Шрифт:
— Верю, Наумчик, верю.
— Спасибо.
— За что?
— Что верите. Я знал, что мне никто не поверит, как всегда, скажут, что я все выдумал, — говорил мальчик, глядя ей в глаза. — Я почувствовал, что вы именно тот человек, который меня поймет. Вы никому не расскажете о моей тайне?
— Клянусь, что буду молчать как рыба!
— Спасибо! — сказал мальчик и, чмокнув Еву в щеку, быстро убежал.
Они все вместе сели за стол пообедать. Ева поинтересовалась, почему нет бабушки Наума.
— Сегодня у бабушки бассейн, — объяснил мальчик. — Она занимается плаванием в группе «Кому за…». А еще она у нас танцует, хотя я плохо представляю, как наша бабуля кружит в вальсе.
— Плохо, что вы не успели познакомиться с моей мамой, — сказал Лаурин Борисович. — Она хорошая женщина, уверен, что Антонина Евгеньевна и ты, Ева, нашли бы с ней общий язык.
— Да, жаль, — согласилась мать Евы. — Доченька, о чем задумалась?
— Вспомнилось, как я узнала свой диагноз. Тогда казалось, что я сплю и мне снится кошмар, — сказала Ева. — Мне хотелось проснуться и понять, что это был сон. Сейчас тоже кажется, что я сплю, знаю, что выздоровела, и боюсь проснуться и узнать, что это только сон.
— Если так кажется, то я могу вас ущипнуть, чтобы вы поняли — это не сон! — сказал Наум, рассмешив присутствующих.
— Мне нравится мудрость индейского народа, — сказал Лаурин Борисович. — Одна из них гласит: «У души не будет радуги, если в глазах не было слез». Так что, Ева, пришло время радуги.
После обеда Лаурин Борисович отозвал Еву в свободную комнату для разговора. Ева предвидела это и была готова. Она стояла лицом к мужчине и смотрела ему в глаза.
— Ева, ты хорошо подумала? — спросил он, взяв ее за плечи.
— Да, — кивнула она.
— Билеты можно сдать или порвать.
— Не стоит. Лаурин, я не знаю, как тебя благодарить, — сказала Ева. — Ты сделал все возможное и невозможное. За всю мою жизнь я ни к кому не испытывала такого большого чувства благодарности, как сейчас к тебе.
— Лучше бы ты испытывала другое чувство, — Лаурин улыбнулся уголками губ. — Я сделал то, что обязан был сделать любой доктор, давший клятву Гиппократа.
— Ты — не каждый. Ты необыкновенный, благородный, добрый, хороший.
— Ева, я знаю, что ты сейчас ответишь, — сказал он, — знаю, что уедешь, но хочу узнать почему.
— Я уже говорила тебе, что у меня есть парень.
— Есть? Ты уверена, что он сейчас не один?
— Не знаю… — Она пожала плечами.
— Ева, мне кажется, что ты любишь прошлое, а оно уже позади. Что ты будешь делать, если он уже не один? Если у него есть другая девушка?
— Не знаю. Наверное, буду продолжать любить его, как и раньше.
— Это неразумно.
— Возможно, но сердцу не прикажешь.
— Что мне делать, Ева? Я люблю тебя, и ты это знаешь.
— Знаю. Но мне кажется, что ты не совсем честен с собой, — сказала Ева, не отводя взгляда.
— В чем?
— Я знаю, что похожа на твою жену. Ты полюбил не меня, а ее во мне.
Лаурин Борисович опустил руки, как будто они вдруг стали тяжелыми.
— Извини, — тихо произнесла Ева.
— Все нормально, — вздохнул он. — Можно будет звонить тебе… как другу? Или хотя бы как врачу?
— Конечно! Лаурин, у меня будет к тебе огромная просьба.
— Все, что угодно!
— Обещай, что сам будешь укладывать спать Наумчика и обязательно говорить, что любишь его.
— Я не очень сентиментальный.
— Ты обещаешь? — повторила Ева свой вопрос. — Для него это очень важно!
— Я даже не догадывался, — сказал мужчина. — Но если для сына это важно, то, конечно же, я буду заходить к нему перед сном, говорить, что люблю.
— И целовать его перед сном. Этого ему очень-очень не хватает! Пойми, он гениальный мальчик, но в душе совсем ребенок, который лишен материнской любви и недополучает твоей любви.
— Мне всегда казалось, что Науму вполне хватает любви бабушки.
— А твоей — нет. Ну что? Нам пора?
— Я отвезу вас в аэропорт, — сказал Лаурин Борисович. — Ты не против, если я возьму Наума?
— Буду рада! — ответила Ева. Она взглянула на мужчину, стала на цыпочки, поцеловала в щеку. — Спасибо тебе за все! Я тебя никогда не забуду! Извини.
— Ева, — он задержал ее руку в своей, — помни: мои двери и сердце всегда открыты для тебя.
Глава 52