– Ладно, с молчанием мне тоже всё ясно, – сказал Бран. – А где проблема?

– Наверху.

Наверх вела широкая лестница. Перила были новые, а вот ступеньки остались от старых времен. Кое-где сохранились отметины от пуль. Когда миротворцы штурмовали порт, здесь у ополченцев был один из главных узлов обороны.

Торек бодро запрыгал вверх по ступенькам. Бран широким шагом последовал за ним.

– Знаешь, – говорил на ходу Торек. – До сих пор не могу поверить, что у меня всё получилось. Урвал права практически без борьбы, а ведь это шедевр мирового уровня!

– Если это такой шедевр, то как же его тебе доверили? – усомнился Бран. – На западе закончились свои режиссеры?

– Западные нынче все по щелям сидят, – заявил в ответ Торек. – У них сейчас с искусством строго. Чуть что не так, сразу к ногтю! Причем, знаешь, вот хрен поймешь, что именно им не так. Показал что-нибудь актуальное в кадре – плохо. Выпячиваешь, мол, проблему, а кто-то из-за этого страдает, ночами не спит. Не показал – тоже плохо. Замалчиваешь, мол, а надо бороться. В общем, им безопаснее вообще не высовываться. Когда я свою заявку подавал, всего один конкурент был, да и его сожрали еще до подведения итогов.

– В каком смысле: сожрали? – спросил Бран.

Они поднялись на лестничную площадку второго этажа. Сразу от нее начинался коридор, в котором скучали двое полицейских. Однако Торек направился не к ним, а выше по ступенькам.

– Фигурально выражаясь, – ответил он Брану. – Хотя выглядело, как будто натурально! – Торек широко улыбнулся, словно бы образ пожираемого конкурента доставил ему несказанное удовольствие: – Там на него правозащитники накинулись, ну и общественность натравили. Очень своевременно, надо сказать, получилось.

– И чем он им не угодил? Или это ты подстроил?

– Нет, я тут не при чем, – сказал Торек. – Он сам против правил пошел. Затеял, понимаешь, снимать фильм про какого-то исторического трансвестита… Не припомню как его звали, да и не в этом суть, – Торек махнул рукой. – Суть в том, что зазвал он на главную роль Скарлетт О`Хара. Про нее-то ты слышал?

– Угу, – Бран кивнул. – Даже видел в кино. Симпатичная дамочка.

– Вот в том-то и проблема, что дамочка! А играть надо было трансвестита. Как это дело вскрылось, так настоящая буря поднялась. Пришлось Скарлетт каяться, прощения у общественности просить, ну и от роли, само собой, отказаться. Про режиссера и не говорю. Он, небось, счастлив был, что вообще ноги унёс.

– Не понял, – сказал Бран. – Из-за чего буря-то?

– Так говорю же тебе, Скарлетт оказалась не трансвеститом.

– И что? – спросил Бран. – Актерам за то и платят, чтобы они изображали из себя кого-то другого.

– Это, Бран, уже в прошлом, – ответил Торек. – Сейчас в кино время абсолютного реализма. Если роль трансвестита, то изволь выставить на нее настоящего трансвестита. Если роль негра – ищи негра. Женщину теперь должна играть только женщина, а мужчину – мужчина. А психопата и каннибала, стало быть, соответственно…

Бран остановился.

– Погоди-ка! Ты что, всерьез думаешь пригласить на роль настоящего каннибала?

– Вообще-то, уже пригласил, – ответил Торек. – Помнишь братьев Фальк?

Бран машинально кивнул.

– У меня остались кое-какие связи в столице, – пояснил Торек. – Вот я себе братьев на кастинг и выписал. Под охраной, конечно.

– Ты рехнулся?!

– Скорее, пошел на разумный риск.

– Разумный?! Ты помнишь, что они творили в горах?

– Забудешь тут, – Торек нахмурился, но потом решительно стёр это выражение с лица. – Но зато какая фактура! Идеальные кандидаты на роль Ганнибала. Любого из них возьми, настоящий людоед. Доказанный. Про психопата вообще молчу, это ж законченные маньяки. Никакой правозащитник ко мне не придерется.

– Да, Торек, учудил, ничего не скажешь, – Бран покачал головой. – А теперь главный вопрос. Скажи мне, ведь никто из них не сбежал? Верно?

Торек тяжело вздохнул.

– Вот тут, понимаешь, не всё так просто. Пойдем, я покажу тебе труп.

На двери кабинета висела табличка "директор по кастингу". Тоже золочеными буквами, но в целом заметно скромнее, чем вывеска киностудии внизу в коридоре.

Внутри помещение больше походило на уголок патологоанатома. Посреди кабинета стоял огромный письменный стол. На столе лежал труп. Тело было женское и при жизни очень красивое. Кто-то успел полностью раздеть его, вскрыть и даже частично расчленить. У тела отсутствовала правая кисть и правая стопа. Других мертвецов, а тем более живых людей, в кабинете не наблюдалось.

Бран внимательно взглянул по сторонам и только потом шагнул через порог. Стол и пол под ним были залиты кровью. На правом углу столешницы в крови белели осколки костей. Скорее всего, от черепа. Затылок жертвы был разбит вдребезги и, скорее всего, об этот самый угол. При этом ни на теле, ни на столешнице, ни на полу Бран не заметил никаких кровавых отпечатков. Убийца, несмотря на всю неаккуратность самого преступления, действовал очень аккуратно.

Лицо покойной показалось Брану знакомым. Присмотревшись, он узнал Айрику. Во время войны она командовала "Демократическими ударницами".