– Ты серьёзно? Адресом не ошибся? Когда у меня было что-то, кроме кофе?

Антонов потёр высокий лоб.

– Пойду к Сирину, загляну в холодильник, может, что осталось от пещерного ланча.

В субботу я работаю нечасто и стараюсь пораньше начать, чтобы уйти тоже пораньше. Остановившись в регистратуре, я хотела взять список пациентов на сегодня и заметила новенькую регистраторшу, всю в слезах.

– Что случилось, дитя? – поинтересовалась я. – Могу чем-то помочь?

– Спасибо, Нина Викторовна, но, наверное, ничем, – пролепетала Оксана.

Так как регистраторы относились ко мне хорошо и в большинстве случаев помогали, а не мешали моей работе, я решила всё-таки добиться причины расстройства этого юного, не умудрённого опытом и пока не испорченного медициной существа.

– Рассказывай! – потребовала я и беспардонно уселась на её стол рядом с клавиатурой компьютера.

– Вчера к нам обратился больной, – начала Оксана. – Он сказал, что у него в ухе муха. Я записала его на приём к ухо-горло-носу и отправила к доктору Мухину. В строке «направительный диагноз» я со слов больного написала «муха в ухе».

Я уже еле сдерживала смех. Девушка, увидев мою улыбку, заспешила с объяснениями:

– Ну а что я ещё напишу? Я ведь не доктор. Если бы он от другого врача пришёл, я бы переписала направительный диагноз, а он же с улицы – я указала жалобу.

– Ты всё правильно сделала, – серьёзным тоном я постаралась поддержать Оксану.

– Я тоже так думала, а потом пришёл больной и передал мне записку, в которой написано: «Мухи в ухе нет».

Чтобы понять возникшую ситуацию, нужно знать доктора Мухина, которому в детстве досталось столько прозвищ и дразнилок, что он абсолютно всех подозревал в шутках над своей фамилией. Девушка помолчала, потом, отметив, что я внимательно слушаю, продолжила:

– Я не поняла, что делать с диагнозом. Как я уже говорила, больной был с улицы, и мне некому было переслать заключение осмотра. Я спросила старшую медсестру, она засмеялась и сказала: «Только не спрашивай у самого Мухина». Я пошла к Людмиле Борисовне и спросила её. Она взяла записку и велела мне идти работать.

– И чего же ты плачешь?

– Перед уходом Мухин подарил мне коробку конфет, а когда я спросила, за что, он громко при всех сказал: «Сладкое улучшает работу мозга».

Я погладила девочку по голове, отмечая, какие у неё красивые волосы.

– Оксаночка, не расстраивайся. Я думаю, эта история не стоит и выеденного яйца. Если бы фамилия врача была не Мухин, а Сорокин, то и никакой истории бы не было, – постаралась я поддержать новенькую, у которой глаза опять были на мокром месте.

Взяв список пациентов, я заторопилась к себе в кабинет, опасаясь, что не выдержу и начну опять улыбаться.

День ничего особенного не предвещал, и я начала его, как обычно, с кофе.

Я всё ещё была в ординаторской, когда прибежала запыхавшаяся Таня и с порога принялась тараторить:

– Нина Викторовна, звонила Кунцева, срочно разыскивает Новикова по поводу пациентки Михельсон. Она вчера была направлена к нам на УЗИ с подозрением на внематочную беременность и из клиники ушла домой, откуда её на скорой в тяжёлом состоянии привезли в стационар. Кунцева говорит, что внематочная там была и мы её пропустили. Больная находится в реанимации.

– Не помню такой фамилии, вчера у нас точно Михельсон не было. А во сколько она приходила?

– Людмила Борисовна сказала, после пяти.

– Рудик ушёл в три, значит, он тоже не смотрел, – я попыталась восстановить в памяти события минувшего дня. – А кто её направлял на УЗИ?

– Не знаю, Нина Викторовна, вы поговорите, пожалуйста, с Людмилой Борисовной, она так кричит, что я боюсь. Серьёзно!

Я поднялась и пошла в регистратуру, где стоял дым коромыслом. Кунцева, не дозвонившись до Новикова и, по-видимому, забыв, что сегодня суббота, позвонила в регистратуру и теперь пыталась выяснить, что происходило с пациенткой накануне.

Я взяла трубку:

– Здравствуйте, Людмила Борисовна.

– Нина Викторовна! Ну, слава богу, хоть кто-то иногда работает!

– Людмила Борисовна, сегодня суббота, Новиков будет в понедельник. Я могу чем-то вам помочь?

– Нам, дорогая моя, может помочь только Бог. Давайте молиться вместе, чтобы Михельсон не скончалась от кровопотери. Кто её смотрел?

– Я попытаюсь это выяснить и дам вам знать, – заверила я и положила трубку, не дожидаясь дальнейших тирад.

Передо мной стояла Оксана, ещё более расстроенная и испуганная, чем во время нашей первой встречи этим замечательным утром. Она уже нашла нужную историю и с опаской протягивала её мне. Там, собственно, имелась всего пара записей: результат теста на беременность, осмотр Сирина, направление на УЗИ с подозрением на внематочную и заключение обследования, которое было подписано… Любочкой!