– Вы должны мне помочь, - сказала Ефимия Гавриловна, прежде чем Демьянова фантазия вовсе вышла из берегов.

– Чем?

Она присела на краешек лавки, осторожно, будто опасаясь, что эта лавка не выдержит ее веса. Вздохнула. Прижала к груди платочек и уставилась перед собой невидящим взглядом. Сумрак беседки скрывал ее лицо, и волосы, и лишь белая блузка выделялась этаким неуместно ярким пятном.

– Аннушка хорошая девочка, но… она запуталась. Совершенно запуталась. Ей кажется, что вся-то жизнь и будет проходить в одном лишь веселье, что иначе и невозможно-то… и не желает, никак не желает понять, что веселье скоротечно, как и молодость.

Ефимия Гавриловна всхлипнула неожиданно тонко, как-то совсем уж по-девичьи.

– Меня она слушать не хочет. Связалась с этим проходимцем.

– Сочувствую.

Демьяну кивнули, и ручка с белым платком коснулась лица.

– Я… скоро меня не станет. И кто позаботится о ней?

Стало как-то слегка… не по себе. Заботиться о посторонней девице весьма свободных нравов у Демьяна никакого желания не была.

– Женитесь на ней. Пожалуйста.

– Простите?

Демьяну показалось, что он ослышался, но Ефимия Гавриловна повторила:

– Женитесь.

– Я пока не готов жениться.

Тем паче на подобной особе, полагающей, что мир весь и целиком создан исключительно для ее личного пользования. С этакою не жизнь будет, а сплошное мучение.

Да и в лошадях она понимает мало.

– Отчего же? – Ефимия Гавриловна убрала платочек и тон ее изменился, появились в нем этакие властные нотки, которые Демьяна пугали. – Она молода. Здорова. Миловидна. Что еще надо?

Ума бы хотелось.

И воспитания какого-никакого. Близости душевной, руку на сердце положа, ибо без нее, как теперь Демьян понимал, смыслу в браке нет.

Любовь…

Про любовь он точно сказать ничего не мог, ибо, несмотря на годы и жизнь довольно-таки бурную, влюбляться ему, так, чтобы до потери разума и способности дышать, не случалось. Бывали, положа руку на сердце, разные симпатии, но и те проходили быстро.

– Послушайте, по вам видно, что мужчина вы серьезный. Офицер или так… не важно, главное, что сумеете с норовом ее совладать. Хотя бы по первости. А там детки пойдут, и ей не до того станет.

В темноте огромные глаза Ефимии Гавриловны влажно поблескивали.

– Простите, но пока не имею подобных жизненных планов. И не могу связывать себя обязательствами…

– Она пустоголовая, конечно, но не злая… совсем не злая… и наследница… у меня не один миллион рублей… подумайте. Все-то станет вашим и только вашим.

Вот еще миллионов ему за руку с сердцем не предлагали.

Демьян покачал головой.

– Видите, - печально усмехнулась Ефимия Гавриловна. – Порядочный вы человек… жаль…

– Что порядочный?

– С другой стороны, - продолжила она, будто не услышав, - не будь вы столь порядочный, я бы и не просила. И что мне делать?

– Отошлите ее куда-нибудь.

– Куда?

– Не знаю… в Англию вот. Есть там пансионаты для девиц. Или просто мир посмотреть…

– Посмотреть… мир… - Ефимия Гавриловна ненадолго задумалась и вздохнула. – Я когда-то мечтала, что поеду по Европам… Франция вот, и Австрия… и еще непременно Египет.

– И что вам мешает?

– Не знаю, - она совершенно успокоилась и, показалось даже, что отказ Демьяна ее нисколько не расстроил, что на самом-то деле если и собиралась она говорить, то уж точно не о Нюсином замужестве. Тогда для чего все это?

Ожидание.

Беседка.

– Прежде вот дела мешали. Никому нельзя верить, за всем смотреть надобно… и еще страх… понимаете, нам случалось жить бедно, до того бедно, что я сама и готовила, и убиралась, и вещи штопала. Пять лет считала копеечку к копеечке и привыкла вот. Теперь копеечек набралось множество, а мне по-прежнему тратить страшно. И оттого за Нюсеньку боюсь, что она-то как раз деньгам счета не знает. Обвиняет меня в скупости, не понимая, что потратить все просто. А заработать… поди-ка попробуй.

Демьян кивнул, соглашаясь, что оно и вправду потратить легко.

Интересно, те конфеты хотя бы понравились? Нет, денег ему жаль не было, в конце-то концов, он привык жить скромно, а потому никогда-то особой нужды не испытывал.

Но хорошо бы, если бы понравились.

– Но вы правы… да… надо уезжать… она тоже в Париж хотела, возомнила, что ее там сразу заметят и позовут моделью. И слушать не желает, что девице порядочной в модели идти никак невозможно. Кто ее потом замуж-то возьмет?