Я привык, что отец обращался так со всеми, даже с Арисом. Но не со мной. Я не был готов к такому жестокому удару.

– Не смотри на меня так, будто я убил твоего щенка, – рявкнул отец. – Она всего лишь женщина. Красивая женщина, с которой ты, безусловно, будешь наслаждаться каждой секундой, как только сломишь ее дух. Черт, хочешь – подари мне внуков, мне плевать. Я лишь хочу, чтобы эта сделка состоялась. Хочу уничтожить Найлза.

– Но почему? – воскликнул я. – Почему ты так ненавидишь этого ублюдочного хорька? Я знаю, что он слаб, черт возьми. Но с каких пор Найлз стал особенным? Ты всегда был честен со мной.

Отец покачал головой.

– У каждого человека есть секреты. Моя ненависть к Найлзу – один из них. Просто доверься мне. Делай, что должен, когда речь заходит о Талии, но не забывай при любой возможности унижать ее перед Найлзом. Не позволяй ей своим очарованием заработать билет с этого острова. Ты женишься на ней, а я продолжу мучить ее отца всеми возможными способами, какие сочту нужными. Все ясно?

– Абсолютно, – прорычал я и сжал кулаки, едва сдерживая гнев. – Может, тебе лучше пойти домой, отец? Меня еще ждут важные дела.

– Однажды ты все поймешь, Костас.

«Вряд ли».

– Конечно, отец.

Он вздохнул и вышел с веранды, захлопнув за собой дверь кабинета. Взглянув вверх, я заметил самолет, летящий по безоблачному небу. Через несколько мгновений я вернулся в кабинет и позвонил известному греческому ювелиру. Моей ненаглядной невесте понадобится обручальное кольцо.

Господи Иисусе, я мог бы убить своего отца из-за всего этого дерьма.

Однако темная моя половина тихо ликовала от того, что совсем скоро великолепная, выглядящая так невинно блондинка окажется в моем распоряжении. Может, она и Николаидес, но вскоре станет Димитриу. Я ощущал дикую потребность преследовать эту женщину, как Плутон свою Прозерпину. Прижать Талию к себе задрать платье вверх по бедрам и погрузить член в ее теплые глубины. Я любил, когда жизнь перекликалась с искусством.

Монстр не был бы настоящим чудовищем, если бы жадно не впивался зубами в жертву, которую преподнесли ему низшие существа. Черт, я еще никогда так не хотел вонзить в кого-то клыки, как в нее.

Талия.

Милая Талия.

Ты научишься любить грубость.

Прозерпина определенно смогла.

ГЛАВА 4

Талия

Это все чертов сон... нет, кошмар. Такое не могло быть правдой. Невозможно, чтобы все, сказанное за этим дерьмовым завтраком, имело хоть какую-то ценность. На дворе не восемнадцатый век, черт возьми! Нельзя просто приказать кому-то выйти за него замуж. У нас были права!

С губ сорвался безумный смешок, когда я вспомнила свой ночной разговор с Костасом. О, какая ирония, что еще часов одиннадцать назад мы спорили о «Похищении Прозерпины», а теперь оказались в подобной ситуации. Отец дал согласие на мой брак с человеком, который, очевидно, был одержим идеей похитить меня и уволочь в какой-то подземный мир! Может, я и не знала обо всем, касающемся бизнеса моего отца, но слышала достаточно за эти годы, чтобы понимать: люди, с которым отец вел дела, были частью какой-то незаконной преступной организации. И мой отец буквально вручил меня им на блюдечке с голубой каемочкой! Как будто меня так легко было продать, чтобы спасти свою задницу. Одно дело, когда отец сам плавал в своих неприятностях, и совсем другое – когда втягивал в них меня.

Схватив телефон с тумбочки, я хотела было позвонить Алексу, но передумала. Хоть мне и хотелось услышать его голос и найти утешение в словах, я не знала, как объяснить ему столь нелепую ситуацию, в которой оказалась. Что бы я вообще сказала?

«Привет, Алекс! У меня тут небольшая проблема. Мой отец облажался с каким-то криминальным авторитетом и решил отдать меня в качестве платы».

Брр! Нет, я сейчас должна позвонить только одному человеку. Я нашла маму в списке контактов и уже хотела нажать на кнопку вызова, когда раздался стук в дверь. Даже не потрудившись посмотреть, я распахнула ее и увидела отца и Феникса, стоявших на пороге. У папы, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть расстроенным. Феникс же явно был взбешен, и я решила, что он не знал, зачем меня сюда притащили.

– Чего ты хочешь? – прошипела я.

– Можно мне войти, солнышко? – молящим тоном проговорил отец. Он двинулся вперед, не дожидаясь моего ответа, и я шагнула ему навстречу, не давая войти.

– Нет, нельзя, – ответила я, прижав руки к бедрам. Я никогда не была склонна к насилию, но сейчас отчаянно сдерживалась, чтобы не кинуться на отца и не повалить его на землю. Судя по тому, как стиснул зубы Феникс, он был готов подержать отца для меня.

– Пожалуйста, прости, – сказал отец. – Если только впустишь, я все объясню.

– А что тут объяснять, черт возьми? – я понизила тон, кипя от ярости и едва не брызгая ядом. – Ты продал свою плоть и кровь, чтобы расплатиться с долгом!

Отец выпрямился.

– Не смей так со мной разговаривать. Я сожалею о случившемся, но я все еще твой отец. И ты будешь говорить со мной с уважением.

– Уважением? – воскликнула я, внутри клокотала ярость, готовая к извержению, подобно вулкану. – Да пошел ты со своим уважением!

Прежде чем я поняла, что происходило, отец поднял руку и ударил меня по щеке. Голова дернулась в сторону от той силы, что была вложена в пощечину. Я инстинктивно подняла руку и потерла место, отозвавшееся болью.