– А ваша мама говорила, что вы в разводе, – Ариадна расширила свои голубые глаза, захлопала ими.

– Я разве утверждал обратное? – Всеволод почувствовал напряжение.

– Но вы сказали, что есть кому.

– Как насчёт помощницы по дому? Или химчистки? Или, в конце концов, жены моего брата? – предложил он сходу несколько вариантов. – Наверняка, моя мамочка ввела вас в курс, что её младший сын женат? Правда, она не приняла выбор Димки, но тут уж ничего не поделать. Мы – давно повзрослевшие мальчики.

– Простите, я веду себя неправильно, – Ариадна отступила, стала застёгивать сумочку.

– Севка, я тут подумал вытащить тебя в спорт-бар, – в дверях стоял Дима. Увидев незнакомую девушку в кабинете брата, он несколько растерялся.

– Здравствуйте, – первой сказала Ариадна. – Вы, наверное, Дмитрий? – спросила она, рассматривая его с любопытством.

– С утра им точно был, – насмешливо ответил Дима. – Здравствуйте, незнакомка.

– А мы знакомы. Точнее, когда-то очень давно вы приезжали к нам в гости со своим братом. Я тогда была маленькой. Но запомнила вас обоих.

– Да? – с сомнением протянул Дима.

– Ариадна – дочь Ильи Ильича, – пояснил Всеволод. – По просьбе нашей матери теперь будет работать здесь, – он выразительно закатил глаза.

Глава 32

– Ну что, узнал я адрес Глеба Платова, – сказал Николай после короткого разговора с кем-то по телефону. – Адрес не его проживания в Москве, конечно, а прописку. Но и это уже кое-что, – он посмотрел в телефоне сообщения, адрес был там. – Кстати, телефон этого парня так и находится вне зоны доступа?

– Да, увы, – отозвалась Надежда, она сидела в кресле с книгой. Недавно звонила свёкру, справлялась о дочери.

У них там жизнь кипела – каждый день ходили купаться на реку, Саша уже вполне прилично плавала, теперь она соревновалась с дедом, Ваня барахтался у берега – за ним следила Маша. Один раз отвлеклась и не заметила, как сын вошёл в воду довольно глубоко. Но испугаться не успел, Маша подхватила мальчишку на руки и вынесла на берег. По вечерам приходил сосед, и они с Владимиром Григорьевичем увлечённо играли в нарды, периодически издавая громкие возгласы победы или проигрыша. Саша крутилась возле них, пытаясь понять правила. Один раз Ваня смахнул с поля нардовые шашки отца, а в другой раз спрятал в карман своих шорт игральные кости. За шашки получил наказание от матери, Владимир Григорьевич так растерялся, что потерял дар речи, тем более что уже почти выиграл, а тут такой казус. Он, вообще, старался младшего сына не наказывать – не мог себя переломить, ему казалось, что Ванятка такой маленький, такой беззащитный. Его любовь к мальчишке напоминала больше любовь деда, чем отца. Поэтому всё и прощал своему озорнику. Но когда мальчишка спрятал кости и их никак не могли найти, до тех пор, пока Саша не вспомнила, что вроде бы утром возле коробки с нардами крутился Ваня, его спросили напрямую: брал ли он кости? Тот замотал головой и убежал во двор. Глава семьи пошёл за сыном.

Вернулись они через полчаса, и, похоже, Ваня плакал. Отец его, конечно, не отшлёпал, но зато разговор был весьма серьёзным. Непривычно строгий голос, холодный взгляд из-под очков напугали мальчишку больше, чем то, как его наказывала мама. Отец же отругал даже не за воровство, а за ложь. Они условились, что Ваня никогда не будет брать чужое и лгать. Весь вечер мальчик не отходил от отца и заглядывал ему в глаза – сердится ли ещё? Когда отец взял его на руки – успокоился.

Затем отличилась Саша – увидела забытый Машей в гостиной на столе карандаш для бровей, которым та давно не пользовалась, а просто разбирала косметичку. Саша решила, что неплохо бы подрисовать и себе брови – какие-то они невыразительные. В результате одна бровь вышла дугой, причём шибко удивлённо приподнятая, вторая волнистая. Маша, увидев это чудо современного макияжа, захохотала так, что в окно со двора заглянул Владимир Григорьевич, он как раз проходил мимо. На вопрос деда, что это такое у Сашульки вместо бровей, та ответила, что хотела стать красивой. А почему брови такие разные, Саша, подумав, пояснила: в душе она немного перфекционистка. Сдерживая смех, дедушка уточнил, знает ли она значение этого слова? Саша ответила правильно, но вот каким образом её душевный перфекционизм связан с криво накрашенными бровями, объяснить не смогла. Маша назвала девочку «моя ты Эдит Пиаф» и принялась смывать карандаш с её бровей.

Всё это Надя рассказала мужу, и они от души посмеялись, такие новости любому поднимут настроение. Спину у Николая отпустило, он съездил в свой рабочий офис, потом в пару мест, где надо было сделать серию снимков. Домой вернулся ближе к вечеру.

– Как ты думаешь, где этот мальчик проживает? – Николай сел рядом на диван, вытянул длинные ноги.

– Постой, попробую угадать, – Надя отложила в сторону книгу. – В Твери?

– Не устаю удивляться твоей проницательности, – покачал головой он.

– Да нет тут никакой проницательности, – усмехнулась Надежда. – Просто я вспомнила, как Костя упоминал, что Глеб сорвался к заболевшему деду в Тверь. А если мальчик приезжий, снимал квартиру в Москве, то, скорее всего, он и приехал из Твери. Простое сопоставление фактов.

– Нет, ты гений детективного дела, – Николай поймал руку жены и поцеловал её.

– А ты знаешь, я никогда не была в Твери, – задумалась Надя. – Только читала об этом городе. Пожалуй, не отказалась бы туда съездить, как думаешь? – посмотрела на мужа. Он потёр подбородок.

– Ну что ж, я был там давно и тоже не отказался бы посетить этот прекрасный город, – сделал паузу. – На машине или как?

– Или как – можно конкретнее?

– Вроде бы туда ходит скоростной поезд «Ласточка», немногим меньше двух часов – и ты в Твери. Да, кто-то из ребят в редакции был там недавно и рассказывал, – вспомнил Николай.

– Давай поедем на «Ласточке», а? – попросила Надежда. – Есть в этом что-то романтичное. Совместим приятное с деловым. Мы свободны, ты, думаю, легко отпросишься на день с работы, у меня отпуск, Сашка пристроена у наших на даче. Всё складывается так, что нам надо съездить в Тверь.