Я уже давно поняла, что Мэдок в одной рубашке без камзола оказывает очень пагубное влияние на мои гормоны и на состояние в целом. У меня учащается дыхание, и сердечко тоже начинает пошаливать. К щекам приливает жар, и не только к щекам.

В общем, нездоровая реакция явно нездорового тела.

Но вернемся к нашим баранам. Вернее, к собакам и их несговорчивым хозяевам.

Пожелав себе удачи, завела:

— Я тут вычитала в одной умной книге…

— В любовном романе? — с усмешкой переспросил Истинный.

— Само собой. Я ведь только их и читаю, — кивнула, и не думая обижаться. — Так вот, в том романе у хальдага тоже заболела собака, его верный вейр. И знаете что?

— Что? — все так же снисходительно усмехаясь, эхом повторил де Горт.

— Стальной лорд вылечил вейра с помощью крови своей невинной невесты.

Стоило мне это сказать, как его всемогущество резко помрачнел, как мрачнеет небо во время летнего ненастья: секунду назад было ясно, и на тебе — ни одного лучика не видно за грозовыми тучами.

— Что возможно в романах, невозможно в реальной жизни.

— Но почему?

— Потому что крови потребуется не одна и не две капли, и это наверняка приведет к нежелательной слабости.

— Ну так леди ведь могут скинуться, — подбросила я герцогу замечательную идею. — Ладно, де Морсан не подойдет, вы ведь ее уже того. Как бы так поделикатнее выразиться… В общем, оприходовали наину, — добавила на свой страх и риск под заострившимся взглядом хальдага, приобретшим какую-то особую хищность и пугающую кровожадность. Как бы не передумал прямо сейчас и не пустил кровь мне. И тем не менее пасовать я не собиралась, поэтому продолжила с энтузиазмом: — Остальных невест, судя по имеющимся у меня данным, оприходовать вы еще не успели.

— Филиппа… — недобро протянул Истинный.

А я вдохновенно завершила:

— Поэтому Одель, Марлен и Винсенсия вполне могут пожертвовать своей чистой кровушкой во благо нашего всеми любимого Морсика.

Де Горт открыл было рог, явно собираясь возразить, но потом передумал, сощурился и пытливо спросил:

— А что же вы, леди Адельвейн? Почему себя не предлагаете? Какие-то проблемы с невинностью?

— Нет, нет, с невинностью все замечательно, — поспешила я заверить забеспокоившегося жениха. — Живет и здравствует. Можно сказать, процветает. — Поняв, что куда-то не туда себя завела, вернулась в нужное русло: — Но я не переношу вида крови. Вот совсем не переношу. К тому же я дочь, хм… Той-Чье-Имя-Нельзя-Называть. Мало ли какое воздействие окажет на вейра кровь хальдага и убитой вами нэймессы.

До этого момента я была уверена, что помрачнеть еще больше просто невозможно. Ан нет, оказалось, возможно. Де Горт так на меня зыркнул, что я едва от него не отпрыгнула, но быстро взяла себя в руки и храбро проговорила:

— Поэтому, чтобы Морсик жил и здравствовал, цвел и пахнул, предлагаю перед завтраком провести процедуру кровопускания. Могу одолжить вам кинжальчик. Что скажете? — Озвучив все свои прожекты, я с надеждой уставилась на герцога.

Секунду или две он молчал, а потом безжалостно сказал:

— Нет. Я не стану просить о таком своих невест.

Вот ведь чучело железное.

— Пойдемте завтракать, Филиппа.

Оторвавшись от стены, Стальной скрылся в коридоре, а я, шепотом пообещав Морсу, что все устрою, помчалась следом за этим бессердечным куском алюминия.

— Ну как это нет? То есть предлагаете Морсику продолжать страдать? Жестокий вы хальдаг!

— Не одна вы не переносите вида крови. Другим тоже может стать плохо. Что, если как раз в это время начнется второе испытание? Я не стану зря рисковать.

— Ну почему сразу «зря»? — возмутилась я и предложила еще один вариант: — Значит, попросите друга, того светловолосого лорда, который так любит улыбаться. Его невесты тоже пусть помогут нашей замечательной собаке. С каждой наины по капле — так и насобираем Морсику на лекарство.

— Его наины не подходят, — после недолгой паузы с неохотой выцедил из себя Мэдок.

А я от такого заявления даже с шага сбилась. Замерла и ошеломленно спросила:

— Что, все, что ли?

Вот ведь Стальной оприходователь!

— Матис просто очень ответственно подходит к выбору спутницы жизни, — вступился за друга, а заодно проявил мужскую солидарность Истинный.

— Двух спутниц жизни, — поправила я и укоризненно покачала головой: — А что же вы тогда так халатно относитесь к этому вопросу?

Меня подхватили под локоток и, притянув к себе, жарко прошептали на ушко:

— Если я начну относиться к этому вопросу серьезно, в ближайшие дни вам не придется по ночам страдать одиночеством, Филиппа.

Ну вот куда его понесло?