

– Странный упрек следователя убийце, ты не находишь? – язвительно усмехнулся Чинарский. – Ты же сам не веришь в то, что я мог грохнуть Надьку, а потом вырезать ее мозги. На кой черт мне это? Я ее уважал, а вот вам она мешала… – Он прищурил правый глаз, склонив голову набок.

Дудуев сделал озабоченно-невнемлющий вид. Он поискал глазами, куда бы стряхнуть пепел. Не рискнув взять пепельницу, на которой, по его мнению, могли остаться отпечатки, он достал из кармана куртки полупустой коробок спичек.

– Ты говори, да не заговаривайся, – зло прорычал он. – Ты всегда был наглым беспринципным типом.

– Можно подумать, ты отличаешься безукоризненной нравственностью, – хмыкнул Чинарский.

– Заткнись!

– Я вот думаю, для чего ему понадобилось убивать Надьку? Эти психи – маньяки, они же как дети: любят, чтобы об их подвигах знало максимальное количество народа. А Надька трубила об этих зверствах направо-налево. Невыгодно вроде бы было ему ее убивать. Но, с другой стороны, зная, что вы изо всех сил тужитесь, чтобы замолчать его дикие выходки, он мог выбрать Надьку, надеясь, что убийства известной журналистки, а главное – подробностей этого зверства вы замолчать не сможете. Это единственное объяснение, которое я могу дать его выбору.