— Да начнется отбор!

Зал взорвался аплодисментами и хихиканьем взволнованных девушек. Вейрон тоже похлопал, чувствуя, как по вискам катятся крупные капли пота.

Одна капля повисла на переносице, а потом стекла прямо в глаз. Ругаясь про себя, Вейрон протер его средним пальцем и лишь потом вспомнил, что перед отправкой его накрасили!

«Хоть бы макияж не испортить» — пронеслось в голове.

Следом пришло оцепенение: Святой Франциск, как он дожил до таких мыслей?!

Вейрону захотелось сорвать с себя цветохрон, впившийся в бока бюстгальтер с колючими носками и решить вопрос с заговорщиками по-своему. Встряхнуть каждую из невест, допросить с пристрастием, пригрозив обвинением в измене. Узнать правду, закончив с маскарадом немедленно. И больше никогда не примерять на себя ни бюстгальтер, ни женскую ауру, ни роль женщины в целом!

— Вы прекрасны, — принц тем временем пробирался между невестами, знакомясь лично с каждой и целуя им руки.

Вейрона передернуло от дурного предчувствия. Он украдкой протер потную ладонь о ткань халата и представил на миг, что скажет принц, когда узнает правду… Стало тяжелее дышать.

— Амалия Стетхейм. Из Ларгии, — затрепетав ресницами, блондинка первой оказалась под пристальным вниманием принца. — Очень рада знакомству с вами, ваше высочество.

Она присела перед ним в изящном книксене, после чего позволила коснуться своих пальчиков губам Вилли. И сразу ее щеки покрылись нежным румянцем. Хороша-а.

— Кхм.

Вейрон насторожился.

Принц встал перед ним, с любопытством глядя глаза в глаза, склонил кудрявую голову влево и одарил его улыбкой.

— Очень рад вам, леди?..

— Бригитта Дракхайн, — просипел Вейрон. — Спасибо.

Вилли не уходил, чтоб его...

Дорну пришлось выпростать из-под длинного рукава ладонь, оказавшуюся чуть больше, чем у королевского отпрыска.

Секундная заминка заставила Вейрона выругаться про себя. Он нехорошо помянул генерала и заговорщиков, едва не досталось и самому королю…

Тем временем Вильгельм Третий преодолел свои сомнения и поцеловал руку командиру Ястребов. Вейрона захлестнула внутренняя ярость. Как. Он. Дожил. До такого?!

— Приветствуем вас в Иствиге, леди Бригитта, — учтиво проговорил принц

Вейрон кивнул.

Потом понял, что от него ждут книксена, и неловко присел, слегка согнув колени. Принц пару раз ошарашенно моргнул, после чего сделал непроницаемое лицо и перешел к следующей девушке.

Вейрон окаменел. Его сковало от бешенства. Ему бы выпустить где-то пар, хорошо бы в поединке. И побыстрей!

— Вы так напряжены, — шепнула Амалия, подходя ближе. — Расслабьтесь, Бригитта, принц вас не съест.

Она хихикнула, ткнула Вейрона в бок локтем. И тут же охнула.

— Что у вас там? Такая твердая.

— Защитный жилет, — шепотом ответил Вейрон. — Папа не велел ходить без него.

Амалия округлила свои кукольные глаза и, кивнув, пораженно уточнила:

— У вас наверное очень опасно?

— Очень, — кивнул Вейрон.

— Ну, не бойтесь, милая, — внезапно подалась к нему Амалия. Приобняв его за плечи, похлопала ладошкой успокаивающе. — Здесь вас не обидят.

— Спасибо, — опустив взгляд в ее декольте, ответил Вейрон. — Вы так любезны.

Эмма вошла в зал вместе с остальными менталистами, поправляя светло-голубую форму, слегка тесную в груди, и ревниво поглядывая на коллег. Она, очевидно, была самой молодой, и если в другой ситуации это могло стать преимуществом, то здесь, на отборе, отсутствие опыта — явный недостаток.

Ну, ничего. Она искупит его энтузиазмом и отличными теоретическими знаниями. Она выложится на все двести процентов, и невеста, порученная ей, расцветет. Она наверняка и так хороша. Эмма уже представила себе эту девушку: хрупкое нежное создание, утонченные аристократические черты, тонкая кожа, вспыхивающая румянцем, женственные формы. Бриллиант, нуждающийся лишь в аккуратной огранке.

И она сразу увидела такую в зале. Прекрасная как видение блондинка, которая должна была стать пропуском Эммы в будущую жизнь, свободную от долгов и кузена, стояла у стены рядом со своей телохранительницей. Огромная женщина, укутанная в черный цветохрон, смотрелась пугающе мрачно среди нежных красавиц в ярких платьях.

Встав в один ряд с остальными менталистками, Эмма воззрилась на глашатая, который разворачивал свиток. Сейчас она узнает, какая ей достанется невеста.

Хорошо бы блондинка, но вон та рыженькая тоже ничего: яркая, игривая, искрящаяся. Или кудрявая брюнетка в углу? Томная красотка с ленивой грацией кошки. Или вон та шатенка? Да, очень хороша. Тихая гармоничная красота. Влить в нее немного спокойствия и радости, и принцу не захочется с ней разлучаться.

— Итак, у нас шестнадцать невест и шестнадцать менталистов, — произнес глашатай скучающим тоном.

Эмма быстро пересчитала невест. Еще раз. И еще!

Не может быть!

Эта черная образина — тоже невеста? О, светлые боги!

— Только бы не она, — тихо пробормотала женщина рядом с Эммой, сжимая кулон с символом святой Селены, покровительницы любви и влечения, — только бы не она.

Взгляд Эммы снова прикипел к черной женщине. Такую одежду, закрывающую все лицо и тело, называют цветохроном. Его носят лишь на далеком севере. Эмма читала, что это платье призвано уберечь честь девицы, сохранить цветок ее невинности. Но сейчас она не могла себе представить человека в здравом уме, который бы покусился сорвать цветок этой… леди.