Николай II дважды собирался, задолго до смуты 1905 года, ввести выборное совещательное представительство «на русских началах» для прямого общения Царя с народом. Общество Государя не поддержало и навязало ему по западным лекалам парламентскую Государственную думу. Она изначально оказалась недееспособной, и Николай II пытался приноровить ее к российской действительности. Статс-секретарь С.Е. Крыжановский, автор и разработчик ряда важнейших государственных актов в царствование Императора Николая II, подчеркивал: «Огонь социальной зависти, таившийся в недрах России, в ее полуобразованных слоях, прорвался наружу, угрожая испепелить самое здание государственности. <…> Дать выход этому огню наверх – значило бы раствориться в анархии. Оставалось одно – прикрыть отдушину, закупорить ее в надежде, что огонь притухнет и даст время принять меры к подсечению его корней и к укреплению правительственного аппарата. Вырвать Государственную думу из рук революционеров, слить ее с историческими учреждениями, вдвинуть в систему государственного управления – вот какая задача становилась перед Верховной властью» [12] .

В трагические февральские дни 1917 года Государь отдал четкий приказ устранить беспорядки, послал для их подавления большое число войск, сам выехал в Петроград для руководства подавлением мятежа. Кроме Царя, свой долг в те дни не исполнил никто, его никто не поддержал, его приказы не выполнялись, а сам он был пленен в Пскове и лишен власти. В 1927 г. большевистский журналист М.Е. Кольцов (Фридлянд) писал о Николае II: «Где тряпка? Где сосулька? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека – самого Николая. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам Монарх. Спасал, отстаивал Царя один Царь. Не он погубил, его погубили» [13] .

Проявление Самодержавной воли Императора Николая II могло быть успешным только при поддержке ее большинством общества. Царю же приходилось действовать постоянно ему наперекор. Между тем все, что предлагали в качестве реформ либералы и революционеры, было дилетантским и популистским. Например, их призыв: «Вся земля – крестьянам». Н.А. Обручев писал по этому поводу: «Царь-Мученик ясно осознавал, что раздел всей земли поровну был утопичен и неминуемо привел бы сельскохозяйственную продукцию страны в катастрофическое состояние в ближайшие десятилетия. Говорить о разделе сельскохозяйственных угодий могли лишь безграмотные люди и безответственные демагоги» [14] . Но общество, к сожалению, верило последним.

Непредвзятое изучение личности Императора Николая II убеждает нас в том, что он прекрасно осознавал главные проблемы и задачи, стоявшие перед Россией, и адекватно реагировал на вызовы эпохи. Он был не только сторонником коренных преобразований в экономике, образовании, здравоохранении, но и являлся их организатором и главным проводником. Но при этом Государь был категорическим противником таких преобразований, которые бы сломали и уничтожили вековую основу России – православную Самодержавную Монархию, являвшуюся гарантом суверенитета русского народа и в том числе реформ по модернизации и индустриализации России. Их Николай II хотел осуществлять исключительно на «русских вековых началах». Царь хотел отстоять самобытность России, модернизируя и реформируя ее, общество хотело революционизировать ее, превратив во Францию или Швейцарию. Общество не осознавало, что за этим последует смерть России, а значит, и смерть самого общества. В.В. Розанов точно заметил, что «мы умираем от единственной и основательной причины: неуважения себя. Мы, собственно, самоубиваемся» [15] . Общество любило Россию вымышленную, созданную в ее горячечных «снах Веры Павловны». Государь же любил Россию реальную, вековую, традиционную – Россию Христа. Вот почему подвижники Православия ставили и ставят Императора Николая II выше большинства царей, подчеркивая, что ему было даровано Свыше особое духовное качество – чувствовать Волю Божью.

С другой стороны, некоторые пытаются представить Императора Николая II «простым», «обыкновенным», то есть заурядным человеком. Историк Ф.А. Гайда так и пишет: «Император Николай II был обычным человеком своего времени, и интересы у него были тоже типичными для того времени. Он был заядлым автомобилистом, фотографом, теннисистом, любителем кино и т. д. <…> Это был нормальный аристократ своего времени, но без некоторых аристократических глупостей, без девиантности, отклонений и самодурства, что иногда вообще-то свойственно аристократам» [16] . Можно было бы с этим определением и согласиться, если бы за этой «обыкновенностью» в личности Государя не заключалась огромная совершенно необыкновенная любовь к Богу и России, делавшая его человеком исключительных дарований и дававшая ему способность на самую высокую христоподражательную жертвенность. Именно эти любовь и жертвенность позволили Императору Николаю II сделать для России то, что до него не сделал ни один царь: максимально приблизить к реальной жизни идеал Святой Руси. Конечно, Император Николай II, как государственный деятель, не прибывал в статике. Он не сразу приобрел управленческий опыт, не сразу сформировался как политик, ему приходилось преодолевать трудности и ошибки. Здесь можно согласиться с Ф.А. Гайдой, когда тот пишет, что Царь «постепенно набирался опыта и серьезно изменился, особенно в ходе первой революции. Он стал гораздо более осторожным, более осмотрительным и зрелым в своих поступках. Стал очень внимательно действовать в плане подбора людей» [17] .

