На двигателе расцвели лепестки огня. Это подстегнуло пилота. Когда он выбирался из аэроплана, шарф слез почти на шею, обнажая полоску розовой кожи. На нее тут же набросился дым, но раскрасить так и не успел.

Пилот перевалился через борт аэроплана и камнем пошел вниз, как самоубийца, решивший утопиться. На спине у него рос горб. Издали его можно было принять за камень, который самоубийца взял с собой, чтобы побыстрее пойти на дно.

Неожиданно Крамцов понял, что ему нет надобности все время заглядывать в бинокль. Все происходило очень близко. Он и без оптики мог все превосходно разглядеть. Бинокль только мешал ему охватить все разом.

Пилот дернул за что-то у себя на груди. Горб порвался, будто там были сложены прозрачные как слюда крылья. Будто это и не человек вовсе, а ангел, который, облачившись в людскую одежду, хотел кого-то обмануть, а теперь пришло время раскрыться.

Над ним раскрылся белый купол, а сам пилот повис на лямках, как марионетка, но веревочки крепились только к его телу, а не к рукам и ногам, поэтому он оставался неподвижен, точно его парализовало.

Взгляды капитан-лейтенанта и пилота встретились. Рука пилота чуть поднялась, и он помахал ею, а на лице его появилось что-то похожее на улыбку.

Капитан-лейтенант помахал в ответ.

Аэроплан, избавившись от пилота, выпрямился. Полет его стал почти горизонтальным, и, будь под ним твердая поверхность, он сумел бы сесть. Спустя несколько мгновений колеса его провалились в воду, завязли в ней, как в болоте, подняв мириады брызг. Они загасили огонь, который уже принялся поедать обшивку аэроплана, и разметали дым.

Казалось, что аэроплан сумеет хотя бы удержаться на волнах, если его отвергли небеса. Но ему было уготовано судьбой падать еще ниже – так велики были его грехи.

Создатель отвернулся от всех – и от тех, кто носил на себе кресты, и от тех, у кого опознавательными знаками были трехцветные круги. Все они одинаково хорошо горели и все падали.

На воде расплылось маслянистое пятно, будто из бортов подводной лодки начало вытекать топливо, как кровь из раны, а вместо него в трещины просачивалась соленая вода. Она в конце концов утащит лодку на дно.

За несколько секунд до того, как вода приняла пилота, он отстегнул парашют. Ветер чуть отнес его в сторону. Он лег на воду, белой заплаткой распластавшись на поверхности, как огромная, выброшенная на мелководье, медуза.

Пилот вошел в воду почти без брызг, но погрузился с головой. Через секунду он вновь возник над поверхностью и стал хватать ртом воздух. Он так долго дышал едким дымом, что теперь вдыхал свежий воздух полной грудью. Он пил его и все никак не мог напиться. Так и опьянеть можно. От катера его отделяло метров пятьдесят.

Время пошло в обычном темпе, даже чуть быстрее, компенсируя недавнее замедление.

– Машина малый ход, – крикнул Крамцов.

Они стали тихо подбираться к пилоту, который покачивался на волнах, как поплавок. Вода была холодной. Не скоро она прогреется до той температуры, когда купаться станет приятно. Пока же тот, кто решится на подобные процедуры, рисковал подхватить в лучшем случае простуду, в худшем – летальный исход из-за переохлаждения организма. Все зависело от времени.

Катер, развернувшись к пилоту левым бортом, остановился. Моряки бросили спасательный круг. Он плюхнулся в воду рядом с пилотом, чуть окатив его брызгами. Пилот поднырнул под круг, просунул вначале руки, потом насадил его на себя.

Матросы потянули веревку, привязанную к кругу, подтаскивая пилота к борту катера, а потом сразу несколько рук выдернули пилота из воды, как морковку с грядки.

– Благодарю, – сказал пилот, вставая на ноги.

Его чуть шатало.

Крамцов заметил, что пилот не расстался не только с шарфом, который по-прежнему, как удав, обволакивал его шею, но и с тяжелыми ботинками. Он лишь очки передвинул на лоб. Под ними остался слой не закрашенной копотью светлой кожи, а поэтому казалось, что очки у него все равно на глазах. На левой щеке шрам. Старый шарм. Крамцов догадался, что пилот получил его еще до войны.

– Рад приветствовать вас на борту моего катера. Капитан-лейтенант Михаил Крамцов.

– Благодарю за чудесное спасение. Майор Александр Шешель. Без вас я вскоре пошел бы на корм рыбам.

«Медаль за спасение утопающих еще дадут», – подумал Крамцов. Но этой мыслью он ни с кем не поделился.

Пилота начала бить дрожь. Первые слова он выговорил четко, последние дались ему с трудом под аккомпанемент стучащих друг о друга зубов.

– Скорее пойдемте в каюту. Подберем для вас что-нибудь сухое. И чтобы не простудиться, придется вам принять лекарство.