Лекса расхохоталась, глядя на смущенного монарха.

– Да не в том смысле. Твоя спальня в старой части дворца. Пошли, покажу кое-что. Спорим, ты сам не знал?

До королевской спальни, ставшей местом преступления, добирались ножками. Лекса берегла не восстановившийся до конца резерв, а король вообще предпочитал обходиться без телепортов. Его после них страшно мутило.

Ничто не напоминало о недавно произошедшей трагедии. Ковёр сменили, пол под ним отполировали, кровать поставили новую, еще краше прежней. С балдахином.

Только вот ночевать король пока что предпочитал в соседних покоях, раньше принадлежавших его матери, а вскоре долженствующих перейти к его будущей супруге.

Ничего, что все в рюшах и розовое. Зато не убивали там никого.

Насколько он знает.

Лекса уверенно подошла к стене справа от входной двери, небрежным пассом передвинула притертый к ней шкаф. Простучала ее, похмыкала, соткала небольшой шар и вжала его в стену на уровне глаз, в только ей известной точке.

Каменная кладка, недавно отремонтированная и покрытая свежими обоями, захрустела, посыпалась штукатурка, и неровный квадрат метровой толщины медленно, будто нехотя отъехал в сторону, открывая темный, затянутый паутиной провал в стене.

– Жаль. А ведь такая была хорошая мысль.
– протянула разочарованно Лекса.

Король хватал воздух ртом, не в силах вымолвить ни слова.

Наконец, его прорвало.

– Ты хочешь сказать, что все эти годы ко мне в спальню вёл потайной ход, ко мне мог влезть незамеченным кто угодно, и ты молчала?!

Лекса взяла с полки увесистый канделябр, подошла поближе, брезгливо, издалека, свечами оборвала часть паутины и заглянула в темный коридор.

– Говорю же, мимо. Никто им не пользовался уже очень-очень давно. Вон, паутины сколько. Этому ходу больше тысячи лет. У меня в комнате был такой же, только я его замуровала сразу, как въехала. Не люблю незваных гостей.
– невозмутимо ответила она.
– Все, кто в курсе его существования, давно мертвы. Ну, кроме меня. И того, кого я посчитала на одну сумасшедшую секунду живым.

Лекса невесело хохотнула.

– Представляешь, эльф утверждает, что перед тем, как упасть в обморок, я сказала, что он вернулся.

Джерри побелел и едва слышно просипел:

– Кто - он?

– Он самый.
– кивнула Лекса.
– Но это натуральный бред. Энергия, которую я проследила, явно женская. Сейчас, когда мой резерв более-менее восстановлен, память потихоньку возвращается. Плетения были явно женские.

Воспоминания возвращались урывками, разрозненными фрагментами. Вот она сидит в спальне, посреди луж крови, и тянется за обрывком знакомой темно-синей нити. Хвост заклинания ускользает, чем неимоверно бесит Лексу. Она не привыкла, чтобы кто-то был сильнее или способнее ее самой. Рывок - и ниточка бьется, как живая, в ее мысленном кулаке, беспрекословно ведёт к хозяину. Или хозяйке. Плетение тонкое, изящное. Очень похоже, что они зря ищут мужчину. Тогда во всех этих убийствах должен быть смысл - женщины никогда не убивают без разбора кого попало.

– Надо копать глубже. Между всеми этими убийствами должна быть связь.
– решительно постановила Лекса.

Магичка умолчала об одном - когда ей оставалось всего ничего, чтобы проследить нити прямо к убийце, на ее пути встало нечто. Бесплотный силуэт, сотканный из силы и ужаса.

От фигуры из воспоминаний веяло такой пустотой и холодом, что даже сейчас Лексу передернуло.

Злобная зверушка, как оказывается, ее подсознание. Подсовывает ей давно почивших врагов, чтобы запугать посильнее.

Перебьется.

Веста

Подготовка к новогоднему балу в Академии велась с размахом. Чтобы студенты не бунтовали, что их не пускают на основное праздненство, планировался шикарный обед для всего учащегося состава. Потом зал закроют для наведения порядка и красоты, чтобы снова открыть ближе к полуночи, в шикарном виде, для высших мира сего.

На каникулах резко увеличили количество стражников на территории Академии. Последнюю неделю года они были повсюду - в столовой, в коридорах, около общежития - хорошо, хоть в женское крыло стражниц определили, а то неминуемо был бы скандал. И в комнаты они все-таки не лезли, как и в аудитории. Ограничивались общей, доступной всем территорией.

Студенты были на нервах. Мало им было сессии, еще и слухи по столице ползли нехорошие. Об убийствах, магических и нечеловечески жестоких. Люди в городе были настроены против магии вообще и магов в частности, так что выходить за пределы Академии не хотелось. Несмотря на то, что праздник Последнего дня года - в общем-то семейное торжество, с подарками, обильным столом и родными объятиями, Веста решила, как и большинство студентов, остаться на каникулах в общежитии.

Под охраной стражи и магов-преподавателей казалось как-то спокойнее и надежнее.

Но она не собиралась позволить таким мелочам, как маг-убийца, испортить себе праздник.

Авантюру с гаданием Веста задумала еще осенью.

Каро сначала долго отнекивалась, потом согласилась.

Веста давно хотела попробовать, но родители были против древних обрядов, называя их дикими и языческими. А девушку влекла романтика и таинственность старины - свечи, зеркала, непонятный язык заклинаний ушедшей эпохи.

Да и суженого поглядеть было любопытно.

Одной идти не хотелось. Страшно все-таки. А с Каро они как-то незаметно успели сдружиться. Общий враг объединяет, а Аринна так и не оставила их в покое. Мелкие пакости вроде паука в супе сменяли более крупные, как ненароком опрокинутый на конспекты сок. В библиотеке. Откуда она взяла осенью клубнику и как ей удалось протащить стакан в библиотеку, было загадкой, но нотацию от заведующей Аринна перенесла стоически, смаргивая слезы с ясных голубых глаз и повторяя искренние извинения. А вот конспекты Весты за полгода по истории магии были испорчены безвозвратно, и если бы не помощь Каро, не сдать бы ей зачёт.