И только потом продолжил начатый разговор:

— История-то долгая… ну, дык, мы и не спешим вроде уж никуда, — он разлил настоечку еще раз по кругу. — История эта началась давно, еще при старом графе. Первенец-то у графской четы на охоте погиб, еще обженить не успели и думали, что уж и титул, и земли какому-нибудь племяннику достанутся. И вот, нежданно — негаданно на закате лет родила графинюшка еще одного мальчика… — трактирщик вдруг остановился и, отмахнувшись от последней фразы, как от ненужной, посчитав ее видно далекой от текущей истории, решил начать поближе:

— В общем, это я к тому рассказываю, что нонешний-то господин наш, получил наследство раненько — молодой совсем был. В то время у нас в округе красавицей первой слыла мельникова единственная дочка. Высокая, статная, волосы, как пламя, и сама — огонь! Все парни ее были. Я тогда еще малолеткой совсем считался и со взрослыми парнями тягаться не мог, но и то на нее заглядывался, — он остановился, степенно положил ветчины на хлеб и подал эльфенку: — Съешь, давай, хоть колбаски… молоко-то уж совсем твое остыло. Ну, так вот, — вернулся он к своему рассказу:

— Но девка эта, мельникова дочь, не проста была — горда больно, балована. Сама раскрасавица, да и приданое у ней, по деревенским-то меркам, не мерянное было — вот и выросла такая. И что ей далось-то — но удумала она не крестьянской женой, а графиней стать. Окрутила молодого господина махом! Не прошло и луны, как она его на ярмарке зацепила, а уж в замке поселилась. По округе верхом скакала, всем командовала, своими бывшими подружками да ухажерами помыкала. А спустя год родила сыночка. Ну, и воот… — придыхнул он, залпом опорожняя очередную рюмашку, — …так продолжалось зим пять, а потом, в один прекрасный день уехал наш граф в столицу, да так и не вернулся. И, хоть молод еще был тогда, но видно не дурак — на мельниковой дочке-то он так и не женился. Но она, тем не менее, как госпожа в замке жила, да звереныша своего наследником растила. С тех пор и не видим мы графа почти, за все годы, если разов пять и приезжал, то хорошо. А в последние наезды, всегда с большой стражей, да с магом еще в придачу. А графинюшку нашу новую, так вообще не видали ни разу — только слух прошел, зим двадцать назад, что женился господин в столице, да законный наследник у него народился.

Повздыхав чуток по этому поводу и, промеж делом разлив опять по кругу, папаша Лайсо продолжил:

— А прознав, что граф женился, да в том браке сыном обзавелся, мельникова дочь совсем с цепи сорвалась — всю округу извела. А кому жаловаться-то, префекту, Совету? Граф-то сам носу не кажет, волю свою не выказывает… вот городское начальство и заменьжевалось, что предпринять не знает. Мельничихин Графич подрос тем временем, компанией из всякого сброда обзавелся и начал озорничать по окрестным селам. В город и на Главный тракт, как правило, не лез, но уж зато по дальним деревенькам душу-то свою черную отводил, безнаказанность чуя. А вот зиму назад, как мамаша-то его от злобы своей с ума совсем съехала, да на мельницу покойного уж отца, сначала вернулась, а потом и померла совсем, он озверел полностью. Вот и к нам на Тракт выбрался, чего раньше не бывало. И если б не вы, господа спасители, то, не ровен час, и в город бы нагрянул! А так, может и помрет — с пузом-то пустым…

— А почему все так далеко зашло? Я графа Аргиллского знаю, нормальный, вроде, мужик — спокойный, разумный. Ты ж, Тай, его тоже знаешь, ну? — воскликнул Ворон.

— Знаю, верно, он в советниках у короля ходит. И наследника его знаю. Он, кстати, в отличие от рыжей образины, очень даже на отца-то похож! — согласился с приятелем Тай, а потом вернулся к прерванной этим отступленьем теме: — Так почему все-таки граф безобразие такое на своих землях допустил?

— Есть мнение, что Мельничиха, пока без него в замке командовала, прикармливала городских-то господ из графских закромов. А как сам-то в редкий час наезжал, то у нас тут тишь, да гладь наступала — она зверюгу-то сыночка прикручивала, а сама горюющей брошенной женщиной прикидывалась. У графа-то рука на них, видно, и не поднималась. Что-то до него доходило, конечно, раз с такой охраною наезжал, но, видно, так — по малости. А Совет молчал — вот скажут они, а граф-то ничего и не сделает, как многие годы не делал, и съедет. А Мельничиха-то с сыночком останутся! Что тогда? И ни каких подарков больше… вот… А ты ешь, давай, а то сил-то совсем не будет! — опять начал он пичкать эльфенка, подталкивая к нему едва надкушенный кусок. Да послал племянницу на кухню молоко, совсем уж остывшее, подогревать:

— Вот, думаю, что с мальцом теперь делать? Ему оставаться никак нельзя — не дадут ему жизни здесь графичевы дружки! Когда еще в городе прознают, что сам-то он помер…

— А давно у вас этот мальчик-то появился? Откуда он? — спросил Тай у дядюшки Лайсо.

У самого-то парнишки спрашивать было пока бесполезно — он до сих пор жался в угол, ни на кого не глядел и даже на заботу хозяина почти не реагировал.

— Да сам пришел, лун пять назад. Холодный, голодный, нарисовался как-то на пороге осенью прошедшей. Лошадник, вон, его пригрел. Я-то и не знал поначалу. А потом стал в трактире помогать, так и прижился. Он мальчик хороший — послушный, работящий. А мне что, куска мальцу жалко? Одеженки разной от выросших сыновей, вон — полный сундук остался. Он вот только плохо ест, как пришел худющий, так все и не поправится никак. А кто он и откуда, не знаю — ни че не сказывал. Вот только имя назвал и все, Лионом его кличуть…

Все, естественно, воззрились на Фейрума, ожидая, что может тот чего добавит, но не успел гном и слова молвить, как эльфенок вдруг сам неожиданно выдал:

— Вы не люди… — голосок его звучал хрипловато, придушенно, как будто парень через силу выпихивал из него звуки. — Не он, а вы… — указал он подбородком сначала на Вика, а потом на Тая с Корром.

— Точно! А ты сам-то простой человек, что ли?! — весело хохотнул Ворон на первые произнесенные слова парнишки.

Тай укоризненно посмотрел на друга, зачем он мальчика задирает — тот на контакт пошел, а насмешка может все испортить. И уже аккуратно подбирая слова, обратился к эльфенку:

— Верно. Мы не простые люди — мы оборотни. Но и Лошадник не человек, и ты тоже…

— Знаю… — тихо сказал мальчик. Хозяин с племянницей, кстати, тоже не удивились этому сообщению, а только с интересом поглядывали на вдруг заговорившего мальчика.

— А вот Вик у нас принц. Нас таких много по свету ходит — и оборотней, и эльфов, и гномов, а вот настоящих принцев в этом королевстве всего трое. Так что, это он у нас особенный, а в нас всех ничего такого и нет, — Тай, как зверь на охоте, подкрадывался к эльфенку со своими вопросами — осторожно, с «подветренной стороны»: — Просто, нам интересно, откуда ты здесь появился — это же не страна светлых эльфов? Где твои родители? Почему ты здесь один оказался?