Садовникова вышла с территории отеля и по тихим, пустынным дневным улочкам преодолела пару кварталов в гору. Тут начинался лес, а среди него – ухоженные, обустроенные пешеходные тропы.

За время отпуска по ним было немало исхожено. Сейчас, в первой половине дня, когда во всех отелях городка шли «процедурки», гуляющих явно должно быть мало.

И впрямь, на аллеях и просеках никого не оказалось. Несмотря на январь, лес выглядел по-весеннему: таким Подмосковье предстает в начале апреля – снег лежал лишь пятнами, в самых холодных местах.

Средневековой громадой сквозь полуоблетевшую листву над соседствующими виллами проступало здание «Колизеума». При мысли о том, что она только что в нем видела, Татьяну пробирала дрожь.

Таня уселась на лавочку и набрала номер Валерия Петровича. В Москве около десяти, но Ходасевич – ранняя пташка, наверняка встал.

– Танюшка! – обрадовался старичок. – А почему ты не по вотсаппу? Не хочешь с утра мою толстую старую физиомордию лицезреть? И это правильно. Я сам себя часто по утрянке не хочу в зеркале видеть.

С возрастом Валерий Петрович, который всю жизнь, в силу своей профессии, тщательно фильтровал базар, становился говорлив.

– Просто не хочу, чтоб меня слышали посторонние. Тут случилось кое-что.

– Слушаю тебя внимательно. – Голос полковника в отставке стал озабоченным.

Садовникова старалась построить рассказ, как всегда учил тот же отчим: сначала главное, потом менее важное и в самом конце – детали, которые могут пригодиться.

«Когда ты даешь себе труд собственную историю организовать в виде доклада или рапорта, – назидательно говаривал Ходасевич (и падчерица к нему прислушивалась), – ты прежде всего сам лучше начинаешь понимать происшедшее. Что на самом деле случилось. И возможно, потихоньку осознаешь, почему оно произошло и что или кто за этим стоит».

Сейчас самой девушке в результате организованного рассказа отнюдь не стали понятней причины и подоплека произошедшего, но вот на вопрос, что приключилось, она готова была ответить безоговорочно, хоть про себя, хоть вслух. Поэтому в разговоре с экс-полковником выпалила:

– Валерочка, это было убийство!

– Да? С чего ты решила?

– Суди сам: только что был живой и здоровый – я этого Николая на завтраке видела. Потом кто-то в помещении ванной бросает ему в лицо обвинения. А потом – через минуту! – он мертв.

Полковник в отставке проворчал:

– Плохо стало человеку. Сколько ему годков на вид было?

– Лет пятьдесят пять.

– Самый рискованный возраст для сердечного приступа. Тем более, как ты говоришь, он вел нездоровый образ жизни.

Татьяна поняла: бывший нелегал испытывает ее, специально поддразнивает – возможно, с тем, чтобы она в запале побольше информации выдала. Как будто недостаточно ему рассказала! Однако было ясно, что отставной разведчик заинтересовался – ох как заинтересовался! Валерочка ведь и сам был такой, как она: прожженный авантюрист, беспокойник до мозга костей, который сразу воспламеняется, когда происходит нечто необычное или загадочное, а пуще того – случается преступление.

– И все равно, согласись, Валера, очень странно! Только что живой и даже инвективы, лежа в ванне, выслушивает. А через минуту уже кони двинул.

– Ты же понимаешь, Танюшка, для убийства мало исполнителя, нужен еще мотив. И орудие. Вот как, скажи, его могли убить?

– Вот и я думаю. Может, удавка?

– Ты сама говоришь: убитый – человек физически крепкий. Если его душили, значит, была борьба. А ты звуки борьбы слышала?

– Как-то нет.

– Потом, если задушили, наверняка на шее странгуляционная борозда должна быть видна. Ты видела?

– Может, не заметила?

– О нет, это штука приметная.

Тане захотелось пошутить: при каких это, интересно, обстоятельствах полковник разведки ту самую борозду видывал, но она поняла, что не время подкалывать, и осеклась.

– Может, яд? – с надеждой спросила Садовникова. – Нервно-паралитический? В воду бросили – и ку-ку?

– Ни один яд так быстро не действует.

– Тебе виднее.

– Таня! – предостерегающе проговорил отчим, как всегда бывало, когда она в присутствии посторонних (или по телефону) принималась намекать на причастность Ходасевича к спецслужбам. Хотя – подумаешь, секрет Полишинеля! И без того западные коллеги наверняка все про него знают.

– Валерочка, а если радиация? Какой-нибудь плутоний?

– Тем более невозможно получить столь быстрый эффект.

– Но, может, Николая специально отравили раньше? И подгадали так, чтобы смерть его в ванне застигла? Чтобы сначала была возможность объяснить ему, за что его карают?