А благодаря этому бесчисленному количеству свечей и, наверное, такому же факелов, распложенных в несколько уровней по стенам, зал был отлично освещен и при полном отсутствии каких-либо препятствий для взгляда, вроде подпорных колонн или массивной мебели, прекрасно просматривался.

Кладка стен от сочившейся по камням воды казалась более рельефной, чем в туннелях. Влага, неспешно стекая, мерцала и отражала свет всех этих многочисленных факелов и свечей. Впрочем, вся эта вода видимо где-то находила сток, так как растекшихся вдоль стен луж Кэтрин не заметила. О том же говорило и тихое журчание, которое, смешиваясь с шелестом и потрескиванием горящего пламени, создавало негромкий и монотонный, но явственно слышимый звуковой фон в этом огромном помещении.

Пол, из темных отполированных до гладкости плит, тоже отражал свет и с того места, где сейчас находилась Кэт, ей показалось, что это ночное небо с россыпью звезд ложиться ей под ноги.

На противоположной стене отлично был виден арочный дверной проем, практически идентичный тому в котором сейчас стояла она сама, только с закрытыми дверями — тот же тяжеловесный богато украшенный резьбой каменный оклад, такое же темное дерево створок и столь же витиеватый рисунок металлических скоб.

В стенах по правую и левую руку тоже по дверному проему, но гораздо меньшего размера, без резьбы по контору и ничем неприкрытые. И из-за этой своей простоты и неосвещённых помещений за ними эти проходы казались просто черными провалами в каменной кладке. Идти туда желания совершенно никакого не было, а хотелось бежать к противоположной двери, открыть ее и наверх… наверх!

— Осторожней, — тут же предостерег голос Филиппа из-за плеча.

Приятель был прав — прежде чем нестись сломя голову к заветной двери, надо было попробовать выманить из потаенных мест всю местную нежить.

— Эй! Кто-нибудь есть тут?! Я пришла! — крикнула девушка, как можно громче в пустой зал.

Но после того как эхо от ее крика вволю нагулялось по огромному заключенному в камень пространству, как не странно, наступила тишина. Только привычные звуки подземелья и никаких посторонних — ни тебе шороха, скрипа или какого кряхтенья. Тишина!

Еще боясь поверить в такую удачу, настороженно оглядываясь по сторонам, Кэтрин носком ноги поелозила за порогом, проверяя подозрительную на вид, казавшуюся скользкой, поверхность пола. И только убедившись, что идти в принципе можно, под бодрое напутствие приятеля: «— Не дрейфьКатюха, я с тобой!», бегом бросилась вперед.

Зал показался ей бесконечным. Но вот и дверь! Она с разбега толкнула ее и… ничего.

— Да что такое?! Ага, удача, она самая — з-зараза! — уже понимая, что ожидаемый гадостный подвох случился, Кэти со злости пнула дверь ногой… рукой ударила… снова ногой — но все так же безрезультатно. Если, конечно, не считать грохота от ударов, который, в свою очередь выпустил в гулкие просторы залы очередное дробное эхо.

Слезы, выступившие на глазах от разочарования, не дали ей сразу заметить выскочившую внизу ее поля зрения подсказку. Через «минуту» строка начала мигать и не заметить ее стало невозможно:

— гласила надпись под изображением какого-то совершенно архаичного на видтопора с двумя хищно загнутыми клювами лезвий.

— Ага, щас, побежала уже искать, — буркнула Кэти на это предложение, в то время как сама попыталась разглядеть в здоровой замочной скважине хоть что-нибудь помимо мельтешащей в глазах предлагаемой картинки.

— А простой ключ или какая-нибудь отмычка, не вариант? — уже не тихим бормотанием, а в полный голос возмутилась девушка, когда стало понятно, что за дверью, пока по крайней мере, ничего кроме кромешной темноты не было.

— А ты Филь обещал, что к боссу пойдем сразу! Так ведь нет, приятель! Вон по тем ужасным дырам сначала пошарить придется! — обиженно крикнула она, понимания, что завершение гейма откладывается на неопределенное время.

Ответ раздался, как всегда, откуда-то из-за спины:

— Кать, ты дура? Как я мог тебе что-то обещать? Ты… меня… приду… мала… для… своего… спо… койстви… я-я-я… — голос приятеля, сначала вроде живой и бодрый, к концу фразы начал спотыкаться и как-то глохнуть, как будто парень быстро удалялся от нее по тем самым извилистым гулким коридорам, по которым она бродила «полдня».

— Филя! Не бросай меня! — испуганно закричала девушка.

— Доигрыва-а-ай… уже-е… — прозвучало настолько издалека, что Кэтрин теперь даже не была уверена в том, что этот голос принадлежит Филиппу.

Сразу стало как-то совсем уж грустно и тоскливо, а большой зал показался вдруг до ужаса негостеприимным. Открытое пространство принялось напрягать своим простором, предполагая, сколько же всякой нежити, готовой уничтожить Игрока, может поместиться в этом пустующем пока месте. Чернота за свечами наверху напомнила, что свет ее всего лишь прячет, но совсем не запирает на замок. А что там в ней? Неведомо оно… И даже звуки, казалось бы тихие и спокойные, и долженствующие умиротворять своим монотонным звучанием — извратились! И зашипели влагой попавшей в пламя — «… зш-шомби… зш-шомби…», завыли вездесущим сквозняком — «… мумии-и… мумии-и…» и даже вода теперь капала со звуком — «…упырь… упырь… упырь».