В школе не оказалось учителей или других взрослых. По крайней мере, их не было в тех кабинетах, в которые они успели заглянуь. Не было ни директора, ни сторожей, ни работников столовой. Пробовали тормошить детей, но это ничего не дало.

К полудню все это надоело. Ведь устаешь даже от невероятного, если оно слишком однообразно. Все здесь умиротворяло, и поначалу, несмотря на отсутствие выхода, они чувствовали себя довольно спокойно. Они чувствовали себя спокойно даже после того, как не удалось выбить окно. Стекла здесь были небьющиеся, а рамы оказались столь прочны, что выдержали таран тяжелым директорским столом и не шелохнулись.

Они встревожились лишь после того, как исчезла Нана. Никто не помнил когда она отошла и куда отлучилась. Они кричали, звали ее, ждали, заглядывали в кабинеты. Все двери наружу оставались закрытыми – и все же она исчезла.

– Все, ребята, – сказал Жорж, – держимся вместе. Не отходим. Пройдем все кабинеты по очереди, откроем все двери. Она должна быть здесь.

– Или то, что от нее осталось, – мрачно пошутила Катя.

– Заткнись.

– Сам заткнись, командир.

Они стали проходить все кабинеты, начав с верхнего этажа. Время от времени они останавливались и орали, звали ее. Никакой реакции.

На четвертом и третьем шли занятия в калассах, по звонку дети вскакивали, выбегали в коридоры, играли, толкались, кричали, потом снова заходили в кабинеты и рассаживались за парты. За партами они вели себя совершенно нормально: шептались, писали что-то с усердным видом, перебрасывались бумажками. Жорж заглянул в одну из тетрадей.

– Посмотрите сюда!

Прилежный очкарик аккуратно выписывал строчку нулей. В общей тетради, которую он почти закончил, все страницы были исписаны аккуратными строчками нулей.

– А почему нули? – спросил Дима. – может быть, он тренирует букву "о"?

– Это нули! Нули! – заорала Катя, – разве ты не видишь, ЧТО ВСЕ ОНИ ПИШУТ

ТОЛЬКО НУЛИ! Одни нули!

Она бросилась прочь из кабинета.

– Задержи ее!

– А зачем? Здесь ничего такого нет, ничего особенного, никакой опасности.

Нанка, видно, ухитрилась уйти.

– И бросила нас?

– Ушла за помощью, например.

Все-таки они продолжили поиски. На втором этаже, рядом с пионерской комнатой, они все же что-то новое. Взломав дверь, они вошли в маленькую комнату, где взрослый дяденька в очках проводил урок чего-то напоминающего хореографию. Взрослый казался таким же больным, как и дети. В классе было семь девочек, каждая лет девяти. Малявки в точности повторяли движения учителя.

Все-таки один взрослый человек в этом здании нашелся.

Они почитали стенды и плакаты на стенах. Полная ерунда.

– Эй, шизик! – Дима похлопал учителя по плечу. – Чем вы тут занимаетесь?

Это был лысоватый очкарик средних лет, с большой плешью и намечающимся животиком. Во внешности ничего необычного, если не считать взгляда.

Он замер и медленно повернул голову. Дети в точности повторили это движение.

Несколько секунд взрослый молчал, потом медленно и очень отчетливо произнес:

– Лебеди. Мы разучиваем полет лебедей.

– Мы разучиваем полет лебедей, – хором проговорили дети.

– Я знаю, – сказала Катя совершенно убитым голосом.

– Что ты знаешь?

– Это не танец.

– А что же тогда? Полет лебедей?

– Это физические упражнения. Это боевое искуссво.

– Да чепуха, сейчас мы проверим, – сказал Жорж. – смотри.

Он подошел к доске, взял кусок мела и бросил в одну из девочек.

Неуловимое движение детской руки – и кусок разлетелся в меловую труху.

– Не надо этого делать, – медленно произнес учитель.

– Не надо этого делать, – повторили детки.

На втором этаже не нашли больше ничего нового. Напряжение нарастало, но все немного устали. Они уже не держались вместе, каждый сам осматривал по кабинету, так оказалось быстрее. В кабинетах были подсобки, большие шкафы и ящики. Приходилось на всякий случай заглядывать и туда. А поначалу о шкафах они не подумали.

– Я пойду снова на четвертый, – сказал Жорж. – Я помню, там в подсобке была дверь, заставленная всякой ерундой, помните? Мы туда не вошли.

На червертом он взглянул в окно и остановился. Во дворике, прямо на траве сидели две отличные девочки в бикини. В самом соку, лет по восемнадцать.

Близнецы. Ничего себе, – подумал Жорж, – я бы хотел с ними познакомиться. Но какие же они близнецы, если у одной большая грудь, а у другой…

Девчонки его заметили. Та, что с большой грудью, приветливо помахала рукой.

Он ответил.

– Иди к нам! – закричала вторая. Ее голос был отлично слышен. Жорж развел руками.

– Ничего, мы тебя выпустим, спускайся!