Приехал к Лексею из деревни брат погостить: пожил денька два да и умер. Пока на столе лежал – ничего, а как могилу землей засыпали, тоскливо стало: жил человек и нет его – и в деревню не знаешь как отписать. Да делать нечего – самому жить надо. Пошел на завод. Рядом с ним черный в очках работает:

– Ты, брат, не горюй, теперь наука дошла, и мертвых воскрешают. Вот намедни у Марьи муженек с того света вернулся, пуще прежнего драться начал, – жалуется, – хушь бы и не приходил. Ну, оно, конечно, пьяница, а хорошего человека отчего ж и не воскресить… Та-ак…

Очки на глаза навел, да опять напильником что-то подтачивает.

Лексей вокруг него юлой вертится – где, да как; ничего не говорит.

Пошел на улицу – авось навернется.

Народу на улице – так и снуют, так и снуют, подойти, да спросить – ну, а как на неверного человека нарвешься? Подошел было к одному – да язык не повернулся:

– Как тут, – говорит, – к вокзалу пройти?

– Я, – отвечает, – не здешний; спроси у милиционера, он все знает.

Эх, была не была. Подошел к милиционеру.

– Где тут, товарищ, мертвых воскрешают?

И ждет, что будет. Милиционер вынул книжечку – в книжечке у него все прописано.

– Дом, – говорит, – такой-то, на такой-то улице; все, что надо, объяснил.

Пришел Лексей – все как есть, и улица такая я дом, – дверь со львами, на дверях ручки медные блестят, дотронуться страшно. А внутри как есть контора, человек за столом в телефон кричит, барышня на машинке постукивает.

– Вот, значит, у меня какое дело… все объяснил.

Человек и глазом не моргнет.

– Что-ж, – говорят, – и это можно: давно умер – сто, недавно – и за пятьдесят…

Как обухом по голове: где у Лексея такие деньги.

– Ищите, где дешевле – только ведь работа не та! Ну, да ладно – по бедности десять процентов скинем!

Разве продать что – душа человечья, жалко – что ему на том свете маяться, поживет еще, а там как-нибудь и выплатит…

Собрал какие там пожитки, да на базар. Ходит по базару:

– Пятьдесят!

Никто не дает. А меньше никак нельзя – разве, что десять процентов скинут…

Как уж стемнело, пошел домой. Идет переулком, а на него – трах! Налетели с боков и сзади, рот зажали…

Бросил все, да бегом! Прибегает в милицию.

Вот так и так – ограбили!

– Мы, – говорят, – поищем, – записали в протокол, да где найти?

Тут какой-то сжалился, посоветовал:

– Да вы, – говорит, – прямо в артель обратитесь.

– Какая артель?

– Да вот, что этими делами занимается…

И адрес дал.

Приходит Лексей в артель – а они там сидят.

– Не можем отдать – ищите через милицию!

А сами посмеиваются:

– Если мы всем возвращать будем, у нас никакой бухгалтерии не получится, тоже ведь расход большой, и со снабжения сняли!

Смотрит, а пальто его тут на вешалке висит. Дай посижу, отдохну – авось что и придумаю.

Сидит, смотрит, а там все несут и несут, а эти записывают да на склад отправляют.

– Ну, думает, с этаких доходов и сто человек воскресить можно.

– Я, – говорит, – у вас работать хочу!

– Вот это дело!

Записали в книгу:

– У нас – говорят, – не то, что фабрика, наше дело верное!

Сколько там времени прошло – приходит Лексей в ту самую контору, деньги на стол:

– Вот вам все пятьдесят, и скидки не надо, только получше сделайте.

Деньги пересчитали:

– Ладно, сделаем, приходи завтра в пять, а не придешь – без тебя оборудуем!

С утра на фабрику пошел. Товарищ тот – рядом стоит.

– Ничего, говорит, сверх естественного… Она, наука, и не до того дошла: во Франции там, в Америке женщину на мужчину переделывают; за деньги все можно!

И опять напильником что-то подтачивает.

Дошло дело – без четверти пять. Подходит к двери, а там швейцар не пускает: собрание – хочешь не хочешь, а слушай, для своей же пользы! А итти надо – что как без него что-нибудь не так сделают!

Он в окошко, спустился по трубе – дворник там:

– Ты чего из окна вылез!

– Пропусти, милый! – все ему объяснил..

– Ну, ладно, – иди с богом!

Время без пяти – бежит что есть силы – один переулок остался. Хвать – какие-то: