Добро пожаловать в Империю камней! Землю, где души умерших не уходят в свет, а возвращаются. Но не к тем, кто безутешен и готов отдать все за один взгляд, за одно прикосновение, а к тем, кто с ужасом ждёт встречи, кто ярко горит в ночи осознанием вины. К обидчикам, к ворам, обманщикам и убийцам. И только псионники стоят между требующими справедливости призраками и людьми. Только они. И ещё камни.
Глава 1. Блуждающие
Я провела пальцем по стеклу, на коже остался серо-белый след строительной пыли. Окна недавно поменяли, свалив у дверей мешки с мусором. На улице накрапывал мелкий моросящий дождик, оседая на белом пластике выпуклыми капельками. За стёклами до самого горизонта, насколько хватало глаз, простиралось кладбище. Неровные ряды крестов и памятников, огороженных кривобокими, разномастными оградками, начинались сразу за объездной дорогой. Начинались и не заканчивались. Ворошки – самый большой, и, что ещё важнее, единственный могильник в Империи. Кому захочется тут жить?
Я улыбнулась и сделала на грязном полу пируэт. Ничто не могло испортить мне настроения. Не сегодня. Ремонт близился к завершению, скоро у меня будет своя, отдельная квартира, и плевать на то, что там за стеклом. Плевать на пятый, последний, этаж и отсутствие лифта, плевать на воняющий кошачьей мочой подъезд и угрюмых соседей.
Можно ли было предположить, что, приехав в маленький городок на краю империи, скромная учительница бальных танцев обзаведётся своей школой и квартирой? Правильно, нельзя. Их у меня и не было. Танцкласс мы открыли вместе с партнёром на базе местного дома культуры, детей немного, но, сколько есть, все наши. А деньги на квартиру мне одолжили родители, желая избавить от прелестей коммунального проживания. Чудес не бывает.
В открытую створку влетел порыв чистого воздуха. Ветерок сделал круг по комнате, взметнул серую пыль и ринулся ко мне. Кожа похолодела, висевший на цепочке под одеждой голубоватый кристалл, наоборот, нагрелся и, слабо кольнув грудь, отразил атаку призрака.
Что сделали тебе живые, если твоя ярость не утихает и после смерти? Почему ты блуждаешь по миру? Слишком много мёртвых в нашем городе, людям с ними тесно.
Потянувшись к створке, я вновь ощутила озноб, призрак был настойчив. Кад-арт, как обычно, справился.
– Эилоза?
Ещё одна атака. Я со вздохом расстегнула рубашку, подцепила цепочку и, сняв камень разума, положила на подоконник. Блуждающий тут же ударил вновь. Меня накрыла пси-атака – размытое видение короткого полёта и земля, принимающая сломанное тело в свои твёрдые объятия. Темнота.
Слабенько, навскидку, интенсивность онна 1 три, не больше. Образы только зрительные, ни чувств, ни ощущений.
– Что случилось?
Нет ответа. Эилоза сегодня, хм… не в духе. Я отвернулась от окна, в тёмном проёме коридора появились сперва едва заметные, а потом всё более обретающие материальность очертания хрупкой женской фигуры.
1
Единица измерения пси-атаки, проникновения.
Передо мной стояла девушка. Никакой полупрозрачности, никакой молочно-серой дымки, приписываемой призракам людьми. Обычная девчушка из плоти и крови… на вид. Блуждающие редко показываются живым. Во-первых, носящим кад-арт не доверяют, а во-вторых, при материализации они растрачивают силы и несколько дней не способны атаковать.
В стабильном состоянии призраки способны общаться почти как люди, т. е. разговаривать, сидеть, ходить, брать предметы, пользоваться ими. Затруднения возникают при прямом физическом контакте с живыми. Учёные объясняют это излучением тела, биоритмом, несовместимым с условной формой блуждающих, который разрушает их временные оболочки.
Один раз из любопытства я взяла девочку за руку. Одну, две секунды всё было в порядке, лишь на ощупь несколько необычно, словно держишь птицу, мягкую, хрупкую, невесомую. А потом призрак лопнул, растёкся вязкой липкой субстанцией, как растаявшее желе. Хорошо, что жидкость без цвета и без запаха и, высыхая, не оставляет пятен или каких-то других следов, иначе уборки дня на два – вся комната была забрызгана.
Что случилось?
Более глупого вопроса блуждающему не придумать. Всё, что могло, с ним уже случилось. И теперь призрак четырнадцатилетней девчушки посещал меня с завидной регулярностью
– Много чего.
– Рассказать не хочешь?
– Нет.
Будь на её месте обычная девчонка, я бы не приняла ответ. Но мёртвые всегда говорят правду. Они не лукавят, не набивают цену, не играют в игры. Значит, обычная повседневная ненависть той, что вернулась с того света, к той, что ещё не уходила.
– Ты… ты, – яростно прошипел призрак.
– Про себя я всё знаю. – Я снова отвернулась. – Тебя я не убивала.
Дождь кончился, но похолодало ещё больше. Ночью подморозит, лужи покроются тонкой, юной паутинкой льда, хрупкого, готового сломаться от любого прикосновения.
Коммуналка встретила меня запахом щей и, в отличие от тишины окраин, детским плачем и руганью Вариссы.
Старуха громогласно отчитывала местного алкоголика Сёму. Семафора. Если говорить честно, то от одного имени мужика неудержимо тянуло выпить, так что мы старались его не провоцировать.
– Что я тебе вчера говорила? Ась? Не слышу?
Сёма в ответ неразборчиво забурчал:
– А нечо по чужим окнам лазить. Во всем у тебя приблудные виноваты!
Уважения к призракам бабка не испытывала, легко переименовав «блуждающих» в «приблудных», что, по её мнению, как нельзя лучше отражало привычки сущностей, вернувшихся с того света.