– Нас не тронет!

Но на этот раз явление было не из обычных. Всю ночь до рассвета слышались шаги в старом доме, мелькал огонек, тени бродили по парку. Сторожа не один раз слышали стук и шаги, но в старый дом войти не решались.

Испуганная, прибежала Ариадна домой. Зажгла керосиновую коптилку, разыскала припрятанные от обысков письма и дневники, пересматривала их, вспоминая всю жизнь, – как это бывает в минуты особенно острого беспокойства.

Легкий стук в окно прервал ее мысли. Она потушила огонь и прислушалась. Стук повторился.

– Кто там? – испугалась своего голоса, спрятала письма на грудь. Потом подошла к окну. В окно, прильнувши к стеклу, смотрело чье-то лицо. Ариадна вскрикнула, опустила руки и не могла проговорить ни слова.

Утром разнеслось по Шокорову, что в усадьбу этой ночью приходили «господа» и долго бродили по дому. Эти слухи дошли до мужичка, привезшего мистера Бриджа, – и его сразу же осенило:

– Он и есть!

И клялся, описывая мистера Бриджа, его шляпу, его костюм, его трубку, – что это никто иной, как один из «господ».

– И ведь ни слова не говорил всю дорогу! Подъехали к роще – гляжу – нет! С нами крестная сила! Вот, думаю, кого привез! То-то лошадь всю дорогу косилась!

– Животная чувствует… Да что ж ты его, Кузьма, в совет не предоставил?

– Покойника-то? Экося! Я ж тебе говорю: обернулся и нет!

Мог ли мистер Бридж предполагать, что он будет невольной причиной подобных разговоров? Знал ли почтенный представитель «Джемс Уайт Компани лимитед», что его эксцентричная выходка – прогуляться за десять верст вместо того, чтобы спокойно ждать на станции следующего поезда, будет иметь в этой варварской стране такие чудовищно нелепые последствия?

Мистер Бридж – где бы он ни был – в Шокорове, на станции или в международном вагоне поезда, идущего на Москву, – одинаково не мог ничего знать и слышать, так как он не понимал по-русски.

В расстоянии не более пяти минут ходьбы от вокзала, в Кривом переулке стоит небольшой двухэтажный дом, построенный, может быть, сто лет назад, – так архаически выглядит он, и столь заметны в нем глазу несомненные признаки разрушения: осыпавшаяся штукатурка, обнажившая черные бревна, прокопченные стекла, сквозь которые с успехом можно было бы наблюдать солнечное затмение, если бы солнце заглядывало когда в переулок, и эти стекла местами разбиты, местами заменены почерневшей от дыма фанерой, парадные двери, уже и вовсе не сохранившие стекол, – настежь раскрыты. Этот дом заслуженно пользуется недоброй славой, как убежище лиц, коих профессия не значится ни в одной профессиональной карте, но зато тем более отмечена уголовным кодексом.

Дом этот некогда куплен был фирмой «Братья Бахрушины» и оставлен на попечение дворника, а когда старший из братьев – Петр – выселен был из особняка на Арбате, пришел черед и для этого дома. Петр поселился в нем, познакомился с жильцами, которые называли его по-прежнему «хозяином», и оказывал им, пользуясь некоторыми связями, некоторые услуги в таких делах, которые карались существовавшим тогда законодательством, а затем торговый дом «Братья Бахрушины» возобновил существование в форме единоличного предприятия – специальностью его была покупка и продажа предметов, не помнящих имени прежнего своего владельца.

В тот день, которым мы начинаем рассказ, прилично одетый молодой человек, лицо которого носило явные признаки полумонгольского происхождения, постучался в квартиру «хозяина». В руках у него был небольшой чемодан.

– Кто там? – Послышался лязг открываемой цепочки, и раскрытая наполовину дверь впустила молодого человека в полутемную прихожую.

Не в меру высокий, худощавый и совершенно прямой старик, с выцветшим, как у старого чиновника, лицом неприветливо встретил молодого человека:

– Ты, Иван? Был там?

– Там… – Молодой человек отрицательно качнул головой.

– А что же? Где же ты был?

– Насилу с вокзала выбрался… До вечера проваландался с этой облавой.

– Что? Какая облава?

– Какой-то атаман Скиба. Утек, что ли. Так-то его и найдут! А вот я по пути эту штуку захватил, – добавил он, показывая на чемодан.

– Оставь – завтра зайдешь.

– Деньжонок бы.

Старик вынул засаленный бумажник, долго отсчитывал деньги и, глубоко вздохнув, подал их молодому человеку.

– Маловато.

Снова захлопнулась дверь.

– Ишь, старый черт. Жила. – бормотал Иван, спускаясь с лестницы. – Дальше передней не пустит! «Хозяин»!..

Старик поднял чемодан и, сгибаясь под тяжестью, бережно перетащил его в соседнюю комнату, очень просторную, но с низким закопченным потолком. Железная печка. Стол. На столе – кусок колбасы, хлеб и селедка. От окна отделилась черная тень.

– По делу? Ушли?..

– Свои, – нехотя успокоил старик. – Да тебе лучше бы уйти, Василий.