Однако таких людей в России начала XX века было исключительно мало. По свидетельству генерала А.А. Мосолова: «Оскудение в России в эту эпоху государственно мыслящими и работоспособными людьми было прямо катастрофическим. Я помню раз, после одного из посещений императора Вильгельма, Государь рассказал, что Вильгельм ему рекомендовал при назначении всякого лица на высшую должность одновременно вписывать в секретный список лицо, могущее его заменить. При этом Государь выразился так: “Хорошо ему говорить об этом. Когда я, после больших потуг, нахожу лицо, более или менее подходящее на высокий пост, то уже второго никак не найду”» [18] . Это была еще проблема Императора Александра I, который намечая те или иные реформы, не раз повторял: «Некем брать». На рубеже XIX–XX столетий это «неким брать» многократно усилилось. Причем дело было в первую очередь не в талантах тех или иных сановников, а в их духовной чуждости того, что делал Царь и в чем заключалось само бытие Самодержавной православной России. Тем не менее Николай II находил и выдвигал на высшие государственные должности наиболее способных людей: Д.С. Сипягин, Н.П. Боголепов, В.К. фон Плеве, П.А. Столыпин, В.Н. Коковцов – все это были выдвиженцы Императора Николая II. Сейчас их бы назвали его «командой». Эта «команда» вполне могла вывести Россию в ранг сверхдержавы уже к 1910 г., если бы против нее общество и революционеры не вели бы беспощадную войну. Большая часть из членов этой «команды» Николая II была убита революционным террором. Каждый раз, ставя Государя в тяжелейшие политические условия, из которых ему приходилось с большим трудом выпутываться, общество обвиняло его в «неправильности» и «неспособности» разрешить создаваемые этим же обществом проблемы. Оно с безумным упорством всеми силами стремилось убрать с исторической сцены вековую элиту, заменив ее проходимцами и авантюристами. Государь иногда назначал слабых, малокомпетентных или даже оппозиционных министров, как это было с князем П.Д. Святополк-Мирским в 1904 г., графом С.Ю. Витте в 1906 г. и князем Н.Д. Голицыным в 1916 г. Но эти назначения производились Царем как вынужденная мера, как меньшее из зол, как политический маневр в ходе навязанной ему обществом войны. Примечательно, что помощи в этой войне Государю получать было практически неоткуда. Даже правые консервативные силы в основном занимались брюзжанием и мантрами о неминуемой катастрофе. Характерно, что лидеры так называемого черносотенного движения, больше всех заверявшие всех в своей верности Самодержавию, после 1917 г. предали Самодержца. Так, правый философ В.В. Розанов, которого считают «столпом» русского консерватизма в 1909 г., писал в дневнике о Государе: «Он есть мелкая, мстительная и низкая душонка, человек очень жестокий, хотя производящий самое чарующее впечатление на всех, кто с ним имел дело. Подобного лицемерного и лживого государя не было в России со времени Александра I-го. Он совершенно не имеет ума государственного и в делах государственных есть как бы пустое место» [19] . Бывший председатель Союза русского народа А.И. Дубровин на допросе в ЧК определил Николая II как человека «бесхарактерного, безвольного», которого он терпел только как наказание и восставать против которого он не мог исключительно «с религиозной точки зрения». Правый консерватор и монархист М.О. Меньшиков после свержения Государя писал: «Жаль несчастного Царя – он пал жертвой двойной бездарности – и собственной, и своего народа. <…> Не мы, монархисты, изменники ему, а он нам… Тот, кто с таким малодушием отказался от власти, конечно, недостоин ее» [20] . В.М. Пуришкевич, который принимал участие в убийстве Г.Е. Распутина якобы для спасения Монарха, после революции не стесняясь поливал грязью всю Царскую Семью: «Как мог я покушаться на восстановление монархического строя, если у меня нет даже того лица, которое должно бы, по-моему, быть монархом. Назовите это лицо. Николай II? Больной Царевич Алексей? Женщина, которую я ненавижу больше всех людей в мире? [Имеется в виду Императрица Александра Феодоровна. – Авт.]. Весь трагизм моего положения, как идеолога-монархиста, в том и состоит, что я не вижу лица, которое поведет Россию к тихой пристани» [21] . Поэтому можно понять Государя, когда он в 1908 г. на вопрос В.Н. Коковцова: «Ваше Величество, хотите, по-видимому, опираться на крайне правых?» – ответил: «Нет, я отлично знаю крайне правых» [22] . В 1914 г., когда Император Николай II поставил вопрос о роспуске Думы, как несоответствующей интересам России, и превращении ее в законосовещательный орган, Государя не поддержали все министры, кроме Н.А. Маклакова [23] . Даже правый И.Г. Щегловитов, по собственному свидетельству, сказал Государю, что считал бы себя изменником в случае поддержки этой меры [24] .

При этом правые и левые, либералы и революционеры – все обвиняли Императора Николая II в революции. Сегодня большинство ничего не знает о Николае II как о великом преобразователе, осуществившем кардинальную модернизацию России, но зато убеждено в том, что именно Царь своей «слабостью» и косностью «подготовил» революцию. Между тем, как отмечает историк Б.Н. Миронов: «Русские революции не имели объективных предпосылок с точки зрения марксистско-ленинской теории; они являлись в первую очередь политическим и культурным переворотом; их причины надо искать не в провале, а в успехах модернизации, в трудностях перехода от традиции к модерну, в политических практиках, в особенностях политического дискурса» [25] .

Небывалый рост народного благосостояния, которым была отмечена вторая половина царствования Императора Николая II, воспринимался либеральной элитой «недостаточным», а народом – как результат исключительно своего труда. Л.П. Решетников отмечает: «Как ни парадоксально, именно материальный рост стал одной из главных причин революционизации общества. Многие не выдерживали испытания богатством или достатком, им хотелось отбросить строгие моральные правила, жить “свободно”, пойти по пути, по которому уже двинулись европейские страны. Монархия, с её духовно-нравственным кодексом, накладывающим на весь народ, прежде всего, моральные обязательства, первым из которых было беззаветно служить России, в начале XX века уже мешала. Личность Государя Николая II вызывала непонимание и раздражение» [26] .